Гогун Александр. Сталинские коммандос. Украинские партизанские формирования, 1941—1944
Работа над историческим трудом состоит из многих этапов, но начинается она с определения, возможно, какого-то внутреннего, неартикулированного отношения к предмету изучения, естественным образом влияющего на дальнейшее исследование. Александр Гогун явно не говорит о предпосылках своего отношения к теме, но мы можем судить о них по некоторым косвенным данным, которые способен заметить даже не очень внимательный читатель.
Чтение книги всегда начинается с просмотра ее содержания. И когда уже в нем вы видите разделы: «Разбой», «Пьянство», «Разврат», которые должны охарактеризовать состояние дисциплины в партизанских отрядах. Когда автор уже в самом начале книги, характеризуя соотношение сил в начале войны, пишет о сравнительно небольшом (!) и плохо вооруженном (!) Вермахте. Когда уже по ходу чтения узнаешь, что руководители партизанских отрядов и подпольщиков — сплошь представители ожиревшей номенклатуры или НКВД, одно название которого должно, видимо, вызвать у читателя чувство если не брезгливости, то неприятия. И, наконец, когда уже в последнем абзаце читаешь, что партизаны — одно из проявлений воюющего сталинизма, то понимаешь, что для автора эта война, что называется, не его. Что у него нет чувства эмоциональной сопричастности с людьми, которые в чрезвычайных условиях и с величайшей самоотверженностью сражались, в конце концов, за свободу, в том числе и будущей самостийной Украины, и победили. (А украинскому историку следовало бы помнить, что Украина в ее современных границах, столь чаемых поколениями украинских националистов, тоже результат победы в 1945 году.)
Ощущается явная неприязнь автора к героям повествования. Очень точно отражает содержание книги и ее суть отзыв на обложке из журнала «Посев» некоего Александрова. Его мы процитируем несколько подробнее, чем сделали оформители книги: «Если советские историки рассматривали партизанскую войну как своеобразный народный резистанс против нацистских оккупантов… то Гогун убедительно развенчивает [этот] миф… Военно-политическая, диверсионная и террористическая деятельность советских партизан оказывается еще одним наглядным результатом совершенно безжалостной войны, в первую очередь к своим соотечественникам, которую вела сталинская партийная номенклатура в 1941–1945 годах за сохранение своей власти… По сути, сталинские партизанские формирования представляли собой спецподразделения силовых и карательных структур…» Чтобы нас не заподозрили в пристрастности, мы сознательно передали слово для характеристики книги Гогуна именно журналу «Посев», который представляет тех, кто во время войны выступал на стороне Власова и до сих пор защищает его предательство. Показательно, что автор такого издания явно увидел в Гогуне своего единомышленника.
Стоит только заметить, что, как ни относись к сталинской номенклатуре, в той войне она боролась не только за сохранение своей власти (видимо, по мнению и Гогуна, и Александрова, она должна была передать ее нацистам), но и за свободу всей Европы и мира. И это, что называется, объективная реальность.
Один из главных упреков Александра Гогуна в адрес партизанского движения — жестокость, даже бандитизм, и моральное разложение. Но, во-первых, основной объем свидетельств об этом, подобранных автором, — это документы нацистов и украинских националистов, в объективности которых приходится сильно сомневаться. Во-вторых, при той массовости, которая отличала партизанское движение на Украине, в него не могли не попасть люди самых разных нравственных достоинств. Характер войны определяется не поведением отдельных военнослужащих, а ее целями. В-третьих, война действительно приняла столь чудовищно ожесточенный характер, что о милосердии в ней трудно было говорить. После случившихся уже в первые дни и месяцы массовых погромов и расстрелов сотен тысяч мирных жителей, в которых принимали участие не только немцы, но и сторонники ОУН и других украинских националистических организаций, о каком уважении к противнику, о каких правилах ведения войны, к которым апеллирует Гогун, можно было говорить? После Бабьего Яра и сотен других яров, какого противника надо было уважать? Видимо, сильно уважали противника наши союзники, когда уничтожили ковровыми бомбардировками, скажем, Дрезден в конце войны.
Естественно, что при таком отношении к предмету исследования автор не находит не то что каких-то слов о героизме и самопожертвовании, но даже такого слова, как самоотверженность. А ведь без этих слов невозможно охарактеризовать действия многих тысяч людей, во вражеском тылу осуществлявших грандиозные военные операции, масштаб которых, кстати, признает и автор «Сталинских коммандос». Тем более невозможно без этих слов охарактеризовать, скажем, поведение участников «Молодой гвардии» из Краснодона, о которых Александр Гогун упоминает мельком и в оскорбительно ироническом тоне. И ясно почему. Существование такой организации противоречит его концепции, изложенной Александровым, и утверждению самого Гогуна о том, что партизанские отряды на Украине в подавляющем большинстве своем были просто спецподразделениями НКВД или армии. А ведь таких самодеятельных организаций и отрядов, как «Молодая гвардия», было достаточно много, что, конечно, не умаляет роли советских и партийных органов в формировании партизанского движения, но о представителях такого «народного резистанса» Александр Гогун не написал ни слова. Ведь они противоречат его «научной» концепции и отношению к войне. Собственно, это и называется фальсификацией истории.
Гогун Александр. Сталинские коммандос. Украинские партизанские формирования, 1941—1944. — М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2012. — 526 с. Тираж 1000 экз.
Александр Механик
Эксперт