Как мы любили Битлз. История битломании в СССР

Гость — писатель и журналист Дмитрий Карасюк. Ведущие: Никита Василенко и Николай Александров.


Н. ВАСИЛЕНКО: Битломания в СССР была такая же, как на Западе, или у нас это стало нечто большим, чем битломания, это стало своего рода культом и религией?

Д. КАРАСЮК: Это было совсем другое явление, чем на Западе, абсолютно. Исходные были совершенно другие. На Западе битломания была в первую очередь составная и органичная часть шоу-бизнеса того времени. Кроме того, она была замешана на каких-то сексуальных влечениях молодых девочек. Именно поэтому основную массу битломанок на Западе составляли именно молодые поклонницы, которые жаждали видеть и не только видеть членов ливерпульской четвёрки. У нас же это происходило совсем по-другому, просто потому что на первом этапе даже видеть этих музыкантов на первых фотографиях, которые доходили до тех, кто услышал эту музыку по радио, а потом на каких-то десятых записях на магнитофонах.

Так вот, на фотографиях разобрать лица было невозможно. Иногда за фотографии битлов выдавали фотографии совсем других музыкантов не по злому умыслу, а по такому же неведению. И тогда «Битлз» и не «Битлз» вычисляли простым пересчитыванием фигур на снимках. Естественно, что такие изображения юных девушек мало привлекали, поэтому у нас битломанами были в основном юноши, которые постепенно росли. И действительно из-за того, что увлечение западной музыкой вообще и музыкой «Битлз» в частности советская власть не то что запрещала, но не поощряла, то у нас это приобретало черты культа. Приходилось искать любую информацию о музыкантах. А так как её было трудно найти, то она становилась особенно ценной для тех, кто это нашёл, и для тех, с кем поделились этой информацией.

Н. ВАСИЛЕНКО: То есть запретный плод сладок?

Д. КАРАСЮК: Конечно. Он сладок, притягателен. И поэтому там были самиздатовские книги машинописные: сами люди переводили, сами перепечатывали, сами распространяли. Были в единственном экземпляре, тоже на машинке, от руки написанные. И разные формы это приобретало. И первые группы выступали, те группы, которые играли музыку «Битлз», в полуподвальных условиях. У нас всё по-другому выглядело, чем на Западе. Например, такой забавный факт, что первый в мире Битлзфест произошёл именно в СССР — в Свердловской области, в городе Каменске-Уральском в декабре 1966 года, просто потому, что на Западе никому в голову не приходило играть и выступать с кавер-версиями на каких-то фестивалях. «Битлы» сами только что перестали выступать, и все надеялись, что, может быть, вернутся на сцену. А советские поклонники твёрдо знали, что никогда их не увидят, поэтому они сами исполняли песни, организовывали фестивали. Поэтому о «Битлах» ходили самые невообразимые легенды и мифы, главным из которых был миф об их тайном визите в СССР. Был такой разветвлённый миф в с кучей разных версий. Такой мифологии о «Битлах», как в СССР, наверное, не было нигде в мире.

Н. ВАСИЛЕНКО: А это ещё подкрепилось песней Back in the U. S. S. R.

Д. КАРАСЮК: Когда люди очень хотят поверить в миф, они находят кучу подтверждений.

Н. ВАСИЛЕНКО: Всё это так и работает. Как я понял из этого короткого рассказа, почва самая благодатная для работы над материалом, над книгой. С чего всё началось? Какие были первые шаги, чтобы собрать этот материал?

Д. КАРАСЮК: Когда мне пришла в голову мысль написать книгу об истории битломании в СССР, первый, кому я позвонил… Я сам живу в Свердловске, сам ещё в 1985 году имел отношение к первому в регионе клубу любителей музыки «Битлз». Естественно, я сначала пообщался со старыми товарищами по увлечению. А потом первыми, кому я позвонил, были создатель сайта beatles.ru Алексей Богаевский и Владимир Ильинский — бессменный ведущий «Битловского часа» на радиостанции «Эхо Москвы», старейшей битловской передаче, уже, к сожалению, прерванной. С этого всё началось. Потом счёт тех, с кем я беседовал на эту тему, пошёл на десятки, потом перевалил за первую сотню, потом за вторую. Из рассказов людей, из документов, из газетных публикаций, множества других источников — так и насобирался материал на книгу. Потом этот материал надо было структурировать и обрабатывать. На это ушло около 5 лет.

Н. ВАСИЛЕНКО: Объём работы и полученный результат говорят о том, что меньше 5 лет и не могло быть. Тогда начнём по источникам. У нас в стране любой доступ к источникам, даже, казалось, самым открытым, всегда наталкивается на то, что есть ограничения со стороны государства. Приходилось ли с этим встречаться в работе над книгой?

Д. КАРАСЮК: Да нет, скорее даже наоборот. Если уж говорить про вступления в контакты с государством, то, наверное, в процессе работы всего 1 был такой контакт. Дело в том, что, когда я писал об этом самом мифе, о том, что «Битлы» приезжали в СССР, я подумал, что надо поставить точку, потому что этот миф периодически всплывает в интернете, появляются новые версии, пересказы старых версий с кучей новых подробностей. Я просто обратился в МИД РФ, послал туда официальный запрос: получали ли визы СССР граждане Великобритании Леннон Дж., Маккартни П., Харрисон Дж. и Старки Р. Мне быстро пришёл официальный ответ, что эти граждане Великобритании за визами никогда не обращались и на территории СССР они не были. Этот контакт можно считать вполне удачным и дружелюбным.

Приходилось общаться по этому поводу с официальными лицами на покое. Надо сказать, что 98% тех, кому я звонил, самых разных людей, когда незнакомый человек звонит, всё равно есть настороженность в голосе, особенно сейчас, когда по телефону звонят постоянно, непонятно кто. Но когда я представлялся и говорил про битломанию в СССР, тут же голоса теплели, тут же я просто слышал, как лицо расплывается в улыбке. Мне рассказывали кучу интересных историй. Причём самые разные люди: бывшие сотрудники правоохранительных органов, ФСБ, люди, которые работали в администрации президента при Ельцине. Если говорить про бывших официальных лиц, кто отказался разговаривать со мной. Я дозвонился до Горбачёва, но он уже болел, причина уважительная. Отказался со мной разговаривать на тему битломании только Руслан Хасбулатов, бывший председатель Верховного совета РФ. Он где-то в журнале Rolling Stones рассказал душещипательную историю, что якобы он в 1960-х встречался с битлами на каком-то фестивале в Дании. Причём на фестивале коммунистической партии Дании, где они якобы выступали. Он подарил банки с икрой и бутылки коньяка, а они в ответ надарили кучу пластинок. Понятно, что битломаны на форуме «Битлз» в пух и прах раздербанили этот рассказ, потому что точно известны все выступления «Битлз». Никакого, естественно, их выступления в Копенгагене на фестивале компартии…

Н. ВАСИЛЕНКО: Фестиваль рабочей молодёжи.

Д. КАРАСЮК: Да-да-да, ничего этого, естественно, не было. Мне хотелось спросить у него, что он-то сам думает по этому поводу и повторит ли он эту историю. Он отказался разговаривать на эту тему. Ещё Александр Градский сказал мне, что вообще с журналистами не общается. Да, ему было бы что рассказать на эту тему, но он принципиально с журналистами не общается. И, к большому сожалению, я немного опоздал. Когда я дозвонился до Валентина Гафта, а он тоже имел отношение к этой истории, потому что он играл в фильме «Калиф-аист». Я когда слушал эту версию, мне казалось, что поёт не Гафт. Голос, которым он говорит в фильме, и голос. которым он поёт песню, разные голоса. Я нашёл каких-то актёров других, которые играли в этом фильме, они не знают. Я дозвонился до Гафта спустя неделю, как случился инсульт, поговорить уже не удалось. Похоже, он унёс тайну, кто же пел эту песню, с собой в могилу.

Н. ВАСИЛЕНКО: Очень много имён упоминается в книге. Как удавалось на них выходить? Был упомянут Хасбулатов, который, казалось бы, вообще для человека отстранённого, не погружённого в тему «Битлз», кажется человеком из другой вселенной. Как все эти цепочки, связи устанавливались?

Д. КАРАСЮК: Если говорить про цепочки информационные, как я обнаружил, то, изучая материал, обнаружил это интервью в Rolling Stones, тут всплыла фамилия Хасбулатова. А так я его искал, известно, где она работал: преподавал в одном из московских вузов. Я позвонил в вуз, вышел на его секретаря, нас соединили. Но разговор получился очень коротким

Н. ВАСИЛЕНКО: Ещё Юрий Кобаладзе, наш коллега по «Эхо Москвы».

Д. КАРАСЮК: Чуть в сторону. Книга получилась довольно «эхомосквыцентричной», потому что, помимо Владимира Ильинского, там много ведущих, постоянных гостей эфира «Эха Москвы». Там Кобаладзе, Гусман, Кузищев. Такие гости, как Сатаров, Макаревич* (власти РФ считают иноагентом). Нашёл телефон. Найти можно всё.

Н. ВАСИЛЕНКО: Опять же теория 6 рукопожатий работает, её никто не отменял.

Д. КАРАСЮК: Она прекрасно работает до сих пор.

Н. ВАСИЛЕНКО: Книга очень большая. Наверняка многие битломаны, кто давно погружён в тему, связанную с «Битлз», может, следят только за творчеством Леннона или Маккартни, Ринга и Харрисона. Битломаны, которые получили эту книгу, наверняка находили определённые ошибки. Много ли их накопилось?

Д. КАРАСЮК: Сейчас, недели через 2, выходит второе издание книги. Первый тираж уже разошёлся. Было несколько не скажу, что ошибок — было несколько уточнений. Например, была такая история, что известный, как он сам себя называл, битломан всея Руси Коля Васин, он многим показывал, у него дома на стене висела футболка, про которую он говорил, что это футболка Джона Леннона, которую ему привёз из поездки в Америку Борис Гребенщиков* (власти РФ считают иноагентом). Якобы эту футболку ему отдала Джоан Баэз, сказав, что это футболка Джона Леннона. Я спросил Гребенщикова. Он сказал, что никогда такого не было, он с Баэз не общался. Я в книге усомнился в истории футболки, рассказанной Васиным, потому что Коля иногда любил приукрасить действительность. Удалось выяснить историю этой футболки уже после того, как книга вышла из печати. Это удалось сделать с помощью виолончелиста «Аквариума» Всеволода Гаккеля. Это действительно футболка Джоан Баэз. Она взяла эту футболку во время одного из совместных концертов и отдала её своей соседке, 10-летней американке. Потом эта американка несколько раз приезжала в Петербург, уже лет через 10. И подарила эту футболку музыкантам «Аквариума», чтобы они отдали её Васину. Эта история была напечатана в лос-анджелесских газетах. Мне прислали ссылки на газеты, удалось всё проверить. И такое уточнение во 2-е издание внесено. Это не то что ошибка — это восстановление.

Н. ВАСИЛЕНКО: В плане фактчекинга остались ли сюжеты, которые не удалось проверить, связанные с советской битломанией?

Д. КАРАСЮК: Например, на днях кто-то указал… Это математическая ошибка, к фактчекингу не относится. Я указал, что «Сержант Пеппер» вышел 1 июня, а до конкретного города Сибири, до Братска, он добрался 1 января 1968 года. Он добирался ровно полгода. Мне указали, что с 1 июня до 1 января прошло не 6 месяцев, а 7.

Что касается фактчекинга — пожалуй, нет. Были несколько опечаток, уточнения. Несколько фотографий прислали лучшего качества, которые мы заменили во 2-м издании. Я старался все факты проверять, может быть поэтому пока никто на серьёзные ошибки не указал. Я очень приветствую читателей, которые каждое слово рассматривают под лупой и проверяют всё. И очень им благодарен, если они найдут что-то ещё, укажут. Я надеюсь, будет и 3-е издание, и 4-е. Всё-таки 720 страниц — это очень много букв. Вполне возможно, что в каких-то были ошибки.

Н. ВАСИЛЕНКО: Дмитрий, ты упомянул Колю Васина, уникального битломана, который возвёл битломанию в ранг религии, это был религиозный культ, он собирался строить храм Джона Леннона. Насколько это необычный случай для всемирной битломании? Был ли он уникальным и в этом плане?

Д. КАРАСЮК: Конечно. Коля Васин — человек уникальный не только для всемирной битломании, но и советской. Возводить музыкантов в ранг божества — удел немногих. Может быть, нечто подобное происходило с Элвисом в США. Но всё равно такие формы — строительство храма Элвиса — мне неизвестны, по крайней мере. Да, фигура Коли Васина, его одержимость собственной любовью к битлам… Он же говорил, что они ему больше родственники, чем его родители. Он посвятил им всю жизнь. Большую часть её он положил на попытки строительства этого храма. Он был сложный человек, потому что резко рвал отношения с друзьями, которые не верили или переставали в идею возможности построения храма. В конце концов он порвал почти со всеми и покончил с собой. Такая трагическая история. Это обратная сторона религиозного культа. Возводить в ранг божеств музыкантов, которые живут сейчас на свете или жили совсем недавно, я думаю не стоит. Им бы самим это не понравилось. Тому же Джону Леннону. Он был ироничен ко всему миру и к самому себе, как мне кажется.

Н. ВАСИЛЕНКО: Я хотел бы вспомнить ещё 2 работы. Первая — фильм Максима Капитановского «Во всём прошу винить «Битлз»». А вторая — фильм и книга британского режиссёра-документалиста Лесли Вудхеда How the Beatles Rocked the Kremlin. В обеих работах проходит генеральная линия, что «Битлз» во многом приблизили перестройку, что люди, которые слушали «Битлз», заряжались западными ценностями и духом свободы. Насколько, как тебе кажется, такие утверждения соответствуют действительности?

Д. КАРАСЮК: Я не совсем согласен, что эти 2 фильма можно объединить одной идеей, потому что фильм Капитановского гораздо более личностен и ироничен, что мне в нём очень нравится. Максим снимал фильм во многом про свою собственную молодость, любовь и увлечение битлами. Все эти кадры монтажные с первомайскими демонстрациями на Красной площади с портретами битлов, вызывают широкую улыбку. Что касается фильма Вудхеда, очень политизирован. И он не очень удачен тем, что Вудхед сначала поставил задачу, сформулированную в названии, что именно битлы сотрясли Кремль, а потом начал подгонять материал под эту идею. Что касается постановки такого вопроса, то музыка «Битлз» учила своих поклонников свободе в самом широком понимании этого слова: к свободе эстетической. От этого уже шли выводы о свободе политической.

Именно поэтому, как мне рассказывал тот же Сатаров, в администрации президента Ельцина среди второго эшелона, среди советников, среди каких-то специалистов, не было никого, кто бы не любил музыку «Битлз». Они все на этой музыке выросли. Можно так прикинуть, что тогда первым битломанам было около 40 лет в 1990-е. Трудно выяснить процентное соотношение, сколько этих битломанов сегодня сохранили верность идеалам свободы, которые они в молодости впитали. И сколько не среди первых, а среди последующих поколений битломанов верны этому духу свободы. Мне кажется, это очень большой штамп «музыка протеста», штамп, который придумали журналисты журнала «Ровесник», чтобы им разрешали писать о западной музыке. Потом этот штамп был перенесён, экстраполирован на бунт против советской системы. И до сих пор один из самых живучих советских штампов неожиданно оказался. Битлы учили именно внутренней свободе. Не свободе политической, потому что песни типа Revolution, манифесты Джона Леннона оказали на советских поклонников меньше влияния, чем, например, All You Need Is Love, которая учила свободе внутренней. И ещё меньше, чем песни Girl или Yesterday, которые учили свободе эстетической. Как каждый внутри себя продолжит свободу развивать, это уже дело каждого отдельного битломана, каждого отдельного поклонника.

Н. ВАСИЛЕНКО: Почему тогда советская власть так долго сопротивлялась и «Битлз» пропускались с помощью кинофильмов или каких-нибудь небольших пластинок. И то указывались как народный ансамбль?

Д. КАРАСЮК: На самом деле советская власть не любила всё, что приходит с Запада. Особенно то, что приходит с Запада несанкционированно. И не только с Запада. Она вообще не любила всё то, что росло само. Бродского не любила, который вырос сам и почему-то вдруг начал писать стихи без разрешения Союза писателей. Точно так же она не любила западную музыку. А почему у нас Толкина не издавали до начала 1990-? Ничего нет в романах Толкина антисоветского, к примеру. Но к 1960-м это была очень неповоротливая, трухлявая машина, которой не нравилось всё, что её не санкционировано.

Н. ВАСИЛЕНКО: А можем ли мы сказать, что настоящий прорыв «Битлз» начался с Пола Маккартни, который выпустил свой сольный альбом рок-н-ролла «Назад в СССР»?

Д. КАРАСЮК: Во-первых, этот альбом лёг на уже хорошо подготовленную в течение больше чем 20 лет почву. Пластинки Леннона выходили ещё в 1970-е. Что стало прорывом, трудно говорить. До одного дошла, допустим, пластинка Леннона Imagine в 1970-е, фирмы «Мелодия». До другого дошёл Back in the U. S. S. R. Маккартни. До третьих, может быть, двойной альбом битловский Love Songs, который очень широко продавался в СССР в середине 1970-х. Пластинки битлов «Вкус мёда» и «Вечер трудного дня» в 1986 году были выпущены чуть ли не большим тиражом, чем Back in the U. S. S. R. Тут были родные битловские песни, причём из разных альбомов. Всё-таки настоящим прорывом стали эти 2 пластинки.

Н. ВАСИЛЕНКО: Визит Маккартни в 2003 году стал апофеозом битломании, и после этого можно сказать, что советская битломания как феномен исчезла?

Д. КАРАСЮК: Можно сказать, что она была апофеозом. Оно не стало точкой. Это такой торжественный восклицательный знак, после которого советская битломания продолжилась. Советская битломания после визита Пола в 2003 году стала более в мейнстриме со всемирной битломанией. Теперь уже Маккартни приезжал в Москву. На следующий год он приехал в Питер. В 2011 году он опять приезжал в Москву. Примерно как в Берлин, Париж или ещё. Многие российские битломаны могли отвечать своим французским, немецким коллегам: «Да, я тоже ходил на концерт Маккартни или Ринго Старра». После этого российская битломания приобрела все черты, которые свойственны битломанам из любой другой страны. Информация стала доступной. Как только что-то новое выясняется, в Англии на чердаке находят очередные плёнки, буквально через день-два это обсуждают на форуме beatles.ru. В России начали обсуждать установки памятников и несколько их в России появилось.

Н. ВАСИЛЕНКО: Первый появился в Екатеринбурге?

Д. КАРАСЮК: Да.

Н. ВАСИЛЕНКО: Почему так получилось, что именно Екатеринбург стал столицей, которая первой приняла монументальных битлов?

Д. КАРАСЮК: Наверное, потому что наши битломаны оказались активнее, чем их коллеги в других городах. Городские власти, с другой стороны, оказались более сговорчивыми и поняли, что такой памятник может быть хорошей туристической достопримечательностью города. Я говорил об этом в книге, цитируя разговоры с тогдашним мэром Екатеринбурга Аркадием Чернецким. Он говорил, что тоже в молодости слушал музыку «Битлз», понимал её значение всемирное, представлял, как туристы поедут. Он оказался прав, и битловский дворик, где стоит памятник, вокруг граффити, специальную площадку сделали, скамейки в этом дворике по мотивам битловских песен. Это действительно стала одним из украшений города, достопримечательностью. Москве, например, повезло в этом плане меньше, потому что неоднократные попытки поставить памятник Леннону на Воробьёвых горах, где в 1980 году властями был разогнан митинг в память Джона Леннона, успехом не увенчались. Я так понимаю, что эти попытки не прошли сито московской гордумы.

Н. ВАСИЛЕНКО: Конечно, интересно. Даже на коммунистической Кубе стоит памятник Джону Леннону, который открывал лично Фидель Кастро. Но, как мы знаем, многие называют песню Imagine подлинным манифестом компартии.

Д. КАРАСЮК: Я ничего не могу сказать, является ли Imagine манифестом компартии Кубы. Всемирного — да. Сложный вопрос. Наши коммунистические власти предпочитали «Интернационал».

Н. ВАСИЛЕНКО: Мы сегодня не упомянули многие мифы, которые были в том или ином виде развеяны в книге или в каком-то случае подтверждены. Например, можем вспомнить миф встречи Зыкиной с битлами. Я плохо помню, были ли уделено в книге.

Д. КАРАСЮК: Да, конечно. Книга чётко структурирована. Есть отдельная глава о том, были ли советские люди на концертах битлов, на концертах квартета в первой половине 1960-х. Я нашёл людей, которые бывали на этих концертах, и разобрал несколько рассказов не то что самозванцев, но тех, кто рассказывали о том, что они якобы были на этом концерте, и привожу доказательства, что эти рассказы не соответствуют действительности. Широко растиражированная прессой история этого якобы знакомства Зыкиной с битлами, как они ей крестик дарили, вместе с ней пели «Калинку», «Ой, мороз-мороз» и ещё какие-то песни, мягко говоря не соответствуют действительности.

Н. ВАСИЛЕНКО: Советская пресса, пропаганда 1960-х писала, что битлы как явление исчезнут, не переживут даже нескольких лет. Как мы можем наблюдать, они живее, чем были.

Д. КАРАСЮК: Они живее, чем советская пресса.

Н. ВАСИЛЕНКО: Это точно. В любом случае каждый из нас может слушать «Битлз», они всегда с нами. Но время не щадит никого. Как тебе кажется, «Битлз», феномен битломании переживёт несколько поколений или уже окончательно останется в прошлом?

Д. КАРАСЮК: Музыка «Битлз», естественно, переживёт и не одно поколение. И в каждом новом поколении будут находиться люди, которым эта музыка будет трогать души, они её будут любить. Что касается битломании, тут трудно говорить, потому что всё-таки мне кажется, что битломания, такое — не очень любимое мною слово — фанатство по отношению к музыкантам всё-таки свойственно больше их современникам. Фанатеют от музыки, не просто любят, а именно влюбляются не в музыку, а в музыкантов те, кто живёт с ними одно и то же время. Сейчас можно ли назвать битломанами 15-летних сегодняшних девушек и юношей, которые только что для себя открыли эту музыку и хотят узнать побольше об их жизни, их биографии, наверное можно. Но вот мне трудно представить таких же поклонников, которые сегодня услышали музыку Вивальди, например, и взахлёб ищут любую информацию о жизни Вивальди. Наверное, такие есть, но их немного. А музыку Вивальди слушают сотни тысяч, миллионы. Наверное, так будет происходить и дальше. Музыка «Битлз» точно станет бессмертной. А вот таких фанатичных поклонников, мне кажется, будет меньше.

Н. ВАСИЛЕНКО: На этих словах и хочется поставить точку: музыка «Битлз» будет вечной. Дмитрий, спасибо большое! Николай, уступаю место.

Н. АЛЕКСАНДРОВ: Сегодня у меня будет коротенький обзор. Я хотел обратить внимание на 2 книжки. Они, вроде бы, совершенно разные. Но, с другой стороны, поскольку мы книги читаем в особой обстановке, они по разным поводам заслуживают внимания. Первая книга выходит уже не первым изданием. Она, по-моему, в 2005 году вышла. Если кто её не читал, я советую к этой книге обратиться. Она во многих отношениях удивительна, во-первых потому что написана совершенно удивительным человеком. А во-вторых, потому что вновь отсылает нас к событиям дореволюционным и послереволюционный. Это книга Ольга Палей, её воспоминания. Ольга Палей была замужем за великим князем Павлом Александровичем. Разумеется, брак с Ольгой Валериановной не был разрешён. Тем не мене родился сын Владимир у них. До революции она жила в Царском Селе, во дворце, который был музеем. Известна музейная коллекция Павла Александровича. А затем и её сын был убит в 1918 году. Был расстрелян в Петропавловской крепости Павел Александрович. Она бежала сначала в Финляндию с 2 дочерьми, затем жила в Париже. Книга её воспоминаний как раз касается событий 1917−1919 гг. Хотя, разумеется, у неё существует ретроспекция, она обращается к другим периодам своей жизни. Книга, которая пишет о том, как рушится старый миропорядок, как к нему ни относиться, каким образом поднимается тёмная волна, как она смывает всё на своём пути, каким образом пытается культура как-то отстоять себя, каким образом пытается сам человек себя отстоять. Книга, по-моему, совершенно необыкновенная. И в этом особенность воспоминаний. Понятно, что послереволюционных воспоминаний, обращений к революционным событиям было написано довольно много в эмиграции. Но сама интонация, взгляд, как мне кажется, удивительны именно в этих мемуарах Ольги Палей. Это издательство «Центрполиграф». Книга выходит не первым изданием.

Вторая книжка, которая вышла в петербургском «Издательстве Ивана Лимбаха», вроде бы, совершенно другая, отсылает нас к другому времени. И посвящена, вроде бы, совершенно другим проблемам. Но на самом деле это не так. Совсем недавно я говорил о книге эссе Мориса Бланшо, которая вышла в издательстве «Издательстве Ивана Лимбаха», «Голос извне». И вот теперь новая книжка, которая вышла в этом же издательстве. И так же Бланшо. На сей раз издатели знакомят нас с прозой Мориса Бланшо, который не слишком известен у нас как писатель и автор. На самом деле значимый для французской культуры прежде всего второй половины 20-го века, послевоенной. Хотя во время войны начиналось творчество Мориса Бланшо. На сей раз это его роман, который называется «Всевышний». Роман, конечно же, во многом, соответствуя духу времени, экспериментальный. Он производит впечатление не классического романа, романа, который изменился на рубеже 19−20-го столетия, который не всегда обращался к каноническому повествованию, а самое главное которой повествует про другой мир. Читая этот роман, читатель сразу же увидит влияние другого мира, другой наррации, которая обращает нас, например, к романам Кафки. И здесь чувствуется совершенно другого рода проблема. Когда в 20-м веке человек неожиданно почувствовал себя функцией, когда он задумался над тем, какова его личная ответственность в том, что такое человек в этом странном кафкианском мире, который достаточно быстро начал ощущаться очень многими, когда человек оказывается пылинкой, незначащей деталью механизма и ничего не может с собой поделать. Какова степень его ответственности, что один человек может сделать в этой ситуации.

Роман написан в 1948 году. И, пожалуй, для того чтобы понять это ощущение, я процитирую Мишеля Фуко, одного из замечательных французских мыслителей, который Мориса Бланшо необыкновенно ценил и романную ситуацию достаточно ярко описывает: «Анри Зорге — чиновник: он служит в мэрии, в отделе записи актов гражданского состояния; он всего-навсего шестерёнка, само собой ничтожная, в этой странной организации, которая претворяет индивидуальные жизни в социальный институт. Он представляет собой первичную форму закона, поскольку архивирует каждое рождение. Но вот он отказывается от своей работы. Впрочем, отказ ли это? Он находится в отпуске, который продлевает без разрешения. Конечно, с молчаливого согласия администрации, потворствующей ему в принципиальной праздности. Этой как бы отставки достаточно? Причина она или следствие, чтобы жизнь всех и каждого пришла в расстройство, а смерть установила уже не классифицирующий мир гражданского состояния, а беспорядочный заразный мир эпидемии. Это не настоящая смерть с кончиной и констатацией, а хаотичная покойницкая, где непонятно, кто больной, а кто врач, кто охранник, а кто жертва. Тюрьма это или больница. Охраняемая зона или цитадель зла». Эти слова Фуко как нельзя лучше передают мир этого романа Бланшо, который затрагивает многие вопросы. Не только, что такое закон, человек, каким образом закон внедряется в человека, как он функционирует, но и каким образом связан человек с другими, более высокими категориями: ответственностью, миром вообще. И что такое мир, в котором очень легко оказаться и который чрезвычайно трудно изменить, из которого чрезвычайно трудно выйти. Я имею в виду не просто одного человека, а общество, социум. На этом я сегодня завершу.

Н. ВАСИЛЕНКО: Николай Александров и Никита Василенко, мы прощаемся с вами. До новых встреч. Берегите себя!

Поделиться