Кого боятся поляки

Об этом "Известиям" рассказывает политолог Вальдемар Кучиньский

В те дни, когда поляки отмечают 30-летие профсоюза "Солидарность", в Москве побывал один из ведущих польских политологов, публицист Вальдемар Кучиньский. Он был экспертом комиссии при Лехе Валенсе, в 1990-м стал министром по делам приватизации, работал главным экономическим советником премьера Ежи Бузека. О событиях, ставших историей, и о том, что сегодня происходит между Москвой и Варшавой, пан Кучиньский рассказал корреспонденту "Известий".

известия: В Польше до сих пор спорят, смогла бы "Солидарность" в начале 80-х раскачать режим, если бы не военное положение?

Вальдемар Кучиньский: Феномен "Солидарности" - самое великое событие в Польше после 1945 года. Великое - и вместе с тем безнадежное. По сути это было национально-освободительное движение. Я был среди тех, кто подписал письмо в поддержку бастующих на Гданьской судоверфи, затем вошел в комиссию экспертов при Лехе Валенсе, замещал главного редактора еженедельника "Солидарности" - пока 13 декабря 1981 года генерал Ярузельский не посадил меня в такую комфортную тюрьму.


В Польше есть люди, которые верят: уже тогда мы могли свергнуть систему и прийти к демократии. Я думаю, что это было невозможно. Советский Союз Брежнева и Андропова не допустил бы, чтобы в Варшаве пал коммунистический режим. Поэтому все 16 месяцев мы жили в постоянном страхе перед угрозой вторжения советских танков. Ярузельский предупредил огромную трагедию. Военное положение оказалось меньшим из зол. И потом, в 80-е годы, он старался найти возможность для диалога с обществом. После выборов 1989 года мог бы не признать их результатов, но не пошел на это. Теперь мы хорошо знакомы лично. На мой взгляд, этот человек никогда не был советским янычаром. В глубине души он понимал, что и у "Солидарности" есть своя правда. Но ему приходилось быть реалистом. А еще я знаю, что Ярузельский очень любит Россию и русских, питает к вашей стране особое чувство, несмотря на все лишения, которые он в детстве со своей семьей пережил в Сибири. Я скажу так: Войцех Ярузельский - настоящий польский патриот, великий поляк.

и: В последние годы участились нападки на Леха Валенсу - будто бы основатель "Солидарности" был агентом спецслужб.

Кучиньский: Кстати, я этого не исключаю. В 1970 году, когда Валенса был совсем молодым человеком, его могла завербовать служба безопасности. Тогда в Гданьске проходили демонстрации рабочих, власть стреляла по людям, был страшный террор. Возможно, у Валенсы были какие-то контакты со спецслужбами в течение двух-трех лет. Но потом он положил этому конец, что было очень непросто. На мой взгляд, тот короткий период не перечеркивает великих страниц в его биографии. Валенса умело возглавлял движение все это время, полное опасностей, довел "Солидарность" до "круглого стола" (переговоры властей и оппозиции, которые начались в феврале 1989 года. - "Известия"). Но, к сожалению, он не был хорошим президентом, не смог удержать себя в рамках Конституции. Поэтому поляки его не переизбрали.

и: Из "Солидарности" вышли многие политики, которые оказались по разные стороны баррикад в "польско-польской войне". И российская карта до сих пор на кону в этих баталиях. Вот брат погибшего президента Ярослав Качиньский снова заговорил об "угрозе с Востока". Как поляки воспринимают подобную риторику?

Кучиньский: Россиянам не надо преувеличивать значение того, что идет от таких людей, как Ярослав Качиньский. Это далеко не вся Польша, большинство поляков не с ним. Действительно, у нас есть люди, разделяющие взгляды, что Россия - агрессивная страна, которая ничем не отличается от Советского Союза и хочет восстановить сферу влияния в Центральной Европе.

Ярузельский никогда не был советским янычаром. В глубине души он понимал: и у "Солидарности" есть своя правда. Но ему приходилось быть реалистом. А еще я знаю, что Ярузельский очень любит Россию

Но в массе своей поляки не испытывают никаких антирусских настроений. Другое дело, что застарелый, подсознательный страх перед Россией до конца не изжит. Последние 300 лет нашей истории, когда мы были лишены свободы, вошли нам в гены. Мы бы и сами рады их вырвать, но для этого нужно время. Некоторые действия Москвы будят наши страхи и комплексы. Когда в прошлом году Россия проводила масштабные военные учения, для поляков это был все равно что привет от товарища Брежнева.

и: После трагедии под Смоленском заговорили о сближении россиян и поляков. Сможем ли мы открыть новую страницу в наших отношениях?

Кучиньский: Мы все видели, что русские пережили трагедию вместе с нами. Быть может, эта новая эра уже началась. Я бы очень этого хотел. Нынешнее правительство Польши по-настоящему желает, чтобы у нас были нормальные, добрососедские отношения, лишенные негативного багажа прошлого. Те шаги, которые сделали Дмитрий Медведев и Владимир Путин в катынском вопросе, имеют огромное значение. Катынь остается занозой в нашем сердце. Очень хорошо, что Москва передает нам архивные документы, и мы хотим получить еще. Например, мы до сих пор не знаем, где были захоронены две или три тысячи расстрелянных из так называемого "белорусского списка".

и: В этом году на Параде Победы по Красной площади прошли польские военные - вместе с представителями других стран антигитлеровской коалиции. Но не все в Польше считали, что это правильно.

Кучиньский: В Польше есть разные мнения, как интерпретировать марш Красной Армии через Польшу в 1945 году. Большинство поляков согласны, что это было освобождение от гитлеровской оккупации. Но многие скажут, что одновременно началась вторая оккупация, советская. И действительно, до начала десталинизации и особенно до смерти самого Сталина Польша фактически была частью Советского государства. Но я думаю, что все не так просто, как говорят некоторые.

Лично у меня нет сомнений, что Красная Армия освободила Польшу. Мне было пять лет, когда она входила в мой родной город Калиш. Это была зима, февраль. Помню, как стреляли, а потом настала тишина. Я выскочил на улицу и внезапно услышал шум - это въезжали танки. Мама выбежала за мной, подумала, что немцы вернулись, и очень испугалась. Она схватила меня за руку и потащила домой. Но вдруг увидела там, на танках, красные звезды. Мама впала в какое-то радостное безумие. Стала кричать: "Русские! Любимые, миленькие!". Даже теперь я не могу вспоминать об этом спокойно. Такой была реакция простой женщины и, скорее всего, большинства поляков на эти красные звезды. И я очень рад, что 9 Мая польские солдаты шли вместе с русскими по Красной площади.

и: Пан Вальдемар, вы прекрасно говорите по-русски - как удается не забыть язык? 

Кучиньский: Русскому языку меня учила классная руководительница в гимназии. Мы тогда не хотели его учить - в знак протеста. И она нам говорила: "Надо знать язык своих врагов. Но помните также, что Россия создала великую, прекрасную литературу. И ради этого надо учить язык. Быть может, в первую очередь ради этого". Я до сих пор помню русскую поэзию - и Пушкина, и Лермонтова. А в конце семидесятых, когда меня выгнали с работы из-за моего оппозиционерства, я переводил книги русских экономистов-математиков и с этого жил. Вот как бывает. Только близких друзей в России у меня нет - к сожалению. Я бы очень хотел напиться с ними водки и поговорить по душам.

Екатерина Забродина

Известия
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе