«На Западе произошла переоценка советского искусства»
9 июня 2020 ● "Известия"
Глава русского департамента Sotheby's Рето Барметтлер — о новом интересе к соцреализму, торгах во время пандемии и шедеврах из провинции.
Фото: предоставлено Sotheby’s
Живопись Айвазовского побила мировой рекорд по стоимости, но многие русские художники по-прежнему недооценены на Западе, а спрос на советское искусство за последние годы сильно вырос. Об этом «Известиям» рассказал глава департамента русского искусства Sotheby's после онлайн-торгов, на которых картина великого мариниста «Неаполитанский залив» была продана за 2,3 млн фунтов.
— Как вы оцениваете результаты русских торгов Sotheby’s?
— Мы очень довольны. Прежде мы только два раза продавали русское искусство онлайн, но это были нонконформисты — определенный сегмент, востребованный на Западе. И вот в первый раз наши главные торги прошли через интернет.
Интересно, что среди покупателей — не только постоянные клиенты, но и много новых. Их примерно 20%. Для русских торгов это редкость. Еще интересно, что 30% участников были в возрасте 40 лет или моложе — думаю, новый формат привлекает новое поколение.
— На этих торгах было представлено два полотна Айвазовского, одно из которых — «Неаполитанский залив» — стало топ-лотом. И оба ушли с существенным превышением эстимейта. Как вы это объясняете?
— Айвазовский остается, наверное, самым популярным русским художником XIX века, и если смотреть наши торги за последние пять лет, он почти всегда продается с превышением эстимейта.
Картина «Неаполитанский залив», художник Иван Айвазовский
Фото: предоставлено Sotheby’s
Однако я лично не ожидал, что обе работы так хорошо уйдут (вторая работа «Проходящий корабль лунной ночью» ушла с молотка за 435 тыс. фунтов при оценке в 150–200 тыс. — «Известия»). Конечно, они исключительно красивые, в хорошем состоянии. Одна была на аукционе больше 10 лет назад, другая и вовсе новая для рынка — она хранилась в одной коллекции больше 100 лет.
— Когда только были объявлены эстимейты на эти торги, «Известия» отметили, что оценка топового лота достаточно осторожная: от 800 тыс. до 1,2 млн фунтов для двухметрового полотна Айвазовского — это довольно мало. Результат подтверждает наши соображения. Почему Sotheby’s не выставил его дороже?
— Действительно, нынешним продавцом эта работа была куплена больше 10 лет назад в Швейцарии и стоила тогда, по-моему, 2 млн швейцарских франков. Наш эстимейт был ниже цены прошлой продажи. Но клиент на это согласился, потому что такие оценки больше привлекают покупателя.
— Следовательно, влияния пандемии здесь не было?
— Мы с продавцом этой работы договорились обо всем еще до того, как случился кризис и было решено перейти в онлайн-формат. Но это оказалось правильной стратегией. И для русских торгов такое особенно хорошо работает. Коллекционеры видят, что оценка явно ниже, чем вещь должна стоить, и это вызывает интерес. Но когда начинают идти ставки, люди забывают, какой была первичная оценка — им очень хочется получить-таки понравившееся произведение. Особенно когда есть конкуренция. Это своего рода игра, возникает азарт.
Картина «Проходящий корабль лунной ночью», художник Иван Айвазовский
Фото: предоставлено Sotheby’s
Кстати, если посмотреть не только топовые лоты, у нас были превышения эстимейта в 10 раз. Такие результаты показало искусство советского периода: Стожаров, Обросов. Еще лет 10 назад из живописи СССР мы продавали в основном нонконформистов, сейчас же мы видим, что интерес вызывают самые разные направления этого периода, а цены — выросли. Но, на мой взгляд, до сих пор много русских художников, которые недооценены.
— Какой результат для вас стал главным сюрпризом?
— Наверное, все-таки результат топ-лота: на данный момент это самая дорогая картина в истории, которая когда-либо была продана на онлайн-торгах. До этого рекорд был сделан в Нью-Йорке. Произведение Джорджо Моранди с эстимейтом $1–1,5 млн ушло за $1,58 млн. Но рынок импрессионистов и модернистов — международный, там есть покупатели со всего мира. А русское искусство покупают все-таки в большей степени те, кто из вашей страны или как-то связан с ней. Следовательно, рынок меньше. Поэтому я не ожидал, что здесь будет побит мировой рекорд.
— Можно ли сказать, что русские покупатели, даже несмотря на ситуацию, которая сейчас разворачивается в нашей стране и в мире, активности не снижают, а, может быть, даже наращивают?
Картина «Портрет актрисы О.С.», художник Игорь Обросов
Фото: предоставлено Sotheby’s
— Да, но это не только на нашем рынке. Мы перевели большинство наших аукционов в режим онлайн. В этом году у нас прошло 85 отдельных торгов через интернет, и на них было продано искусства на $145 млн. Это значительное превышение по сравнению с онлайн-продажами в прошлом году. Действительно, люди охотно покупают. Я думаю, дело в том, что они сидят дома, у них больше времени, скучно, хочется чем-то себя порадовать. Наверное, влияет и то, что многие стремятся вложить деньги в альтернативные активы.
— В целом аукционный бизнес из-за пандемии теряет или, наоборот, приобретает?
— Если судить по сегменту русской живописи, то общий результат, конечно, ниже, чем обычно. В прошлом году за двое торгов, которые у нас прошли в июне и ноябре, было выручено суммарно около 20 млн, в этот раз — за одни торги — 5,6 млн. Но дело не в том, что хуже покупают — здесь как раз всё хорошо. Просто было гораздо сложнее найти вещи на аукцион и вовремя их доставить к нам: мало самолетов, грузовики по Европе тоже не ездили.
— Когда в 2008 году в мире случился ипотечный кризис, рынок сильно просел во всех странах, включая Россию. Но в течение нескольких лет цены восстановились. Потом у нас начался кризис 2014–2015 годов, опять снизивший планку. И опять все вернулось к прежнему уровню. По вашей оценке, сейчас рынок сильно просядет из-за нынешней ситуации?
— Сейчас совсем другая ситуация, чем была, допустим, в 2014 году. Я бы сказал, что произошла перестройка рынка, а не падение. Люди стали более избирательно покупать. Не думаю, что эти два полотна Айвазовского были бы проданы дороже, если бы нынешний кризис не случился. Торги показали, что рынок русского искусства жив, он в хорошем состоянии, коллекционеры готовы платить высокую цену за хорошие вещи.
Картина «Дубы в сумерках», художник Петр Кончаловский
Фото: предоставлено Sotheby’s
— Проще говоря, цены на Айвазовского всё равно будут расти и в долгосрочной перспективе это выгодное вложение?
— Предсказать, что будет через 10 лет в России и в мире, очень сложно. По логике, да, цены должны расти. Существует ограниченный запас шедевров, которые долгое время не попадали на аукционы. Но появляется новое поколение, которое хочет коллекционировать, и часто начинают как раз с более традиционных вещей — Айвазовский, Шишкин и так далее. Поэтому, я думаю, здесь по-прежнему большой потенциал.
— Каждый год на ваших аукционах продается несколько полотен Айвазовского. Почему его работ на рынке так много?
— Айвазовский очень много писал и еще при жизни был настолько популярен, что люди со всего мира охотно его покупали. Много его вещей в США, Европе. Это нетипичный для нас пример.
Думаю, можно найти еще больше работ, чем сейчас есть на рынке. Это мне лично очень нравится в русском искусстве: здесь постоянно случаются находки. Это или вещи, которые были вовсе неизвестны, или работы, считавшиеся утраченными — знакомые исследователям только по дореволюционной литературе и, может быть, черно-белой фотографии в каком-нибудь старом журнале.
С импрессионистами и модернистами такое бывает куда реже. Их произведения отслеживались, выставлялись, они есть в каталогах.
— Можно ли сказать, что советскую живопись сейчас покупают охотнее, чем раньше?
— Думаю, да. И в России, и на Западе произошла переоценка этого искусства. В 1990-е на рынке было довольно много соцреализма. Галереи в Лондоне успешно продавали официальное советское искусство. После распада СССР это было интересно как раз западным коллекционерам, а русским клиентам — не очень. Теперь и в России его активно покупают. Хотя за рубежом не все понимают, что ценятся вовсе не портреты Ленина и Сталина, а иное. Например, те же пейзажи Стожарова.
— Интерес к советскому искусству связан с ностальгией или с объективными художественными качествами этих работ?
— И то и другое. В том, что мы продаем, есть несомненные художественные достоинства, и покупателям это важно. Но элемент ностальгии все-таки присутствует — это видно по тому, какие сюжеты продаются. У нас была работа Стожарова два года назад — с видом Ростова Великого. Клиент, который ее купил, сказал: «О, я помню, мы туда ездили на отдых».
— Вы родились в Швейцарии. Почему решили заняться именно русским искусством?
Глава русского департамента Sotheby's Рето Барметтлер
Фото: предоставлено Sotheby’s
— Это получилось случайно. По первому образованию я политолог. В начале 2000-х я год жил в Санкт-Петербурге, потом еще несколько лет — в Москве. В обоих городах я ходил по музеям и открыл для себя очень многое. Потом выучил русский язык, начал стажироваться в Sotheby's. Так всё началось. Но чем больше ты знаешь, тем интереснее это всё становится, поэтому сейчас я уже представить себя не могу без русского искусства.
— Когда вы приезжаете в Россию, в какой музей и к каким произведениям идете в первую очередь?
— Когда я приезжаю в Москву, каждый раз стараюсь попасть в Третьяковскую галерею. Всегда посещаю зал Врубеля, а в зале Серова смотрю «Девочку с персиками» — это, мне кажется, любимая работа практически всех людей, которых я знаю. И, конечно, хожу по временным экспозициям. Выставочная деятельность в России сейчас на таком высоком уровне, что ничего не хочется пропускать. Я сейчас смотрю на книжную полку моего дома, уставленную каталогами: Серов, Айвазовский, Левитан, Серебрякова, Верещагин — это всё третьяковские выставки последнего времени. А на выставке Поленова я был даже дважды.
По работе я 5–6 раз в год приезжаю в Россию, в основном в Москву, потому что у нас там офис. Но свой прошлый отпуск я тоже решил провести в России — сначала был в Москве, потом поехал на север: Ростов Великий, Ярославль, Вологда... Поразительно, что даже в маленьких провинциальных музеях у вас можно увидеть что-то очень интересное — например, коллекцию авангарда в Ростове Великом. В России ты всегда можешь открыть для себя что-то новое, известное тебе только по каталогам. Три часа от Москвы, и ты находишь в маленьком городе какой-то шедевр. Моя мечта — три месяца путешествовать по России и посещать все маленькие музеи.
Справка «Известий»
Рето Барметтлер родился в Швейцарии, получил магистерские степени по политологии в Университете Лозанны и по истории искусств в Бирбеке (университет Лондона). С 2013 года возглавляет департамент русского искусства Sotheby's. Под его руководством прошел ряд торгов живописью русского авангарда, где были установлены ценовые рекорды на работы Малевича, Ларионова, Степановой.
Живопись Айвазовского побила мировой рекорд по стоимости, но многие русские художники по-прежнему недооценены на Западе, а спрос на советское искусство за последние годы сильно вырос. Об этом «Известиям» рассказал глава департамента русского искусства Sotheby's после онлайн-торгов, на которых картина великого мариниста «Неаполитанский залив» была продана за 2,3 млн фунтов.
— Как вы оцениваете результаты русских торгов Sotheby’s?
— Мы очень довольны. Прежде мы только два раза продавали русское искусство онлайн, но это были нонконформисты — определенный сегмент, востребованный на Западе. И вот в первый раз наши главные торги прошли через интернет.
Интересно, что среди покупателей — не только постоянные клиенты, но и много новых. Их примерно 20%. Для русских торгов это редкость. Еще интересно, что 30% участников были в возрасте 40 лет или моложе — думаю, новый формат привлекает новое поколение.
— На этих торгах было представлено два полотна Айвазовского, одно из которых — «Неаполитанский залив» — стало топ-лотом. И оба ушли с существенным превышением эстимейта. Как вы это объясняете?
— Айвазовский остается, наверное, самым популярным русским художником XIX века, и если смотреть наши торги за последние пять лет, он почти всегда продается с превышением эстимейта.
Картина «Неаполитанский залив», художник Иван Айвазовский
Фото: предоставлено Sotheby’s
Однако я лично не ожидал, что обе работы так хорошо уйдут (вторая работа «Проходящий корабль лунной ночью» ушла с молотка за 435 тыс. фунтов при оценке в 150–200 тыс. — «Известия»). Конечно, они исключительно красивые, в хорошем состоянии. Одна была на аукционе больше 10 лет назад, другая и вовсе новая для рынка — она хранилась в одной коллекции больше 100 лет.
— Когда только были объявлены эстимейты на эти торги, «Известия» отметили, что оценка топового лота достаточно осторожная: от 800 тыс. до 1,2 млн фунтов для двухметрового полотна Айвазовского — это довольно мало. Результат подтверждает наши соображения. Почему Sotheby’s не выставил его дороже?
— Действительно, нынешним продавцом эта работа была куплена больше 10 лет назад в Швейцарии и стоила тогда, по-моему, 2 млн швейцарских франков. Наш эстимейт был ниже цены прошлой продажи. Но клиент на это согласился, потому что такие оценки больше привлекают покупателя.
— Следовательно, влияния пандемии здесь не было?
— Мы с продавцом этой работы договорились обо всем еще до того, как случился кризис и было решено перейти в онлайн-формат. Но это оказалось правильной стратегией. И для русских торгов такое особенно хорошо работает. Коллекционеры видят, что оценка явно ниже, чем вещь должна стоить, и это вызывает интерес. Но когда начинают идти ставки, люди забывают, какой была первичная оценка — им очень хочется получить-таки понравившееся произведение. Особенно когда есть конкуренция. Это своего рода игра, возникает азарт.
Картина «Проходящий корабль лунной ночью», художник Иван Айвазовский
Фото: предоставлено Sotheby’s
Кстати, если посмотреть не только топовые лоты, у нас были превышения эстимейта в 10 раз. Такие результаты показало искусство советского периода: Стожаров, Обросов. Еще лет 10 назад из живописи СССР мы продавали в основном нонконформистов, сейчас же мы видим, что интерес вызывают самые разные направления этого периода, а цены — выросли. Но, на мой взгляд, до сих пор много русских художников, которые недооценены.
— Какой результат для вас стал главным сюрпризом?
— Наверное, все-таки результат топ-лота: на данный момент это самая дорогая картина в истории, которая когда-либо была продана на онлайн-торгах. До этого рекорд был сделан в Нью-Йорке. Произведение Джорджо Моранди с эстимейтом $1–1,5 млн ушло за $1,58 млн. Но рынок импрессионистов и модернистов — международный, там есть покупатели со всего мира. А русское искусство покупают все-таки в большей степени те, кто из вашей страны или как-то связан с ней. Следовательно, рынок меньше. Поэтому я не ожидал, что здесь будет побит мировой рекорд.
— Можно ли сказать, что русские покупатели, даже несмотря на ситуацию, которая сейчас разворачивается в нашей стране и в мире, активности не снижают, а, может быть, даже наращивают?
Картина «Портрет актрисы О.С.», художник Игорь Обросов
Фото: предоставлено Sotheby’s
— Да, но это не только на нашем рынке. Мы перевели большинство наших аукционов в режим онлайн. В этом году у нас прошло 85 отдельных торгов через интернет, и на них было продано искусства на $145 млн. Это значительное превышение по сравнению с онлайн-продажами в прошлом году. Действительно, люди охотно покупают. Я думаю, дело в том, что они сидят дома, у них больше времени, скучно, хочется чем-то себя порадовать. Наверное, влияет и то, что многие стремятся вложить деньги в альтернативные активы.
— В целом аукционный бизнес из-за пандемии теряет или, наоборот, приобретает?
— Если судить по сегменту русской живописи, то общий результат, конечно, ниже, чем обычно. В прошлом году за двое торгов, которые у нас прошли в июне и ноябре, было выручено суммарно около 20 млн, в этот раз — за одни торги — 5,6 млн. Но дело не в том, что хуже покупают — здесь как раз всё хорошо. Просто было гораздо сложнее найти вещи на аукцион и вовремя их доставить к нам: мало самолетов, грузовики по Европе тоже не ездили.
— Когда в 2008 году в мире случился ипотечный кризис, рынок сильно просел во всех странах, включая Россию. Но в течение нескольких лет цены восстановились. Потом у нас начался кризис 2014–2015 годов, опять снизивший планку. И опять все вернулось к прежнему уровню. По вашей оценке, сейчас рынок сильно просядет из-за нынешней ситуации?
— Сейчас совсем другая ситуация, чем была, допустим, в 2014 году. Я бы сказал, что произошла перестройка рынка, а не падение. Люди стали более избирательно покупать. Не думаю, что эти два полотна Айвазовского были бы проданы дороже, если бы нынешний кризис не случился. Торги показали, что рынок русского искусства жив, он в хорошем состоянии, коллекционеры готовы платить высокую цену за хорошие вещи.
Картина «Дубы в сумерках», художник Петр Кончаловский
Фото: предоставлено Sotheby’s
— Проще говоря, цены на Айвазовского всё равно будут расти и в долгосрочной перспективе это выгодное вложение?
— Предсказать, что будет через 10 лет в России и в мире, очень сложно. По логике, да, цены должны расти. Существует ограниченный запас шедевров, которые долгое время не попадали на аукционы. Но появляется новое поколение, которое хочет коллекционировать, и часто начинают как раз с более традиционных вещей — Айвазовский, Шишкин и так далее. Поэтому, я думаю, здесь по-прежнему большой потенциал.
— Каждый год на ваших аукционах продается несколько полотен Айвазовского. Почему его работ на рынке так много?
— Айвазовский очень много писал и еще при жизни был настолько популярен, что люди со всего мира охотно его покупали. Много его вещей в США, Европе. Это нетипичный для нас пример.
Думаю, можно найти еще больше работ, чем сейчас есть на рынке. Это мне лично очень нравится в русском искусстве: здесь постоянно случаются находки. Это или вещи, которые были вовсе неизвестны, или работы, считавшиеся утраченными — знакомые исследователям только по дореволюционной литературе и, может быть, черно-белой фотографии в каком-нибудь старом журнале.
С импрессионистами и модернистами такое бывает куда реже. Их произведения отслеживались, выставлялись, они есть в каталогах.
— Можно ли сказать, что советскую живопись сейчас покупают охотнее, чем раньше?
— Думаю, да. И в России, и на Западе произошла переоценка этого искусства. В 1990-е на рынке было довольно много соцреализма. Галереи в Лондоне успешно продавали официальное советское искусство. После распада СССР это было интересно как раз западным коллекционерам, а русским клиентам — не очень. Теперь и в России его активно покупают. Хотя за рубежом не все понимают, что ценятся вовсе не портреты Ленина и Сталина, а иное. Например, те же пейзажи Стожарова.
— Интерес к советскому искусству связан с ностальгией или с объективными художественными качествами этих работ?
— И то и другое. В том, что мы продаем, есть несомненные художественные достоинства, и покупателям это важно. Но элемент ностальгии все-таки присутствует — это видно по тому, какие сюжеты продаются. У нас была работа Стожарова два года назад — с видом Ростова Великого. Клиент, который ее купил, сказал: «О, я помню, мы туда ездили на отдых».
— Вы родились в Швейцарии. Почему решили заняться именно русским искусством?
Глава русского департамента Sotheby's Рето Барметтлер
Фото: предоставлено Sotheby’s
— Это получилось случайно. По первому образованию я политолог. В начале 2000-х я год жил в Санкт-Петербурге, потом еще несколько лет — в Москве. В обоих городах я ходил по музеям и открыл для себя очень многое. Потом выучил русский язык, начал стажироваться в Sotheby's. Так всё началось. Но чем больше ты знаешь, тем интереснее это всё становится, поэтому сейчас я уже представить себя не могу без русского искусства.
— Когда вы приезжаете в Россию, в какой музей и к каким произведениям идете в первую очередь?
— Когда я приезжаю в Москву, каждый раз стараюсь попасть в Третьяковскую галерею. Всегда посещаю зал Врубеля, а в зале Серова смотрю «Девочку с персиками» — это, мне кажется, любимая работа практически всех людей, которых я знаю. И, конечно, хожу по временным экспозициям. Выставочная деятельность в России сейчас на таком высоком уровне, что ничего не хочется пропускать. Я сейчас смотрю на книжную полку моего дома, уставленную каталогами: Серов, Айвазовский, Левитан, Серебрякова, Верещагин — это всё третьяковские выставки последнего времени. А на выставке Поленова я был даже дважды.
По работе я 5–6 раз в год приезжаю в Россию, в основном в Москву, потому что у нас там офис. Но свой прошлый отпуск я тоже решил провести в России — сначала был в Москве, потом поехал на север: Ростов Великий, Ярославль, Вологда... Поразительно, что даже в маленьких провинциальных музеях у вас можно увидеть что-то очень интересное — например, коллекцию авангарда в Ростове Великом. В России ты всегда можешь открыть для себя что-то новое, известное тебе только по каталогам. Три часа от Москвы, и ты находишь в маленьком городе какой-то шедевр. Моя мечта — три месяца путешествовать по России и посещать все маленькие музеи.
Справка «Известий»
Рето Барметтлер родился в Швейцарии, получил магистерские степени по политологии в Университете Лозанны и по истории искусств в Бирбеке (университет Лондона). С 2013 года возглавляет департамент русского искусства Sotheby's. Под его руководством прошел ряд торгов живописью русского авангарда, где были установлены ценовые рекорды на работы Малевича, Ларионова, Степановой.