Пальмира идеалиста или Пальмира здорового прагматика? Размышление над руинами

Освобождение сирийской Пальмиры попервоначалу вызвало всемирный энтузиазм.
По крайней мере, так казалось. И генсек ООН Пан Ги Мун всячески одобрил, да и вообще светские деспотии, пусть даже в других отношениях довольно неприятные, обыкновенно не воюют с памятниками старины. 
Этим заняты деятели другого сорта – фанатики и фундаменталисты.

Поэтому на исходе марта в Пальмире случилась несомненная победа культуры, и как же ее не поприветстовать. Хотя развалины древнего города толком еще не разминированы – генштаб РФ только сейчас выделяет для этого силы и средства, – сирийские и российские специалисты уже вовсю обсуждают проекты реставрации Пальмиры.

Причем среди российских реставраторов уже явились серьезные разногласия.

Не говоря уже от том, что не вполне ясно, какой именно фазис бытия Пальмиры предполагается восстанавливать — 2014 г., до захвата ИГИЛ, то есть тоже, в сущности, руины, но хотя бы не искалеченные дополнительно, или образы более древней истории, вплоть до времен Римской Империи, когда Пальмира была построена.

Это вопрос, кстати, не праздный, ибо точно восстанавливать каждую тютельку по состоянию на 2014 г., т. е. в большинстве случаев поврежденную в ходе девятнадцати веков, может быть гораздо сложнее, чем воссоздать тютельку в ее первоначальном состоянии.

Тут же столкнулись реставраторы-педанты и реставраторы бесстрашные, у которых усердие все превозмогает, именуемые также романтическими реставраторами. Представитель первого направления, египтолог В. В. Солкин указал: «Методика воссоздания памятника из ничего, то есть создание некого новодела, пусть даже символического, пусть и значимого, — это не то, к чему должна стремится мировая археология, мировая реставрационная наука… Памятник может быть воссоздан только в том случае, если в руках у реставратора есть 75-80% уникального сооружения».

Если же разрушения более серьезные — вплоть до полного уничтожения, — то архитектор-реставратор может создать как бы тень, фантом погибшего памятника (так в начале 90-х гг. предлагалось исполнить из стальных балок очертания Храма Христа Спасителя в натуральную величину — может быть, с небольшим храмом внутри фантомных очертаний. Ибо новодел — впоследствии таки воздвигнутый — это не более, чем новодел, храм Лужка спасителя.

С точки зрения строго педантской, так оно, конечно, и есть, но проблема в том, что практически все памятные людям и привлекающие посетителей примеры реставрационных работ — скорее романтические новоделы лужковского направления. Но, правда, по большей части без участия Церетели, т. е. без откровенной и дикой халтуры — что и позволяет смириться с новостроем.

В изрядной степени новоделом является даже Московский Кремль. Построенные итальянцами в конце XV в. стены и башни южного прясла, выходящего к Москве-реке, были снесены В. И. Баженовым под строительство Кремлевского дворца. Затем Екатерина передумала и стену восстановили. Сильно ли это влияет на восприятие кремлевского ансамбля?

Если бы сейчас восстановили снесенную в 1934 г. Китайгородскую стену (что в техническом и транспортном отношении вполне возможно), пройдет немного лет – десять или двадцать – и о том, что стена – новодел, будут помнить лишь немногие знатоки. Более того, если на парижских Больших бульварах воссоздать часть городской стены Карла V (начата строительством в 1356 г., снесена Людовиком XIV в 1670 г.), эффект восприятия будет тот же. К пирамиде во дворе Лувра привыкли, хотя ничего подобного прежде там не стояло, а стены и башни вполне себе стояли и целых три века.

Реставрация порушенного II Мировой войной также в очень большой степени была романтической. Петергоф и другие дворцы в окрестностях Петербурга, Дрезден, который после варварской бомбежки британских ВВС представлял собою лунный пейзаж, снова стал блестящей столицей Августа Сильного.

Иногда в ходе реставрации следовали педантическим требованиям — если к тому была возможность, естественно. На Старой Пинакотеке в Мюнхене явственно виден след английской бомбы, положенной точно в центр здания. Восстановительная кладка выполнена кирпичом другого оттенка. То есть тут реставрация исполняет двоякую задачу — и восстанавливает здание, и напоминает о былых разрушениях — как то и считают правильным реставраторы-педанты. Для тех, кто понимает, зрелище взаправду сильное: если бы не команды эсэсовцев (да, да, из песни слова не выкинешь) укрывших бесценные полотна в соляных штольнях, от сокровищ Пинакотеки не осталось бы ничего, доблестные британские летчики бомбили на славу. Но кто так уж особенно понимает?

Большая часть посетителей Пинакотеки различия в кладке в упор не видит, а специально подчеркивать эту деталь — надо ли в нынешнем европейском единении?

Так в реставрации знаменитых памятников всегда сталкиваются интересы строгой науки, не интересующейся новоделами, и интересы сторонников символического значения пропавших но возрожденных из небытия шедевров. Поляк не может жить без варшавского Старого Мяста (там тоже был лунный пейзаж). Такая тоска высока и почтенна, и романтики тоже говорят свою правду.

Напоследок только два замечания.

Дотла разрушенный Харьков первый раз был освобожден 16 февраля 1943 г., но 15 марта немец отбил город, и окончательно Харьков был освобожден 23 августа 1943 г. К восстановлению города приступили все-таки осенью, когда поражение врага было уже необратимо. Возможно, не надо такой поспешности и с Пальмирой.

А голосование в СБ ООН, где США и Великобритания зарубили чисто символический и никого ни к чему не обязывающий проект постановления, приветствующий освобождение Пальмиры и призывающий весь мир принять участие в восстановлении древнего города, напоминает, что есть реставраторы-педанты, есть реставраторы-романтики и есть англосаксы, которые под дубом вековым.

Спорить с последними довольно бесполезно.
Автор
Максим Соколов
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе