Россия и Европа: фрагменты к обоюдному пониманию

Поскольку имя Бориса Михайловича, вероятно, еще не слишком хорошо известно нашей аудитории, мы предваряем публикацию фрагментами автобиографии ее автора.


РИ представляет вниманию читателей статью художника и писателя Бориса Лежена о сходстве судеб России и Европы. Поскольку имя Бориса Михайловича, вероятно, еще не слишком хорошо известно нашей аудитории, мы предваряем публикацию фрагментами автобиографии ее автора:

«Я родился в семье военного, в 1947 году, в Киеве. В 15 лет я оставил дневную школу и пошел работать. Окончил вечернюю школу по живописи. Исполнял декорации в театре, оформлял витрины магазинов. Работал подмастерьем у скульпторов. Поступил в 1968 году в Ленинградский Художественный институт имени Репина по классу скульптуры. Закончил учебу в 1974 году и вернулся в Киев. Через несколько лет стал членом Союза Художников СССР.

Эмигрировал во Францию в 1980 году. Поселился с моей женой Мадлен де Виллен в небольшой деревне Ревейон в Шампани. Та впечатленный окружающей природой я начал лепить пейзажи, что, пожалуй, было впервые. Был замечен критикой и в 1983 году  был премирован на национальном конкурсе «Экспрессии-скульптура». В 1987 году выиграл конкурс на установку пяти скульптур–пейзажей для садов  бульвара Перейр в Париже.

На протяжении следующих лет я продолжал устанавливать в городах Франции и за её пределами скульптуры в бронзе; назову среди них «Ангела-хранителя» в городе Люксембург, « Ангела виноградников» для домена Романэ-Конти, Жанну д’Арк для Бермонта, установленную к 600-летию с её рождения. Я реализовал в 2017 году «Мемориал жертвам французского террора» для города Оранж. В 2019 году был удостоен премии   «Возрождение искусства». Установлена в Петербурге в 2021 году созданная  мною статую Жанны д’Арк, дар французских друзей России.

В 1990 году вышла книга, посвященная моим скульптурам-пейзажам бульвара Перейр «Борис Лежен, пять скульптур, Бульвар Перейр», в 1995 году «Земля Небо Лица», книга, посвященная моим пейзажам и портретам. В 2001 году выходит в том же издательстве «Ла Дифферанс» книга, обзор моего творчества «Предстоящие лица». Одновременно с художественной деятельностью выходят мои книги поэзии, критические статьи о литературе и искусству, эссе.

«Плавления» поэмы. Paris. Ed. La Différences.1995.

«Праздновать время» поэмы. Paris. Ed. La Differences.1999.

«Зеркало часов: Неравное равновесие» Стихи, эссе. Москва. Изд. Пахомовой. 2002

«Образы и Образ» эссе. Paris. Ed. La Differences.2003.

«Русские поэты сегодня» антология. Paris. Ed. La Diffйrence. 2005

«Предисловие к взгляду» поэмы. Paris. Ed.  la Diffйrence. 2005.

«Искусство или мистификация? Восемь эссе» Москва. Изд. Русский мир. 2010

«Что есть красота?» эссе. Paris. Ed. Desclйe de Brouwer. 2013

«Антология русской поэзии начала XXI века» Париж. IMCA-Presse. 2020».


***


В 1968 году в Самиздате распространялась статья «Размышления о прогрессе, мирном сосуществовании и интеллектуальной свободе» ученого физика-ядерщика, трижды героя социалистического труда, лауреата сталинской и ленинской премии, Нобелевского лауреата премии мира, создателя советской водородной бомбы Андрея Сахарова.

В этой статье он пророчески утверждал: «Разобщенность человечества угрожает ему гибелью. Цивилизации грозит: всеобщая термоядерная война; катастрофический голод для большей части человечества; оглупление в дурмане «массовой культуры» и в тисках бюрократизированного догматизма; распространение массовых мифов, бросающих целые народы и континенты во власть жестоких и коварных демагогов; гибель и вырождение от непредвидимых результатов быстрых изменений условий существования на планете. Перед лицом опасности любое действие, увеличивающее разобщенность человечества, любая проповедь несовместимости мировых идеологий и наций — безумие, преступление…»

Эта статья, впоследствии подмечал Сахаров, получила огромный отклик за рубежом, он писал: «Наряду с содержанием работы в этом, несомненно, сыграло важную роль то, что это было одно из первых прорвавшихся на Запад произведений общественно-политического характера, к тому же автором был отмеченный высшими знаками отличия представитель «таинственной» и «грозной» специальности физика-атомщика»

Сам же Андрей Дмитриевич Сахаров впоследствии будет лишен всех полученных наград и отличий, отстранен от руководящей работы и сослан в провинциальный город, будучи под постоянной слежкой. Тем не менее, все с ним связанное не переставало резонировать за пределами страны и все его суждения не подлежали оспариванию.

С приходом к власти Михаила Горбачева он получит свободу. Он поддерживает политические изменения, приведшие к распаду Советского Союза и реставрации рыночной экономики. Все эти колоссальные перемены произошли с незначительной защитой режима, кровавым образом установленным в начале XX столетия. Произошло так по двум причинам: интеллигенция и с ним народ потеряли веру в социально-экономическое превосходство коммунистического устройства над капиталистической системой и благодаря вере в возможность «конвергенции», термин используемый Сахаровым, т.е. единения с буржуазными демократиями.

Горбачев мечтал о «Общем доме» с Европой. Во время своей первой заграничной поездки в 1985 году во Францию в качестве первого секретаря он поделился своими идеями с Франсуа Миттераном о проекте «Общеевропейского дома».

            «Мы, – заявлял он, – живём в одном доме, хотя одни входят в этот дом с одного подъезда, а другие – с другого. Нам нужно сотрудничать и налаживать коммуникации в этом доме»

После беседы с ним французский президент передал своим сотрудникам, что у Горбачева захватывающие планы, но есть сомнения осознает ли он полностью все последствия, которые вызовут их осуществление.

Эту мечту Единой Европы разделили миллионы жителей развалившегося СССР, благодаря ей они стоически перенесли девяностые годы и хаос переходящей на новые рельсы экономики, дикую приватизацию государственных предприятий.

Этой мечтой живут сейчас миллионы украинцев, которых только возвели на другой этаж мечтаний: в кандидаты Европейского союза

            Несомненно, мы не будем скорбеть о тотальной монополии государственного аппарата во всех сферах жизни, об удушающей всё живое атеистической псевдонаучной теории социалистического равенства. Пожалуй, можно сожалеть о распавшейся, ранее веками создаваемой великой стране, объединявшей многие народы.

            «Общий дом», в конце концов, обернулся западней для России, где у окон и дверей собственного дома установлены капканы враждебных армий, где гибельная «разобщенность человечества» Андрея Сахарова достигла своего пароксизма. Никогда в новой истории Русское государство не было так отторгнуто своими западными соседями. Прорубленное Петром Великим знаменитое окно в Европу усердно заделали и замуровали в связи с украинскими событиями, специальной военной операцией, термин употребляемый Москвой. Конфликт между пост-союзными Украиной и Россией назревал долго, подогревался теми же кругами, способствующими развалу Советского Союза, в результате, обернулся трагедией для двух народов.

Сахаров писал свою статью во времена «Пражской весны» и насколько нам позволяет память, не было экономических санкций принятых против «империи зла» администраторами «империй добра» как и не было во время афганской войны. Русские спортсмены, а всем известно, что спортивная жизнь требует многих лет подготовки, и, собственно, достижениям остается совсем немного времени, – могли продолжать свои выступления. Сейчас они вместе с певцами, музыкантами санкционированы наряду с политиками, предпринимателями, военными. Все перемещения, по земле, воздуху, воде между Россией и западными странами отменены. Цифровая, печатная и телевизионная русская СМИ запрещены в западноевропейском пространстве. Русские банковские счета заблокированы. Список санкционных мер можно продолжать, не забывая энергоносители. В ущерб интересам населения импорт русского газа и нефти, угля прекращен или ограничен.

В своей статье, напечатанной в «Фигаро» в апреле «Война на Украине, аватар борьбы в России между славянофилами и западниками» Шанталь Дельсоль приводит к одному общему знаменателю начавшийся 24 февраля военный конфликт между Россией и Украиной и высокоинтеллектуальные явления в жизни русской культурной элиты первой половины XIX века, такие как славянофильство и западничество. Суть этих интеллектуальных движений заключалась в поиске своего русского пути развития общества и его места в Европе, при анализе всего происходящего и уже происшедшего в ней.

Нынешний военный конфликт, несомненно, трагический, как всё связанное с насильственной смертью людей, а причины его, нужно искать в темных играх международной геополитики, борьбы за сохранение или усиление тех или иных доминирующих позиций. Но, остановимся вне обязательной связи с конфликтом, на этом значительном моменте в истории России – противостоянии идей славянофилов и западников.

Шанталь Дельсоль использует в статье термин Occident, Запад. Тогда как в России в XIX веке употреблялся чаще всего термин Европа, которой почти исключительно называли несколько находящихся к западу от России стран: Англию, Францию, Германию, Пруссию, Саксонию и т.д. Нынешний, часто употребляемый концепт заменяющий Европу, – это Запад (Occident): им, на самом деле, прежде всего обозначают США и Европейский союз с Англией и Канадой.

Здесь мы встаем перед определённой трудностью трансполяции одних временных понятий на другой виток истории. Территория России всегда остается географической частью Европы, чего не скажешь об Америке.

Тоном статьи, выбором цитат и комментариями к ним Дельсоль дает впечатление о «славянофильстве» и его участниках как крайних врагах Запада, темных, дремучих противниках разума и демократии.

            «Запад воспринимается славянофилами как противник опасный, потому что тартюф. Он вызывает зависть – потому что порок вызывает зависть. “Выйдите из этого наваждения», – говорят славянофилы, как приказывают своим расколдоваться».

            «Запад порочен из-за своего упадка. Славянофил Николай Данилевский в книге “Россия и Европа” (1866 г.) описывает Европу как большое умирающее тело, от которого нужно отстраниться», цитирует Шанталь Дельсоль.

Нам же хотелось привести здесь слова великого Достоевского: «У нас – русских, – писал Федор Достоевский в “Дневнике писателя за 1876 год”, – две родины: наша Русь и Европа… Против этого спорить не нужно. Величайшее из величайших назначений, уже сознанных Русскими в своем будущем, есть назначение общечеловеческое, есть общеслужение человечеству, – не России только, не общеславянству только, но всечеловечеству.»

            Шанталь Дельсоль упоминает Сергея Уварова, который одним из первых сформулировал основные положения славянофилов. Для Дельсоль присутствует враждебность с ним связанная «Развивается особенное мышление, направленное против западного рационализма и универсальных принципов. С 1832 года Уваров противостоит Европе на основе принципов русского общества: «Православие, Самодержавие, Народность».

На самом деле все не так категорично. В 1833 году, будучи назначен министром народного просвещения, Уваров отправляет небольшую прекрасно сформулированную заметку императору Николаю, в которой, он в сжатой форме концентрирует всё необходимое для сохранения и процветания русского государства. Как подлинный государственный деятель Уваров не замыкается в русских стенах, его записка начинается так: «Посреди всеобщего падения религиозных и гражданских учреждений в Европе, не взирая на повсеместное распространение разрушительных начал, Россия к счастию сохранила теплую веру к некоторым религиозным, моральным и политическим понятиям, ей исключительно принадлежащим».

Он задает риторический вопрос: «Как учредить у нас народное воспитание, соответствующее нашему порядку вещей и не чуждое Европейского духа? По какому правилу следует действовать в отношении к Европейскому просвещению, к Европейским идеям, без коих мы не можем уже обойтись, но которые без искусного обуздания их грозят нам неминуемой гибелью?»

Почти одновременно с упоминаемой выше статьей вышла в свет книга Дельсоль под названием «Конец христианства», в которой автор повествует о конце не религии, а цивилизации, рожденной ею. Сергей Уваров, предвидя трудные времена, стремясь укрепить русское христианское общество, отдалить его возможную гибель выводит формулу – триаду: «Народное воспитание должно совершаться в соединенном духе Православия, Самодержавия и Народности». Эта триада противостоит в своей конкретности абстрактности французского лозунга Свобода, Равенство, Братство.

Первый член уваровской триады означал отвержение вольтерианского скептицизма, безбожия XVIII века. Вера предшествует власти, как и у Жанны д’Арк. Подлинным властителем является христианство, а не самодержец, который обязан верно следовать его принципам. Православие в свою очередь наследует греческую традицию. Второй член, соответствующий французскому «равенству», «самодержавие», не означал абсолютизм. Сам Уваров был сторонником конституционной монархии, примером для него была Англия, или же Франция после реставрации. Третий, «народность» означал свойственную каждому народу душу, романтический принцип был в ходу в Европе в начале XIX века. Будучи министром народного просвещения, Уваров, всячески способствовал исследованиям в греческом и восточном классическом наследии, чтобы в народе были осознаны его исторические и культурные корни.

Хотелось бы упомянуть здесь о незаурядной личности графа Сергея Уварова, который оставался министром просвещения в течение шестнадцати лет и на этом посту проделал колоссальную работу. Он основал Петербургский университет, Киевский университет, был пожизненным президентом Академии Наук. Западник Александр Герцен писал о нем в своей книге «Былое и думы», «Он удивлял нас своим многоязычием и разнообразием всякой всячины, которую знал… он берег в памяти образчики всех наук…» Уваров знал восемь языков, писал стихи на четырех. Его работы по древнегреческому этносу принесли ему европейскую славу. Он переписывался с Гёте, дружил с братьями Гумбольдтами, Жерменой де Сталь. Основал в 1815 году общество «Арзамас», кружок известных русских поэтов и писателей, среди которых были Жуковский, Александр Тургенев, Пушкин, Вяземский, Карамзин.  Общество ставило своей задачей преобразовать архаический русский язык в язык близкий европейским. Уваров перевел на французский язык стих Пушкина «Клеветникам России», посвященный событиям польского восстания 1830-31 годов. Пушкин благосклонно оценил этот перевод-интерпретацию[1].

Идеи Уварова продолжали развиваться представителями следующего поколения, один из них Алексей Хомяков. Как часто бывает у консерваторов, он был человек широкого ума: поэт, философ, изобретатель, врач, офицер, имеющий награды за смелость. Николай Бердяев отзывался о нём «как о человека наиболее аристократическом, которого могла знать русская история мысли».

            Хомяков был одним из первых критиков европейского модернизма, причиной которого был, для него, в частности, философский рационализм. Он писал в 1846 году эти скорбные строки, столь проникновенные:  «Времена тяжки не потому только, что основы многих держав, по-видимому, колеблются (ибо на глазах истории пало и, вероятно падёт ещё немало могучих и славных наций), не потому, что от столкновений усложнившихся интересов волнуется мир… нет, потому тяжки времена, что размышления и анализ подточили основы, на которых покоятся исстари людская гордость, людское равнодушие и людское невежество. Я сказал гордость, ибо рационалистическая философия рядом строгих умозаключений (которыми по праву может гордиться Германия) пришла в школе Гегеля, сама того не желая, к доказательству, что одинокий разум, познающий отношения предметов, но не самые предметы, приводит к голому отрицанию, точнее к небытию, когда отрешается от веры, т.е. от внутреннего познания предметов…»

            Увы, усилия Уварова поднять уровень образования на достаточно высокий уровень, чтобы защитить молодые поколения от, как он называл «теорий», (подразумевались социалистические веяния;) ни последующее развитие идеи «народности» в «соборность», преобразование социальной среды в христианское сообщество, мыслимое Алексеем Хомяковым и его сподвижниками: Иваном Киреевским, Константином Аксаковым, Юрием Самариным –  не увенчалось успехом.

В начале XX столетия большевистский путч вихрем снес их начинания. В России был установлен кнутообразный вариант западного модернизма продержавшийся семьдесят лет. Тем не менее, поиски путей для развития русского мира, его места в европейской среде никогда не прекращались

Нам хотелось обратить особенное внимание на одного из блестящих представителей русской эмиграции XX века Владимира Вейдле (1895-1979). Он был профессор истории христианского искусства, писатель, литературный критик, поэт и публицист. Для него возможность продолжения европейской цивилизации неразрывно была связана с её христианскими началами. В одной из своих последних книг «Задача России» он продолжает, будучи за пределами своей родины рассуждать о судьбе России, её путях, месте в истории и на континенте.

Для Вейдле русскую историю не предопределяла география, как он говорит «месторазвитие», не определял историю России и ее этнический состав. Он утверждал, что: «На евразийской равнине могла бы процвесть и совсем иная культура, подлинно азиатского типа; народ, говорящий на одном из индоевропейских языков, мог бы подобно арийцам Индии и Персии попасть в культурную орбиту Азии, а не Европы. Если случилось иначе, то не в силу каких-либо других материальных предопределений, а потому что в самом начале ее истории России была задана задача, которую, худо ли, хорошо ли, в течение больше чем девяти веков она пыталась разрешить. Задача эта вытекает из крещения Руси и передачи ей — Византией и в византийской форме — наследия древности. В самом общем виде заключается она в том, чтобы стать частью христианской Европы, — не случайной и пассивной, конечно, а органической и творческой: не просто к ней примкнуть, а разделить ее судьбу, принять участие в общем ее деле»

Для Вейдле судьба России была предначертана намного раньше споров между «западниками» и «славянофилами». Таким образом, не отдавая предпочтение, ставит их рядом друг с другом. Для него «западничество» грешило тем, что смешивало западную культуру христианских корней и интернациональную цивилизацию «универсализма». России же следовало брать слепо пример и подражать, как могли бы Турция или Япония.

            «Представители этого направления странным образом не понимали, что «самобытность», о которой твердили их противники, есть как раз необходимое условие для вхождения России в европейское единство, куда Франция, например, входит не только в силу того, что у нее есть общего с Италией…»

«Славянофилы» понимали правильней, считает Вейдле, проблематику русско-европейского единства в силу осознания идеи национального бытия, но для них европейское единство уже было в прошлом, его остается только воскресить и дальнейшего сближения с Западом не следует. Но, «евразийцы», представители направления занявшего место «славянофильства», уже в наше время отказываются полностью от роли России в Европе, утверждая, что принятие христианства её не связывает с нею и ничем не обязывает. По советскому еще недавно существующему мировоззрению, вытекающему из упрощенного «славянофильства» и вульгарного «западничества» задача России в Европе была устранена, ибо никакой христианской культуры нет. Есть только классовые отношения и средства производства.

Для одного из современных представителей «евразийства», направления вышедшего от «славянофильства» Александра Дугина, почему-то возведенного Дельсоль в ранг наставника Путина, России попросту нет места в современной Европе. В свойственной ему эзотерической геноновской манере он пишет: «Ещё мерцает нечто в нашем народе, что заставляет его отшатнуться от бездны под названием «современная Европа», «Запад». Но инерция слишком велика, и усилия, необходимые для подлинной консервативной революции, солнечной и истинно европейской, требуются огромные. Совершенно очевидно, что нам не удастся остаться в стороне от финального цикла титаномахии, где титанам удалось взять реванш. Но… лучше проиграть с Богом, чем выиграть с дьяволом».

            На бредовые строки Дугина мы противопоставим слова Вейдле: «Нет сомнения в том, что будущее России ныне, как и всегда остается неотделимым от общеевропейского будущего…»

Если новые «освобожденные» идеологические концепции своими непрестанными потугами не лишат окончательно человечество исторической памяти, понимание того, что Запад и Восток европейского континента останется всегда, как одно целое христианское пространство с одними гносеологическими корнями древа, плоды которого разошлись повсюду.

            «Если запад и восток Европы хотят считать себя совершенно разными культурами, им нужно окончательно отделить Грецию от Рима, вопреки их подлинной судьбе, одним взять Вергилия, другим — Гомера, одним присвоить себе философов, другим — юристов, и затем точно так же разделить христианство на две отдельные религии, т. е. раздвоить Христа, а на все это на западе, как и на востоке не согласится ни гуманист, ни просто историк, и меньше всего может согласиться христианин», пишет Вейдле.

Вычленение России из подлинной Европы, это насилие и над её историей и над её духовной жизнью. Крах России в духовном мире пагубен не только для неё, но и для Европы, ибо она является её неотъемлемой частью.

«Лишаясь России, пишет Вейдле, она теряет источник обновления, более чем когда-либо ей нужный, она лишается единственной страны, своей «отсталостью» способной ее омолодить, самой своей чуждостью напитать, потому что эта чуждость не такая уж чужая, потому что эта отсталость может ей напомнить ее собственную молодость. Но мало того. Россия за последние века была средоточием всей восточно-христианской, славяно-византийской традиции; утратить ее — это значит для Европы окончательно замкнуться в свое половинчатое, только западное бытие, отказаться навсегда от полноты своей исторической жизни, своего духовного, и в частности религиозного бытия, своего христианства.

В своём эссе с впечатляющим названием «Конец христианства» Шанталь Дельсоль демонстрирует некий исторический маятник, движение которого вправо и, бах… паганизм античного мира замещается христианством, затем, спустя шестнадцать столетий, движение оси упомянутого маятника влево и происходит возврат к отброшенным прежде культурным ценностям.

Что вызывает движение этого маятника?

Потеря веры считает автор. Античные язычники потеряли веру в своих богов, их души были покорены христианским учением. Во что можно легко поверить, ибо христианское миропонимание и несравнимая духовная высота этого учения были способна покорить умы. Тогда как нынешний возврат в это относительное прошлое, относительное, так как язычество прежних времен несло в себе и жемчужины, которые христианство сохранило и даже подняло на ещё больший уровень. Мы имеем ввиду искусство, произнося слово «Красота» немедленно на ум приходят античные произведения, которые не перестают влечь к себе миллионы людей. А на что похожа эта сфера духовно-социальной жизни в современном западном обществе? На морг. В истории ничего не возвращается в прежней форме, это подметил еще Маркс. Освободившиеся от христианских принципов формы не что иное, как гротескные маски, вызывающие далекие ассоциации с образами языческого античного мира.

Констатация Дельсоль, а речь идет о христианской цивилизации и его конце, завершении исторического цикла, касается только западных стран, вроде бы за их пределами для автора, обозреваются только лунные кратеры.

Постсоветская Россия, эта бывшая «кнутообразная советская империя» (Вейдле) может служить другим примером в этой апоплексической картине преподнесённой Дельсоль. Конец христианской цивилизации в течение семидесяти лет носил своё выражение в этой стране, где, реализовалась крайняя форма социальных теорий, рожденных на Западе, убийством сотен тысяч священников, разрушением церквей и монастырей, запретом обрядов и культа, преподаванием в высших школах атеизма, т.д.

И никто не ожидал, когда маятник в девяностые годы качнулся в сторону не язычества, а православного христианства. Можно сказать, оно воскресло из пепла. Мы были свидетели и с нашими скромными возможностями приняли участие в реставрации церквей. Реставрация не совсем подходящее слово, ибо церквям и монастырям возвращался облик после их превращения в фабрики, склады, жилые помещения, спортивные комплексы. В духовный сан посвящались люди разных профессий, архитекторы, ученые, были случаи, когда крестились всей деревней в ближней реке. Необходимо отметить, что этот духовный порыв родился внизу, в глубине народа и был подхвачен властями. Еще раз согласимся с Шанталь Дельсоль – все свершается в вере, которая может творить чудеса.
_______________________________
[1]    См. Зубов А. О знаменитой триаде и её авторе С.С Уварове // Новая газета. 2012. 5 сентября. ? 100.


Автор: Борис Лежен
скульптор

Поделиться