Волковский театральный фестиваль в Ярославле обошелся без осенней скуки
25 сентября 2021 ● "Московский комсомолец"
На Родину первого русского театра иностранцы привезли только русскую классику.
«ЧАЙКА». ПРЕСС-СЛУЖБА ТЕАТРА.
Как иностранцы, ближние к нам и дальние, постигают русскую душу, и с помощью чего ее можно постичь, если вообще можно? На эти и другие вопросы попытался ответить Международный Волковский театральный фестиваль, которым по традиции свой сезон открыл первый русский театр в Ярославле. На минуточку - 272-й по счету. Его девиз «Русская литература на языках мира».
То, что до столицы Золотого кольца все-таки добрались иностранные театры и компании, само по себе событие. Россия как-никак все еще в красной зоне, и ПЦР-проверки на границах совсем не способствуют развитию международных театральных и культурных связей. Тем не менее усилия, затраченные на организацию и проведение фестиваля, невидимые миру слезы устроителей не были напрасны - результаты порадовали.
- Несмотря на еще продолжающуюся пандемию, нам действительно удалось собрать в Ярославле представителей самых разных театральных школ, - говорит директор Волковского театра Айрат Тухватуллин. - Они представили спектакли именно по русской драматургии, прочитанной и осмысленной с позиций сегодняшнего дня. Так что на нашу культуру и наш национальный характер всегда интересно посмотреть глазами наших коллег из стран ближнего и дальнего зарубежья. Ведь что-то важное порой лучше видится на расстоянии.
Фестивальную программу открыли артисты Ереванского театра кукол имени Туманяна с фантасмагорией «Вий», и честно говоря, это был не лучший старт. Несмотря на уверения режиссера Самсона Мовсесяна на обсуждении после спектакля (хорошая традиция Международного Волковского) в том, что с помощью повести Гоголя артисты и постановщики исследовали тему страха, результаты поиска были не очевидны. Попытки отыскать новые смыслы в этом явлении сводились в основном к пластическим движениям под музыку трех актрис, которые время от времени по ходу действия истошно кричали, таким образом передавая ужас от встречи с дьяволом и мистическими силами. Не спасали постановку ни работа с масками, которые время от времени надевали на себя актрисы, ни работа с реквизитом.
Зато небольшой театр «Колибри» из Венгрии предложил зрителю более чем оригинальное прочтение «Преступления и наказания» Федора Достоевского. По сути эта монодрама с элементами интерактива, скорее, походила на театральный перформанс с попыткой ответить на вопросы «что такое грех, почему мы должны платить за дурные поступки и почему людей сажают в тюрьму?» Собственно, с местах заключения все и начинается: один человек представляется педагогом в тюрьме, которому исповедуется заключенный по имени Родион Раскольников.
Исполнителю этой роли с самого начала удалось обмануть публику, даже включая профессионалов, работавших на фестивале: его Раскольников совсем не похож на артиста: он, скорее, оступившийся человек, теперь мучающийся своим проступком. Собственно, литературное преступление Раскольникова и есть его преступление: на нем двойное убийство, только не старухи-процентщицы с сестрой, а хозяйки ломбарда с родственницей. Поначалу авторы постановки достаточно умело переплетают современную криминальную историю с русским романом, но в какой-то момент теряют нить (и это минус инсценировки), но все-таки к ней возвращаются.
«ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ».
Зато плюсом постановки можно считать ход, использованный для психологического разбора состояния героя. Группе молодых людей, посаженных вокруг него, предложено по ходу монолога задавать заключенному Раскольникову вопросы, касающиеся моральных аспектов содеянного.
Молодые люди, оказавшиеся студентами первого курса Ярославского театрального училища и сознательно не предупрежденные венграми о правилах игры, поначалу терялись, стеснялись и, казалось, временами скучали. Но по мере того, как разматывалась нить раскаяния, студенты с помощью венгерского актера все активнее заглядывали в глубины русской души, где такие потемки… В финале каждого из них попросят охарактеризовать результат коллективного допроса одним словом. Звучат: «совесть», «мерзость», «раскаянье», «боль»…
После спектакля венгерский режиссер Балаж Цукорь рассказывает, что эту постановку они играют исключительно в школьных классах и называют превентивной - такой театрально-социальный эксперимент по предупреждению возможных преступлений среди молодежи. Предупрежден - значит вооружен. Балаж говорит, что каждый раз на спектаклях они получают разный результат, но бесспорно одно - исполнитель роли Раскольникова Гергели Ковач - великолепен.
«ОСЕННЯЯ СКУКА».
Несмотря на название спектакля из Ташкента - «Осенняя скука» (по мотивам водевиля Николая Некрасова) - на показе совсем не скучно. «Скука» выстроена как буффонада, и два актера здесь не кто иные, как масхарабозы - так в Узбекистане называют площадных клоунов и шутов. Кстати, это единственный спектакль, который на фестивале шел на двух языках одновременно: Бобур Юлдашев и Умар Жумаев ловко мешали узбекский с русским, жонглировали ролями, мужскими и женскими, постоянно вызывая смех в зале.
Волковский фестиваль оказался практически единственным источником информации «из первых рук» о том, как теперь живут или не живут театры бывшей советской империи. Выяснилось удивительное - в небольшую молодежную экспериментальную студию «Дийдор» (зал до ста мест), представившую на сцене Волковского «Осеннюю скуку», публика ходит совершенно бесплатно. Как объясняет актер и худрук Бобур Юлдашев, государство выделяет достаточно денег на содержание театра и его постановки, поэтому они могут себе позволить не продавать билеты. Что это за экономическая модель на грани благотворительности? В общем, Восток, как говорится, дело тонкое.
Республиканский театр белорусской драматургии из Минска - единственный в столице Беларуси играет только на белорусском языке. На мой вопрос «как протестные акции, сотрясавшие Минск еще год назад, повлияли на судьбу театра?» артисты рассказали, что они сделали все для того, чтобы сохранить театр и играть на родном языке.
Постановка «Доходного места» Александра Островского в прочтении режиссера Александра Гарцуева называется «Профiт». Что означает - откат. Получить место подоходнее, откатить начальнику, и дальше по всей «пищевой» цепочке - так выглядит пьеса Островского, где внешний ряд (современные костюмы, транспортные средства в виде самоката, декорация из холодного металла) работает на текст Островского, который, видимо, никогда не устареет - ни для России, ни для Беларуси.
Большой интерес вызвала постановка пьесы Чехова «Чайка» Академического Казахского театра для детей и юношества имени Мусрепова из Алма-Аты. В постановке молодого режиссера Елика Нурсолтана она имеет вполне себе классическую форму, и это позволило ей лучше передать дыхание сегодняшнего дня, чем каким-нибудь новым формам, которые так ищет герой чеховской пьесы. И постановка, и игра актеров доказательно убеждали, что «все несчастны и кругом любовь».
И еще одна важная тема, впрочем, вечная для драматургии: «Во всем виновата мама» - так есть в «Гамлете», так и в «Чайке». Красавица-актриса Аркадина (Акбота Каймакбаева) летает по сцене, очаровывая всех вокруг, купаясь в поклонении и не замечая страданий сына (Дархан Сулейманов). Несмотря на молодость, Елик Нурсолтан умеет работать с артистами. Правда, второй акт не во всем продолжил легкость и изящество первого, допустив на свою территорию те самые новые формы в виде элементов современного танца, банальную символику. Режиссер даже сместил акценты, зафиналив действие монологом Нины Заречной из пьесы Константина Треплева, которая так не понравилась его маме. «Люди, львы, орлы и куропатки, рогатые олени…». Но это не повлияло на горячий прием спектакля ярославской публикой.
Как иностранцы, ближние к нам и дальние, постигают русскую душу, и с помощью чего ее можно постичь, если вообще можно? На эти и другие вопросы попытался ответить Международный Волковский театральный фестиваль, которым по традиции свой сезон открыл первый русский театр в Ярославле. На минуточку - 272-й по счету. Его девиз «Русская литература на языках мира».
То, что до столицы Золотого кольца все-таки добрались иностранные театры и компании, само по себе событие. Россия как-никак все еще в красной зоне, и ПЦР-проверки на границах совсем не способствуют развитию международных театральных и культурных связей. Тем не менее усилия, затраченные на организацию и проведение фестиваля, невидимые миру слезы устроителей не были напрасны - результаты порадовали.
- Несмотря на еще продолжающуюся пандемию, нам действительно удалось собрать в Ярославле представителей самых разных театральных школ, - говорит директор Волковского театра Айрат Тухватуллин. - Они представили спектакли именно по русской драматургии, прочитанной и осмысленной с позиций сегодняшнего дня. Так что на нашу культуру и наш национальный характер всегда интересно посмотреть глазами наших коллег из стран ближнего и дальнего зарубежья. Ведь что-то важное порой лучше видится на расстоянии.
Фестивальную программу открыли артисты Ереванского театра кукол имени Туманяна с фантасмагорией «Вий», и честно говоря, это был не лучший старт. Несмотря на уверения режиссера Самсона Мовсесяна на обсуждении после спектакля (хорошая традиция Международного Волковского) в том, что с помощью повести Гоголя артисты и постановщики исследовали тему страха, результаты поиска были не очевидны. Попытки отыскать новые смыслы в этом явлении сводились в основном к пластическим движениям под музыку трех актрис, которые время от времени по ходу действия истошно кричали, таким образом передавая ужас от встречи с дьяволом и мистическими силами. Не спасали постановку ни работа с масками, которые время от времени надевали на себя актрисы, ни работа с реквизитом.
Зато небольшой театр «Колибри» из Венгрии предложил зрителю более чем оригинальное прочтение «Преступления и наказания» Федора Достоевского. По сути эта монодрама с элементами интерактива, скорее, походила на театральный перформанс с попыткой ответить на вопросы «что такое грех, почему мы должны платить за дурные поступки и почему людей сажают в тюрьму?» Собственно, с местах заключения все и начинается: один человек представляется педагогом в тюрьме, которому исповедуется заключенный по имени Родион Раскольников.
Исполнителю этой роли с самого начала удалось обмануть публику, даже включая профессионалов, работавших на фестивале: его Раскольников совсем не похож на артиста: он, скорее, оступившийся человек, теперь мучающийся своим проступком. Собственно, литературное преступление Раскольникова и есть его преступление: на нем двойное убийство, только не старухи-процентщицы с сестрой, а хозяйки ломбарда с родственницей. Поначалу авторы постановки достаточно умело переплетают современную криминальную историю с русским романом, но в какой-то момент теряют нить (и это минус инсценировки), но все-таки к ней возвращаются.
«ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ».
Зато плюсом постановки можно считать ход, использованный для психологического разбора состояния героя. Группе молодых людей, посаженных вокруг него, предложено по ходу монолога задавать заключенному Раскольникову вопросы, касающиеся моральных аспектов содеянного.
Молодые люди, оказавшиеся студентами первого курса Ярославского театрального училища и сознательно не предупрежденные венграми о правилах игры, поначалу терялись, стеснялись и, казалось, временами скучали. Но по мере того, как разматывалась нить раскаяния, студенты с помощью венгерского актера все активнее заглядывали в глубины русской души, где такие потемки… В финале каждого из них попросят охарактеризовать результат коллективного допроса одним словом. Звучат: «совесть», «мерзость», «раскаянье», «боль»…
После спектакля венгерский режиссер Балаж Цукорь рассказывает, что эту постановку они играют исключительно в школьных классах и называют превентивной - такой театрально-социальный эксперимент по предупреждению возможных преступлений среди молодежи. Предупрежден - значит вооружен. Балаж говорит, что каждый раз на спектаклях они получают разный результат, но бесспорно одно - исполнитель роли Раскольникова Гергели Ковач - великолепен.
«ОСЕННЯЯ СКУКА».
Несмотря на название спектакля из Ташкента - «Осенняя скука» (по мотивам водевиля Николая Некрасова) - на показе совсем не скучно. «Скука» выстроена как буффонада, и два актера здесь не кто иные, как масхарабозы - так в Узбекистане называют площадных клоунов и шутов. Кстати, это единственный спектакль, который на фестивале шел на двух языках одновременно: Бобур Юлдашев и Умар Жумаев ловко мешали узбекский с русским, жонглировали ролями, мужскими и женскими, постоянно вызывая смех в зале.
Волковский фестиваль оказался практически единственным источником информации «из первых рук» о том, как теперь живут или не живут театры бывшей советской империи. Выяснилось удивительное - в небольшую молодежную экспериментальную студию «Дийдор» (зал до ста мест), представившую на сцене Волковского «Осеннюю скуку», публика ходит совершенно бесплатно. Как объясняет актер и худрук Бобур Юлдашев, государство выделяет достаточно денег на содержание театра и его постановки, поэтому они могут себе позволить не продавать билеты. Что это за экономическая модель на грани благотворительности? В общем, Восток, как говорится, дело тонкое.
Республиканский театр белорусской драматургии из Минска - единственный в столице Беларуси играет только на белорусском языке. На мой вопрос «как протестные акции, сотрясавшие Минск еще год назад, повлияли на судьбу театра?» артисты рассказали, что они сделали все для того, чтобы сохранить театр и играть на родном языке.
Постановка «Доходного места» Александра Островского в прочтении режиссера Александра Гарцуева называется «Профiт». Что означает - откат. Получить место подоходнее, откатить начальнику, и дальше по всей «пищевой» цепочке - так выглядит пьеса Островского, где внешний ряд (современные костюмы, транспортные средства в виде самоката, декорация из холодного металла) работает на текст Островского, который, видимо, никогда не устареет - ни для России, ни для Беларуси.
Большой интерес вызвала постановка пьесы Чехова «Чайка» Академического Казахского театра для детей и юношества имени Мусрепова из Алма-Аты. В постановке молодого режиссера Елика Нурсолтана она имеет вполне себе классическую форму, и это позволило ей лучше передать дыхание сегодняшнего дня, чем каким-нибудь новым формам, которые так ищет герой чеховской пьесы. И постановка, и игра актеров доказательно убеждали, что «все несчастны и кругом любовь».
И еще одна важная тема, впрочем, вечная для драматургии: «Во всем виновата мама» - так есть в «Гамлете», так и в «Чайке». Красавица-актриса Аркадина (Акбота Каймакбаева) летает по сцене, очаровывая всех вокруг, купаясь в поклонении и не замечая страданий сына (Дархан Сулейманов). Несмотря на молодость, Елик Нурсолтан умеет работать с артистами. Правда, второй акт не во всем продолжил легкость и изящество первого, допустив на свою территорию те самые новые формы в виде элементов современного танца, банальную символику. Режиссер даже сместил акценты, зафиналив действие монологом Нины Заречной из пьесы Константина Треплева, которая так не понравилась его маме. «Люди, львы, орлы и куропатки, рогатые олени…». Но это не повлияло на горячий прием спектакля ярославской публикой.