— Какие предпочтения белорусов в плане геополитики фиксируют социологи: склонность к союзу с Россией или ориентация на Европу? 

— Естественным состоянием белорусского геополитического массового сознания является одновременная ориентация как на Россию, так и на Запад. Под Западом в данном случае имеется в виду Евросоюз. Все дело в пропорции, которая изменяется на различных исторических этапах. 

— То есть нельзя говорить о том, что за 15 лет постепенно пророссийские настроения в Белоруссии сменились проевропейскими? 

— Пока еще нельзя говорить об однозначной ориентации белорусского общественного мнения на Европу. Эта пропорция и колебания между Россией и Европой зависят главным образом от двух факторов: от геополитической ситуации вокруг Белоруссии и разным образом складывающихся экономических, политических, культурных и прочих отношений с соседними странами. 

Я бы очень четко разделил эти два фактора: внешняя околобелорусская ситуация как таковая и медийная реакция на эту объективную ситуацию белорусских средств массовой информации. От сложения этих двух факторов получается тот или иной вектор, чаша весов колеблется либо в сторону Европу, либо в сторону России. 

До 2004 года соотношение между сторонниками Европы и сторонниками России было примерно 41 на 41 процент. И 18 процентов — не определившихся в своих пристрастиях. Но потом, в мае 2004 года, когда произошло одномоментное расширение Евросоюза, неожиданно произошла переориентация геополитического сознания белорусов. Причем не в сторону усиления проевропейских настроений, а как раз наоборот, в пользу усиления пророссийского сегмента. 

— А чем вы объясняете такой странный результат? 

— Это объясняется медийными интерпретациями, которые предлагались в белорусских государственных средствах массовой информации. Белорусам стали активно объяснять, что Европа есть нечто неуправляемое, что экономически это все не так хорошо, как блестит на витринах магазинов, и так далее. И еще важный фактор, что эта блестящая Европа не ждет Белоруссию, не принимает ее и даже отторгает. Такая массированная пропаганда присутствовала в государственных СМИ и привела к тому, что маятник качнулся в пользу России. 

Однако на границе 2006 и 2007 годов, после газового конфликта, с декабря по январь произошел обвал ориентации на Россию примерно на 10 процентов. Было падение с величины 58 на 48 процентов и даже ниже. Белорусские СМИ в том конфликте убедили общество, что всему виной — Россия. 

Скажу откровенно: это результат просто фантастический. Ведь ценностная структура в сознании изменяется наиболее медленно, и поэтому трудно было даже предположить, что в течение одного месяца это может произойти. С точки зрения строгой науки это просто невозможно, но такие изменения в Белоруссии произошли. Это говорит о том, насколько интенсивно и агрессивно, масштабно поработали государственные белорусские медиа. Примерно такую же картину мы наблюдали в мае — июне нынешнего года, во время последнего газового конфликта между Москвой и Минском. 

— То есть альтернативных официальным СМИ источников информации в стране нет? 

— Когда у людей сейчас спрашивали "Из каких информационных источников вы получали информацию о газовом конфликте", более 80 процентов называли в качестве основного источника белорусское телевидение. Потом задавался вопрос: "Кто виноват в газовом конфликте?" И здесь была пропорция такая, что в 4 раза больше респондентов говорили, что виновато российское руководство, нежели белорусское. Как вы понимаете, позиция "обе стороны виноваты" не могла быть подана в официальных СМИ Республики Беларусь. Но в общественном мнении такая точка зрения присутствует, и в значительном сегменте. Это говорит об определенной степени независимости общественного мнения от официальных СМИ. Достаточно велико влияние интернета, хотя в качестве основного источника получения информации о газовом конфликте интернет назвали всего 11 процентов опрошенных. 

— Фиксировали ли вы реакцию на фильм, который вышел в эфире НТВ, "Крестный батька"? Как нынешняя информационная война между двумя столицами скажется на предпочтениях белорусского общества? 

— Пока точные количественные данные не подсчитаны. Это довольно сложно сделать, потому что белорусские зрители НТВ фильм в эфире не увидели из-за местной цензуры. Кино можно было смотреть только через спутниковые тарелки и в интернете. 

Я могу высказать только несколько общих суждений по поводу реакции на российский телепродукт. Ничего нового для многих белорусов в этих фильмах нет. Целевой группой здесь являлось российское население. В художественном смысле, как бы сказать дипломатичнее, этот фильм не обладает большими достоинствами. Смысл фильма был, конечно, политический. Белорусское общество восприняло его как некий сигнал. 

Теперь возникает вопрос: к чему приведет развернувшаяся в белорусских государственных СМИ ответная информационная война? Мы уже фиксируем, что увеличивается сегмент неопределившихся в своих симпатиях людей. Стоит, как представляется, ожидать и роста сегмента, ориентированного не на Европу и не на Россию, а на некую самость. Проще говоря, усиление белорусской государственнической и социально-политической ориентации. 

— Насколько силен фактор влияния российских медиа на белорусское общество? 

— Если бы вы задали этот вопрос 5 лет назад, то я бы однозначно и без всяких колебаний ответил, что на 100 процентов это влияние сильно и очень сильно, чрезвычайно сильно... 

В настоящий момент ситуация другая. Рейтинги российских каналов на территории Белоруссии большие, по ряду параметров даже больше, чем белорусских телеканалов. Но структура вещания российских каналов в Белоруссии специфическая. Развлекательные программы российского производства широко транслируются, новостные и политические программы практически недоступны белорусскому зрителю. Российские каналы в Белоруссии не есть каналы собственно российские, они существенно подправлены и разбавлены белорусским новостным и политическим продуктом. Они редуцированы, обрезаны. 

— То есть песни и пляски доходят из Москвы до Минска, а политика и информация блокируются и цензурируются? 

— Ну, скажем так — трансформируются. 

— Насколько велика угроза разворота белорусского общества от России в сторону Европы? 

— Есть всплески, я бы не назвал их антироссийскими, это понижение ориентации на Россию. Такие моменты мы фиксировали несколько раз. Сейчас в Белоруссии много пишут о ментальном перевороте у белорусов. Я считаю это журналистским публицистическим задором. Ментального переворота пока не произошло. 

Например, существует такое представление, что Минск — это европейский город. Но это далеко не так. В Минске расположены промышленные гиганты, основной рынок которых — Россия. Поэтому в общей структуре сознания города Минска европейская ориентация не доминирует. Мы не говорим, что это хорошо или плохо. Но экономика определяет очень многое. Белорусы говорят: когда Европа будет покупать наши МАЗы, тогда мы станем европейцами. Белорусы любят тех, кто покупает их МАЗы. Очень простая, но емкая формула. 

— Но тогда сигналы из Москвы о том, что Путин и Медведев не поддерживают Лукашенко, для этих людей могут стать сигналами для каких-то перемен? 

— Это уже вопрос не геополитических ориентаций, а личного рейтинга Лукашенко. 

— Рейтинг президента Лукашенко снижается? 

— Я бы не хотел отвечать на этот вопрос. 

Беседовала Анастасия Шпилько

Огонек