Аркадий Гайдар мог спастись от гибели на войне. Но ему стыдно было улетать с фронта…]
2 февраля 2024 ● "КП-Ярославль"
Исполняется 120 лет со дня выдающегося советского писателя и военного корреспондента «Комсомолки».
С середины 20-х над очерками и над названиями книг стояла подпись Аркадий Гайдар. Откуда взялся этот псевдоним, понять трудно
«ХОЧЕТСЯ, ЧТОБЫ ПОЕЗД УНОСИЛ МЕНЯ ПОДАЛЬШЕ»
Говорят, Аркадий Гайдар рос в очень счастливой семье. Хотя брак его родителей считали неравным: отец, Петр Голиков, был сыном крепостного, а мать, Наталья Салькова, наоборот, происходила из семьи дворян. Отец не дал ей благословения на свадьбу с простолюдином, но она легко обошлась без него. Петр выбрал карьеру учителя, Наталья мечтала стать врачом, но в царской России женщине получить такое образование было сложно.
Аркадия и трех его сестер родители старались воспитывать в любви и радости. Но семейное счастье было недолгим: началась Первая мировая война, и Петр Голиков отправился на фронт. Вскоре туда же, к папе, попытался сбежать и 10-летний Аркадий. Через четыре дня его нашли на какой-то станции и вернули домой. С тех пор он бесконечно писал отцу письма: «Мне сейчас ужасно хочется куда-нибудь ехать далеко-далеко, чтобы поезд уносил меня подальше, туда, за тобой, по той же линии, где ехал ты, с того же вокзала, где я так горько плакал…»
Ждать поезда, который унес его, пришлось недолго. В начале 1918-го Аркадий, которому только исполнилось четырнадцать, обзавелся браунингом, затем винтовкой, ходил с патрулями по Арзамасу… В августе того же года вступил в партию, а в декабре записался в Красную армию, где прослужил шесть лет. Его мотало по всей стране: Украина, Москва, Воронеж, Тамбов (где он участвовал в подавлении антоновского восстания), Кавказ, Хакасия…
В перестройку нашумела книга Владимира Солоухина «Соленое озеро», где юный Гайдар представал жестоким убийцей; потом вышла книга Бориса Камова, в которой вся информация Солоухина яростно опровергалась. Скорее всего, всей правды о юности Аркадия Голикова мы не узнаем. Но одно несомненно: Гражданская война обернулась для него травмами, как физическими, так и психологическими. Физически после контузий у него страшно болела голова, а еще «что-то шумело в висках, гудело и губы неприятно дергались». Психологически - страшно болела душа: ему поставили диагноз «травматический невроз», который, скорее всего, переводится на язык современной психиатрии как «посттравматическое стрессовое расстройство». Мучительные ночные кошмары, депрессия, перепады настроения, приступы «тоскливой злобности», сменяющиеся периодами «наплевательского отношения ко всему и развинченности», самоповреждение (Гайдар резал собственное тело бритвой)… Лечить все это и сейчас не то чтобы легко, а в 1920-е, когда психиатрия находилась совсем в первобытном состоянии, было и вовсе невозможно.
Оказавшись вне армии, Аркадий недолго думал, чем ему заниматься
У Гайдара не было психоза (то есть он не был шизофреником или параноиком), но тяжело представить, что творилось в его голове те семнадцать лет, что ему оставалось прожить на белом свете. Он постоянно оказывался то в психиатрических больницах, то в санаториях, неудачи провоцировали нервные срывы… Под конец его пытались лечить даже инсулиновой комой (эта довольно зверская методика, применявшаяся к душевнобольным, в 40-е была на пике популярности, хотя смертность при ней составляла от 2 до 5 процентов. В случае с Гайдаром она вообще не сработала. Он писал про инсулин: «Это какой-то сильно крепкий медикамент, от которого малодушные люди теряют сознание. Я не терял ни разу»).
Найти утешение у родителей двадцатилетний Гайдар не мог. Мать во время войны, пока муж находился на фронте, ушла к другому мужчине и уехала с ним в Среднюю Азию, для детей это стало шоком. Аркадий оказался единственным членом семьи, кто все-таки смог ее простить. Демобилизовавшись из армии, он приехал к матери в Крым, чтобы попрощаться: она заболела туберкулезом, и жить ей оставалось всего ничего.
«ЯЗЫКА НЕТ, ТАК, СЕРАЯ ПЫЛЬ»
В 20 лет, оказавшись вне армии, Аркадий недолго думал, чем ему заниматься. С детства он обожал читать, в 13 лет, отвечая на вопрос анкеты «Твое любимое занятие?» однозначно ответил: «Книга». Его идолом в подростковом возрасте был Гоголь, но любил он и Пушкина, и Шекспира, и Марка Твена: родители привили Аркадию настоящую страсть к чтению.
Естественно, он начал писать сам. Первую повесть, «В дни поражений и побед», принес не куда-нибудь, а в альманах «Ковш», где печатались Пастернак и Мандельштам, Алексей Толстой и Михаил Зощенко. Удивительно, но ее опубликовали, пусть и после суровой редакторской правки (член редколлегии Константин Федин сказал тогда юноше: «Писать вы не умеете, но писать вы можете и писать будете»). Но счастья юному автору это не принесло: критики разгромили текст. «Нас интересует вопрос, на каком основании ожидал Аркадий Голиков, что его произведение понравится какому бы то ни было читателю. Сюжет? Вместо него банальный эпизод. Действующие лица не живут. Языка нет, так, серая пыль…» - писал один рецензент, и остальные были с ним, в общем, согласны.
Аркадий в отчаянии решил переквалифицироваться в журналиста и уехал подальше от столиц, в Пермь. Написал там множество фельетонов, из-за одного даже попал под суд - герой обвинил его в клевете. Потом жил то в Свердловске, то в Архангельске, то в Хабаровске, везде писал очерки и корреспонденции, а еще понемножку продолжал сочинять прозу. Которая была гораздо лучше, чем дебютная повесть.
Но критики продолжали неистовствовать. В 1935 году опубликовали «Военную тайну», и на страницах журнала «Детская литература» полгода (!) велась дискуссия: «Полезна ли эта книга?» «Голубую чашку» в том же журнале мусолили три с половиной года, и дискуссия привела к тому, что ее переиздания запретили. «Судьбу барабанщика» начали печатать в «Пионерской правде» - и тут же прекратили. Та же судьба ждала «Тимура и его команду», повесть, обвиненную в том, что автор пытается подменить пионерскую организацию какой-то самодеятельной группировкой, подпольной и не подчиняющейся партии.
Биограф писателя Борис Камов утверждал, что за всеми гонениями стояла Вера Смирнова, сама неудачливая писательница (как-то она послала свое сочинение на рецензию Сталину и напоролась на резолюцию «Советую книгу сжечь!») Гайдара, по мнению Камова, она готова была физически уничтожить, отправить с помощью своих доносов и «дискуссий» на Соловки. Но тот же Сталин в конце концов ознакомился с гайдаровскими повестями и не нашел в них ничего вредного; более того, писатель получил орден «Знак почета», который без ведома Сталина не присуждался.
Любопытно, что Вера Смирнова после смерти Гайдара стала его биографом и автором предисловий к его книгам, а ругать начала Вениамина Каверина за «Двух капитанов», — но на дворе уже стояли 50-е, и понимания она ни у кого не нашла.
Исполняется 120 лет со дня выдающегося советского писателя и военного корреспондента «Комсомолки»
«ОН ПОДНЯЛСЯ И КРИКНУЛ: «В АТАКУ!»
В том же 1941 году, когда на Гайдара не подействовал инсулин, началась Великая Отечественная война. Уже в конце июня он получил заказ - написать сценарий «Клятва Тимура», и написал его в рекордные сроки, за 12 дней. (Фильм Льва Кулешова вышел в 1942 году, речь в нем шла о приключениях всеми любимого героя и его команды в первые военные дни). А потом Аркадий Петрович попросился на фронт через Союз писателей. «Бывший командир полка, освобожденный от военного учета по болезни, в настоящее время чувствует себя вполне здоровым и хочет быть использованным в действующей армии…»
Медкомиссию слова «чувствует себя вполне здоровым» не обманули - Гайдару было отказано. Но писатель предвидел такой поворот событий, и отправился в «Комсомольскую правду» с предложением направить его на передовую в качестве журналиста. «Мы обрадовались, решив, что он будет очень нужен газете в качестве военного корреспондента. Договорились, что редакция через ЦК комсомола обратится в ГлавПур РККА. Уехал от нас Гайдар в хорошем настроении» - вспоминал тогдашний заместитель главного редактора газеты Борис Бурков.
Он отправился на Украину, откуда передавал одну корреспонденцию за другой. Когда стало понятно, что Киев будет сдан, ему предложили вернуться на последнем самолете в Москву. Он отказался со словами «Лететь стыдно». И отправился в партизанский отряд, где «зарекомендовал себя отважным пулеметчиком».
Только в 1944-м его сын Тимур прочитал донесение о гибели отца. Там, в частности, говорилось: «Гайдар вел дневник партизанского отряда, написал несколько... произведений в форме писем к сыну, жене, читал их партизанам. Но автор всегда носил их с собой, и они попали в руки немцев. Гайдар погиб 26 октября 1941 года в результате стычки с немецкой засадой. В этот день Гайдар и еще четыре партизана пошли на продбазу отряда. Там на них напали немцы. Гайдар поднялся и крикнул: «В атаку!» Его сразила пулеметная очередь. (Остальные четверо спаслись.) Немцы тут же сняли с погибшего партизана его орден, верхнее обмундирование, забрали тетради, блокноты. Тело Гайдара захоронил путевой обходчик…»
В 1947 году его могилу отыскали. Оказалось, Гайдара убила одна пуля, вошедшая прямо в сердце. Тимур рассказывал, что, когда шло перезахоронение в городе Каневе (там же, где похоронен Тарас Шевченко), вспоминал слова из «Мальчиша-Кибальчиша»: «Похоронили Мальчиша на зеленом бугре возле Синей реки…»
КСТАТИ
«Все ушли от Гайдара товарищи
С середины 20-х над очерками и над названиями книг стояла подпись Аркадий Гайдар. Откуда взялся этот псевдоним, понять трудно. В советское время бытовала романтическая версия, что на монгольском «гайдар» означает «всадник, скачущий впереди». Сын писателя, Тимур, ее разоблачил, указав, что в монгольском такого слова нет, и предложил свою, крайне изощренную (Г - от «Голиков», АЙ - сокращений от «Аркадий», АР - Арзамас, а взятое из французского Д выступает в качестве предлога «из»; в общем, «Голиков Аркадий d’Arzamas»).
Так или иначе, Гайдаром, по словам Тимура, писатель называл себя еще в 19 лет. Тогда он написал стихотворение:
«Все прошло. Но дымят пожарища,
Слышны рокоты бурь вдали.
Все ушли от Гайдара товарищи.
Дальше, дальше вперед ушли».
ЛУЧШИЕ ПОВЕСТИ И РАССКАЗЫ
«Школа» (1930)
«Сказка о Военной тайне, о Мальчише-Кибальчише и его твёрдом слове» (1933)
«Голубая чашка» (1936)
«Бумбараш» (1936)
«Чук и Гек» (1939)
«Судьба барабанщика» (1939)
«Тимур и его команда» (1940)
«Горячий камень» (1941)
«ХОЧЕТСЯ, ЧТОБЫ ПОЕЗД УНОСИЛ МЕНЯ ПОДАЛЬШЕ»
Говорят, Аркадий Гайдар рос в очень счастливой семье. Хотя брак его родителей считали неравным: отец, Петр Голиков, был сыном крепостного, а мать, Наталья Салькова, наоборот, происходила из семьи дворян. Отец не дал ей благословения на свадьбу с простолюдином, но она легко обошлась без него. Петр выбрал карьеру учителя, Наталья мечтала стать врачом, но в царской России женщине получить такое образование было сложно.
Аркадия и трех его сестер родители старались воспитывать в любви и радости. Но семейное счастье было недолгим: началась Первая мировая война, и Петр Голиков отправился на фронт. Вскоре туда же, к папе, попытался сбежать и 10-летний Аркадий. Через четыре дня его нашли на какой-то станции и вернули домой. С тех пор он бесконечно писал отцу письма: «Мне сейчас ужасно хочется куда-нибудь ехать далеко-далеко, чтобы поезд уносил меня подальше, туда, за тобой, по той же линии, где ехал ты, с того же вокзала, где я так горько плакал…»
Ждать поезда, который унес его, пришлось недолго. В начале 1918-го Аркадий, которому только исполнилось четырнадцать, обзавелся браунингом, затем винтовкой, ходил с патрулями по Арзамасу… В августе того же года вступил в партию, а в декабре записался в Красную армию, где прослужил шесть лет. Его мотало по всей стране: Украина, Москва, Воронеж, Тамбов (где он участвовал в подавлении антоновского восстания), Кавказ, Хакасия…
В перестройку нашумела книга Владимира Солоухина «Соленое озеро», где юный Гайдар представал жестоким убийцей; потом вышла книга Бориса Камова, в которой вся информация Солоухина яростно опровергалась. Скорее всего, всей правды о юности Аркадия Голикова мы не узнаем. Но одно несомненно: Гражданская война обернулась для него травмами, как физическими, так и психологическими. Физически после контузий у него страшно болела голова, а еще «что-то шумело в висках, гудело и губы неприятно дергались». Психологически - страшно болела душа: ему поставили диагноз «травматический невроз», который, скорее всего, переводится на язык современной психиатрии как «посттравматическое стрессовое расстройство». Мучительные ночные кошмары, депрессия, перепады настроения, приступы «тоскливой злобности», сменяющиеся периодами «наплевательского отношения ко всему и развинченности», самоповреждение (Гайдар резал собственное тело бритвой)… Лечить все это и сейчас не то чтобы легко, а в 1920-е, когда психиатрия находилась совсем в первобытном состоянии, было и вовсе невозможно.
Оказавшись вне армии, Аркадий недолго думал, чем ему заниматься
У Гайдара не было психоза (то есть он не был шизофреником или параноиком), но тяжело представить, что творилось в его голове те семнадцать лет, что ему оставалось прожить на белом свете. Он постоянно оказывался то в психиатрических больницах, то в санаториях, неудачи провоцировали нервные срывы… Под конец его пытались лечить даже инсулиновой комой (эта довольно зверская методика, применявшаяся к душевнобольным, в 40-е была на пике популярности, хотя смертность при ней составляла от 2 до 5 процентов. В случае с Гайдаром она вообще не сработала. Он писал про инсулин: «Это какой-то сильно крепкий медикамент, от которого малодушные люди теряют сознание. Я не терял ни разу»).
Найти утешение у родителей двадцатилетний Гайдар не мог. Мать во время войны, пока муж находился на фронте, ушла к другому мужчине и уехала с ним в Среднюю Азию, для детей это стало шоком. Аркадий оказался единственным членом семьи, кто все-таки смог ее простить. Демобилизовавшись из армии, он приехал к матери в Крым, чтобы попрощаться: она заболела туберкулезом, и жить ей оставалось всего ничего.
«ЯЗЫКА НЕТ, ТАК, СЕРАЯ ПЫЛЬ»
В 20 лет, оказавшись вне армии, Аркадий недолго думал, чем ему заниматься. С детства он обожал читать, в 13 лет, отвечая на вопрос анкеты «Твое любимое занятие?» однозначно ответил: «Книга». Его идолом в подростковом возрасте был Гоголь, но любил он и Пушкина, и Шекспира, и Марка Твена: родители привили Аркадию настоящую страсть к чтению.
Естественно, он начал писать сам. Первую повесть, «В дни поражений и побед», принес не куда-нибудь, а в альманах «Ковш», где печатались Пастернак и Мандельштам, Алексей Толстой и Михаил Зощенко. Удивительно, но ее опубликовали, пусть и после суровой редакторской правки (член редколлегии Константин Федин сказал тогда юноше: «Писать вы не умеете, но писать вы можете и писать будете»). Но счастья юному автору это не принесло: критики разгромили текст. «Нас интересует вопрос, на каком основании ожидал Аркадий Голиков, что его произведение понравится какому бы то ни было читателю. Сюжет? Вместо него банальный эпизод. Действующие лица не живут. Языка нет, так, серая пыль…» - писал один рецензент, и остальные были с ним, в общем, согласны.
Аркадий в отчаянии решил переквалифицироваться в журналиста и уехал подальше от столиц, в Пермь. Написал там множество фельетонов, из-за одного даже попал под суд - герой обвинил его в клевете. Потом жил то в Свердловске, то в Архангельске, то в Хабаровске, везде писал очерки и корреспонденции, а еще понемножку продолжал сочинять прозу. Которая была гораздо лучше, чем дебютная повесть.
Но критики продолжали неистовствовать. В 1935 году опубликовали «Военную тайну», и на страницах журнала «Детская литература» полгода (!) велась дискуссия: «Полезна ли эта книга?» «Голубую чашку» в том же журнале мусолили три с половиной года, и дискуссия привела к тому, что ее переиздания запретили. «Судьбу барабанщика» начали печатать в «Пионерской правде» - и тут же прекратили. Та же судьба ждала «Тимура и его команду», повесть, обвиненную в том, что автор пытается подменить пионерскую организацию какой-то самодеятельной группировкой, подпольной и не подчиняющейся партии.
Биограф писателя Борис Камов утверждал, что за всеми гонениями стояла Вера Смирнова, сама неудачливая писательница (как-то она послала свое сочинение на рецензию Сталину и напоролась на резолюцию «Советую книгу сжечь!») Гайдара, по мнению Камова, она готова была физически уничтожить, отправить с помощью своих доносов и «дискуссий» на Соловки. Но тот же Сталин в конце концов ознакомился с гайдаровскими повестями и не нашел в них ничего вредного; более того, писатель получил орден «Знак почета», который без ведома Сталина не присуждался.
Любопытно, что Вера Смирнова после смерти Гайдара стала его биографом и автором предисловий к его книгам, а ругать начала Вениамина Каверина за «Двух капитанов», — но на дворе уже стояли 50-е, и понимания она ни у кого не нашла.
Исполняется 120 лет со дня выдающегося советского писателя и военного корреспондента «Комсомолки»
«ОН ПОДНЯЛСЯ И КРИКНУЛ: «В АТАКУ!»
В том же 1941 году, когда на Гайдара не подействовал инсулин, началась Великая Отечественная война. Уже в конце июня он получил заказ - написать сценарий «Клятва Тимура», и написал его в рекордные сроки, за 12 дней. (Фильм Льва Кулешова вышел в 1942 году, речь в нем шла о приключениях всеми любимого героя и его команды в первые военные дни). А потом Аркадий Петрович попросился на фронт через Союз писателей. «Бывший командир полка, освобожденный от военного учета по болезни, в настоящее время чувствует себя вполне здоровым и хочет быть использованным в действующей армии…»
Медкомиссию слова «чувствует себя вполне здоровым» не обманули - Гайдару было отказано. Но писатель предвидел такой поворот событий, и отправился в «Комсомольскую правду» с предложением направить его на передовую в качестве журналиста. «Мы обрадовались, решив, что он будет очень нужен газете в качестве военного корреспондента. Договорились, что редакция через ЦК комсомола обратится в ГлавПур РККА. Уехал от нас Гайдар в хорошем настроении» - вспоминал тогдашний заместитель главного редактора газеты Борис Бурков.
Он отправился на Украину, откуда передавал одну корреспонденцию за другой. Когда стало понятно, что Киев будет сдан, ему предложили вернуться на последнем самолете в Москву. Он отказался со словами «Лететь стыдно». И отправился в партизанский отряд, где «зарекомендовал себя отважным пулеметчиком».
Только в 1944-м его сын Тимур прочитал донесение о гибели отца. Там, в частности, говорилось: «Гайдар вел дневник партизанского отряда, написал несколько... произведений в форме писем к сыну, жене, читал их партизанам. Но автор всегда носил их с собой, и они попали в руки немцев. Гайдар погиб 26 октября 1941 года в результате стычки с немецкой засадой. В этот день Гайдар и еще четыре партизана пошли на продбазу отряда. Там на них напали немцы. Гайдар поднялся и крикнул: «В атаку!» Его сразила пулеметная очередь. (Остальные четверо спаслись.) Немцы тут же сняли с погибшего партизана его орден, верхнее обмундирование, забрали тетради, блокноты. Тело Гайдара захоронил путевой обходчик…»
В 1947 году его могилу отыскали. Оказалось, Гайдара убила одна пуля, вошедшая прямо в сердце. Тимур рассказывал, что, когда шло перезахоронение в городе Каневе (там же, где похоронен Тарас Шевченко), вспоминал слова из «Мальчиша-Кибальчиша»: «Похоронили Мальчиша на зеленом бугре возле Синей реки…»
КСТАТИ
«Все ушли от Гайдара товарищи
С середины 20-х над очерками и над названиями книг стояла подпись Аркадий Гайдар. Откуда взялся этот псевдоним, понять трудно. В советское время бытовала романтическая версия, что на монгольском «гайдар» означает «всадник, скачущий впереди». Сын писателя, Тимур, ее разоблачил, указав, что в монгольском такого слова нет, и предложил свою, крайне изощренную (Г - от «Голиков», АЙ - сокращений от «Аркадий», АР - Арзамас, а взятое из французского Д выступает в качестве предлога «из»; в общем, «Голиков Аркадий d’Arzamas»).
Так или иначе, Гайдаром, по словам Тимура, писатель называл себя еще в 19 лет. Тогда он написал стихотворение:
«Все прошло. Но дымят пожарища,
Слышны рокоты бурь вдали.
Все ушли от Гайдара товарищи.
Дальше, дальше вперед ушли».
ЛУЧШИЕ ПОВЕСТИ И РАССКАЗЫ
«Школа» (1930)
«Сказка о Военной тайне, о Мальчише-Кибальчише и его твёрдом слове» (1933)
«Голубая чашка» (1936)
«Бумбараш» (1936)
«Чук и Гек» (1939)
«Судьба барабанщика» (1939)
«Тимур и его команда» (1940)
«Горячий камень» (1941)