Любимец музы легкокрылой: главный национальный портретист Орест Кипренский

Ореста Кипренского можно по праву назвать первым русским художником XIX века.

Ему удалось передать потомкам образы нашего золотого века — того времени, когда героические предки триумфально входили в Париж, а великий Пушкин и его собратья по перу создавали классическую национальную литературу. О том удивительном периоде мы можем судить по вдохновенным поэтическим строкам, великолепной прозе, архитектуре Карло Росси и, конечно же, бесподобным портретам кисти Кипренского.



ТАМ, ГДЕ РАСТЕТ ИВАН-ЧАЙ

Тайна рождения и полученной при этом фамилии до конца не разгадана. Известно место появления на свет, малая родина великого портретиста — мыза Нежинская (ныне — деревня Нежново) Ораниенбаумского уезда под Петербургом. Считается, что будущий художник был незаконнорожденным сыном помещика Алексея Дьяконова, который и наградил его редким, «античным» именем. Записали ребенка в семейство крепостных Адама и Анны Швальбе. Приемные родители Ореста любили, не забывал о нем и Дьяконов. Способности к рисованию мальчик проявлял с раннего детства, уже шести лет от роду ему дали вольную и место воспитанника Академии художеств. Учиться довелось у замечательных мастеров Дмитрия Левицкого и Григория Угрюмова. Первый открыл секреты мастерства портретистики, второй научил сюжетной живописи.

Ходили слухи, что сначала Орест был Копорским — в честь села Копорье, в церкви которого был крещен, а новая фамилия возникла вследствие того, что его родные края славились иван-чаем, кипреем. Также говорили, что в академию он пришел Копорским, и уже там к красивому греческому имени добавили прозвище, связанное с островом Кипр, родиной богини Афродиты. «Орест Кипренский» звучало как музыка, как рокот волн, донесшийся из далекой Эллады, страны муз и античных героев.



ДУХ ПЫЛКИЙ И ДОВОЛЬНО СТРАННЫЙ

Одной из его первых серьезных работ стал портрет приемного отца. Художник создал это произведение в возрасте двадцати лет, и сразу же получился шедевр: пожилой человек настороженно смотрит на нас из темноты, крепко сжимая трость; резкая игра света и тени побуждает знатоков вспомнить о манере Рембрандта, которую Кипренский пропустил через сердце. Этот портрет автор возил с собой везде, всю жизнь — очень любил и этого сурового, изображенного на картине человека, и ее саму, поскольку, трудясь над нею, удалось найти собственный, уникальный почерк. В 1805 году молодого мастера удостоили большой золотой медали за полотно «Дмитрий Донской на Куликовом поле», но историческая живопись не стала его призванием. Картина получилась несколько театральной, пожалуй, слишком эффектной. Увлекшись творчеством поэтов-романтиков, он почувствовал, что и в живописи эпохе должен соответствовать свой неповторимый стиль, а иначе не выразить подлинных черт и судеб свидетелей наполеоновских, потрясших мир войн.

Живописец и сам внешне напоминал романтического героя: «Дух пылкий и довольно странный... И кудри черные до плеч». Быть может, Пушкин, когда создавал образ Ленского, невольно вспоминал молодого Ореста. Тот и одевался франтовато, и держался заносчиво, как и подобает вольному художнику. Правда, в общении с друзьями сбрасывал эту маску и становился то веселым, остроумным, то раздумчиво-печальным, многое понимающим собеседником.



СЛАВА И ГОРЕЧЬ

Кипренский стал любимцем русской публики, им восхищались, его противопоставляли мастерам недавнего прошлого, таким, например, как Владимир Боровиковский. Приглашали писать великих князей Николая Павловича и Михаила Павловича. Живописец зарекомендовал себя как несравненный мастер женского портрета. Знаменитая флорентийская галерея Уффици заказала ему, первому из русских художников, автопортрет.

Но не все шло гладко. Задумавший устроить в Зимнем дворце Галерею героев 1812 года Николай I исполнение этого проекта поручил англичанину Джорджу Доу, повелев именовать того «первым портретным живописцем его императорского величества». К такому выбору монарха Орест Кипренский отнесся весьма ревниво, ведь он уже создал несколько живописных изображений русских воинов и понимал, чувствовал их душевные порывы намного лучше, нежели чопорный, хладнокровный чужестранец. Достаточно вспомнить портрет полковника Евграфа Давыдова, где мы видим представшего в непринужденной позе молодого гвардейца-гусара, которого на темном предгрозовом фоне словно высветил случайный луч солнца. Перед нами — вроде бы записной весельчак, однако в его глазах можно разглядеть подспудное чувство тревоги; офицера ждут кровопролитные схватки, он готов биться, не щадя живота своего, и одолеть такого героя не сможет никакой враг. До Отечественной войны оставалось на тот момент три года. В 1812-м, в бою при Островно, Евграф Владимирович будет тяжело ранен в руку, но вернется в строй. Роковой для него окажется битва под Лейпцигом. Там генерал-майор Давыдов снова будет ранен (и контужен), однако останется в седле. Когда сражение уже будет близиться к завершению, герою оторвет кисть правой руки и левую ногу по колено. Он вынужденно оставит службу и проживет после этого десять лет инвалидом.

Практически все перипетии этой судьбы так или иначе запечатлены в пророческой картине Кипренского, не только распознавшего героический характер лихого гусара, но и заметившего отблеск трагедии в его глазах. В 1812-м полотно было чрезвычайно популярным, и неудивительно, что как раз в том году автор получил академические регалии. И стал поистине главным художником непобежденной России.

Не менее примечателен другой военный портрет мастера. Долгое время считалось, что на нем изображен не раз бивший французов генерал-лейтенант Ефим Чаплиц. Относительно недавно появилась интересная версия: на картине — Роман Багратион, получивший чин генерал-майора в походе 1813 года, младший брат всем известного полководца, смертельно раненного на Бородинском поле.

Классикой жанра стали портреты братьев Михаила и Алексея Ланских, с которыми автор познакомился после Отечественной войны. В этих работах мастер сумел «уловить мгновение», зафиксировать на холсте мимолетные движения души. Алексей изящен и романтичен, трудно себе представить, что этот генерал чудом остался жив в кровопролитных битвах с французами (под ним убили четырех лошадей). Михаил выглядит чуть более «брутально», но и его взгляд таит душевные метания, свойственные людям эпохи. Эти люди не были «военными механизмами», в противостоянии с Наполеоном побеждали поклонники высокого искусства и поэзии, офицеры-философы. Во всяком случае именно они интересовали Ореста Кипренского, искавшего в блистательных профессионалах войны прежде всего человечность.

Несомненно, он создал бы для Зимнего галерею бессмертных шедевров. Наш художник во многом превосходил Доу. Правда, тут необходима одна оговорка: британский портретист умел ставить работу на поток, создавал произведения быстро, на высоком уровне, пусть и в несколько однообразном стиле. Кипренскому вряд ли удалось бы избежать частых сомнений, творческих экспериментов, и его работа могла затянуться. Быть может, это прочувствовал император?

Как бы то ни было, портреты героев 1812 года, созданные русским художником, приоткрывают нам потаенную историю того периода, его особую, поэтическую правду, которая бывает порой важнее реальности, познаваемой из реляций-донесений.



ДУХ ВРЕМЕН

Эпоху он понимал тонко, учитывал всю ее противоречивую сложность. Взять, к примеру, портрет Василия Мусина-Пушкина-Брюса: полноватый, румяный и в то же время чрезвычайно целеустремленный, по всему видать, честолюбивый сановник, завсегдатай придворных праздников и собраний масонских лож, настоящий гроссмейстер политики, привыкший к двойной жизни, уютно чувствующий себя в мире прожектов, церемоний, интриг, — именно таким мы видим этого исторического деятеля благодаря картине Кипренского.

В 1827 году случилось событие, которое навсегда останется вехой в истории русской культуры. Антон Дельвиг заказал Оресту Адамовичу портрет Пушкина. Великий поэт позировал в Шереметевском дворце на Фонтанке, в светлом, просторном зале. Александру Сергеевичу шел 29-й год, однако он по возвращении в Петербург из ссылки считал себя уже немолодым, стареющим литератором. С художником общался по-дружески. Их многое сближало, роднило, в особенности — очаровательная легкость стиля, сочетавшаяся с глубоким пониманием человеческих судеб. К тому же живописец долго путешествовал по Западной Европе, хорошо ее знал, а не покидавшего пределов Отечества Пушкина те далекие края (о них он нередко писал) весьма и весьма интересовали. Кто мог рассказать об Италии лучше, чем художник, тем более такой, как Кипренский? Ну а тот нашего первого поэта, можно сказать, боготворил. Они оба видели Россию страной великой литературы и высочайшего искусства. Оба знали Родину, понимали своих соотечественников-современников — людей сложных, неординарных.

На портрете Александра Сергеевича сразу обращает на себя внимание накинутый на плечо клетчатый плед. В этой детали принято видеть намек на великого британца (шотландца по матери), с которым многие ассоциировали Пушкина. Но нет, дело не в Байроне, скорее Кипренский хотел показать русского европейца, а цветовая игра клеток шотландского пледа прекрасно сочетается на полотне с загадочным полумраком пушкинского кабинета: это для автора было куда важнее, нежели байронические мотивы-ассоциации.

Поэт ответил ему ироническим, элегантным посланием, из коего ясно, что портрет он воспринял как немаловажное событие и в своей жизни, и в судьбе живописца.

Любимец моды легкокрылой,

Хоть не британец, не француз,

Ты вновь создал, волшебник милый,

Меня, питомца чистых муз, —

И я смеюся над могилой,

Ушед навек от смертных уз.

Себя как в зеркале я вижу,

Но это зеркало мне льстит.

Оно гласит, что не унижу

Пристрастья важных аонид.

Так Риму, Дрездену, Парижу

Известен впредь мой будет вид.

Такими посланиями Пушкин не разбрасывался. Благодаря этим строчкам становится понятно: Кипренский жаловался ему на то, что влиятельные русские заказчики в основном предпочитали иностранных живописцев — не за талант, по моде эпохи. А великий поэт протянул ему руку помощи, прославив выросшего среди зарослей иван-чая гения. С тех пор имя Ореста Кипренского, по сути, неотделимо от пушкинского феномена.

Некоторые друзья Пушкина полагали, что автору портрета не удалось передать «изменчивое выражение лица», энергию, живость изображенного. Карл Брюллов считал, что поэтов следует писать в минуты их вдохновения, а у Кипренского получился «какой-то денди». Вряд ли такая критика справедлива. Орест Адамович понимал: ему выпала миссия рисовать того, чьим именем будет называться их эпоха. Александр Сергеевич у него сосредоточен, сконцентрирован на некой сокровенной мысли, потому и взгляд его скользит мимо нас, остается неуловимым.

После смерти Дельвига Пушкин купил этот портрет у его вдовы Софьи Михайловны и повесил на видном месте своей последней квартиры в доме на Мойке.



ВОЗВРАЩЕНИЕ НА РОДИНУ

В начале 1830-х Кипренский снова жил в Риме. На Родине, как он полагал, его недостаточно ценили, а в Италии (где было легче переносить одиночество) безоговорочно считали лучшим русским живописцем. И все же чужбина не принесла счастья, там за ним тянулась старая криминальная история: погибла одна из натурщиц, точнее, мать девочки, которую он писал; убийцу нашли, однако молва по-прежнему приписывала злодеяние нашему художнику. Когда пришла добрая весть из Петербурга — император приобрел его картину «Вид Везувия», — Кипренского она воодушевила.

Корабль «Анна-Мария» уже отправился на Балтику, доставляя в Петербург ящики с полотнами и эскизами русского мастера. Он грезил скорой встречей с Россией, устроил прощальный обед для своих итальянских друзей, был весело возбужден и совсем не обращал внимания на простуду. А болезнь тем временем перешла в стадию воспаления легких... Вернулся на Родину только картинами и легендами.

Первые десятилетия XIX века — эпоха особенная, овеянная мечтами о подвиге и славе, прославленная именами величайших русских творцов. Ее невозможно познать и понять лишь по документам и мемуарам, здесь необходим яркий, запечатленный в чудесных картинах образ времени. Его-то и создавал Орест Кипренский, художник, которого часто сравнивали с Ван Дейком, но, пожалуй, правильнее, точнее было бы назвать Пушкиным нашей живописи.

Автор
Евгений ТРОСТИН
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе