Может ли песчинка задержать лавину: кто мог остановить Февральскую революцию?

Своим успехом революция была обязана и тому, что к началу ХХ века семья Романовых устала от власти.

С 8 по 16 марта по новому стилю произошла Февральская революция. Рухнуло самодержавие, и начался новый период русской истории: впереди было падение Временного правительства, Гражданская война и разговор на троих в Беловежской пуще, после которого не стало СССР. Возможно, этот период завершился, когда исчез Советский Союз, — а может, и нет. Тогда мы все еще находимся на длинном пути трансформаций и модернизаций, то ли возвращаясь в империю, то ли превращаясь в национальное государство. То, что началось сто пять лет назад, все еще далеко от завершения.


Февральскую революцию и октябрьский переворот готовила долгая, складывавшаяся десятилетиями цепь событий. Те сцементировались так крепко, что революции не могли не случиться, и полученное большевиками германское золото, если оно и было, оказалось двести двадцать пятым делом. Тут надо считать издалека, с первой трети XIX века, от блистательного поначалу правления Николая I, успешно «подморозившего» Россию, до краха его проекта. От реформ его сына, Александра II, оказавшихся не вполне удачными, до вполне успешных контрреформ Александра III. От дворянской фронды к разночинной оппозиционности, от нее — к пошедшей в революцию интеллигенции. От сильного отца — к слабому сыну: Николай II не мог совладать с оказавшейся на перепутье, раздираемой противоречиями страной.

И все же, был ли в марте (в феврале по старому стилю) у Российской империи шанс? Могла ли она выжить и сравнительно мирно, постепенно модернизироваться, приобщая к «западной цивилизации» живущее в пространстве мифа, предания, традиционной народной культуры крестьянство? Вся логика развития страны вела к революции и последовавшему за ней октябрьскому перевороту, но был ли человек, который мог остановить февральскую волну?

Их было двое. Первый — сын Николая II, тринадцатилетний Алексей Николаевич, которому царь должен был передать престол. Но цесаревич был тяжело болен. Он страдал гемофилией, передающимся по наследству заболеванием, которое могло стать смертельным. А Николай Александрович был образцовым, любящим семьянином, и не мог расстаться с больным сыном. Он отрекся и за себя, и за него, на что не имел никакого права. Царь передал власть младшему брату, Михаилу Александровичу, «паршивой овце» в семействе Романовых.

Великий князь женился на дважды разведенной даме и из-за скандального мезальянса был отлучен от родни и от России. Он вернулся в страну во время Первой мировой, командовал Дикой дивизией, прекрасно себя проявил. Михаил Александрович считался человеком прогрессивных взглядов, левой была его жена. Проблема заключалась в том, что он не хотел царствовать.

Перспектива стать Самодержцем Всероссийским едва ли обрадовала бы его и в спокойные времена. Царские обязанности — тяжкий крест, а он был более чем обеспеченным, свободным человеком, и его очень устраивала собственная жизнь. В Петербурге произошел стихийный народный и военный мятеж, и было вполне вероятно, что нового императора убьют. В этом Михаила Александровича уверял Керенский, приехавший к нему на переговоры в числе других лидеров Государственной Думы.

На самом деле ситуация была не так однозначна. Николай Семенович Тихонов, в будущем известнейший советский поэт, Герой Социалистического Труда, лауреат Международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами», Ленинской премии и трех Сталинских премий первой степени, в 1917-м служил в гусарах, был рядовым. В те дни ему довелось побывать в Петрограде и насладиться общением с победившим народом.

По его словам, восставшие солдаты были растеряны, сбиты с толку, явно опасались нехороших последствий и мало что понимали. Когда им попался какой-то несчастный полковник, похожий на Николая II, они приняли его за императора, восторженно приветствовали и начали качать. И если в Петрограде революция победила, то Москва была спокойна, ее гарнизон управляем, солдаты не вышли из казарм. А сражавшиеся на фронте войска легко приняли бы монархию. Солдаты — в силу инерции, офицеры — из чувства долга или по необходимости, не любивший резких перемен генералитет очень бы устроило сохранение династии.


К марту 1917-го были бесповоротно скомпрометированы царь и царица, но идея монархии не умерла. Самые дальновидные люди Государственной Думы, лидер Конституционно-демократической партии, историк и публицист Павел Милюков и лидер партии «Союз 17 октября» Александр Гучков понимали, что это стержень, на котором держится государство. Но к великому князю приехало шестнадцать возбужденных человек, и Милюков с Гучковым оказались в меньшинстве. Одним из аргументов их оппонентов было то, что если в России воцарится Михаил Второй, вероятна гражданская война.

Михаил Александрович отрекся, и произошел второй за эти дни переворот. Государственную Думу отодвинули в сторону, власть перешла к новой политической олигархии, Временному правительству, не имевшему иной опоры, кроме революционного энтузиазма и связанного с ним кредита доверия. У Временного правительства власть оспаривали стихийно образовавшиеся Советы, выражавшие волю масс. Вся эта конструкция была очень непрочной и грозила обрушением. Оно и произошло в октябре 1917-го, после чего действительно началась Гражданская война. И юный Алексей Николаевич, и Михаил Александрович были убиты.

Будь великий князь потверже, не случись у него во время этого совещания мучительного обострения язвы, встань на сторону Гучкова и Милюкова неожиданно изменивший свою позицию лидер «Прогрессивной группы националистов» монархист Шульгин — и кто знает, как бы все сложилось дальше? Сила традиции, исторической инерции велика. При новом царе сохранился бы государственный аппарат, не было бы безумных экспериментов по демократизации армии, в глазах солдат, на девяносто процентов состоявших из вчерашних крестьян, власть сохранила бы свой сакральный характер.

Но этого не случилось, и здесь тоже была своя закономерность: к началу ХХ века семья Романовых изменилась, обросла скандальными связями, морганатическими браками, отчасти запятнала себя коррупцией. Сильно поистрепалось идущее от Николая I, свойственное его сыну и внуку чувство долга. Романовы устали от ответственности и власти и хотели покоя.

В марте 1917-го внутренние проблемы этой большой семьи совпали с происходившими в стране драматическими переменами, результат был ужасен. Поезд российской государственности сорвался с тормозов и, набирая скорость, покатился под откос. 

Автор
Алексей ФИЛИППОВ
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе