Плач Иеремии
25 декабря 2015 ● Православие.Ru
VI век до Рождества Христова.
Появляется «Плач Иеремии» – ветхозаветная пророческая книга, горькое свидетельство войны, уничтожения Иерусалима, пленения еврейского народа.
Появляется «Плач Иеремии» – ветхозаветная пророческая книга, горькое свидетельство войны, уничтожения Иерусалима, пленения еврейского народа.
Игорь Стравинский
И источник надежды, что эти страдания имеют смысл. 1950-е годы. Великий русский композитор Игорь Стравинский пишет сочинение «Плач Иеремии», вкладывая в эту музыку всю боль осмысления страшных событий XX века в России. И надежду, что эти страдания не напрасны.
Пророчество от… композитора
Игорь Федорович Стравинский большую часть жизни был вынужден прожить вне Родины, формально, при этом, не будучи эмигрантом: он находился на гастролях, когда началась Первая мировая война, и он просто не смог вернуться.
«Плач Иеремии» Стравинский написал в 1950-е годы. Но он вынашивал его многие годы, так что конкретный год его написания ни о чем не говорит. «Плач» – это его осмысление ХХ века: русской эмиграции, мировой истории, русской истории…
Каждая строфа плача начинается с буквы еврейского алфавита: 22 буквы – 22 строфы в главе. Зачем?
В основе его оратории лежит библейский текст. В оригинале «Плач» написан акростихом: каждая строфа начиналась с буквы еврейского алфавита: 22 буквы – 22 строфы в главе. В переводах с древнееврейского на другие языка, в том числе и на церковнославянский, этот принцип нельзя было выдержать, и потому в начале каждого стиха просто ставили название соответствующей буквы: алеф, бет, гимель…
Загадка еврейского алфавита
Писать акростихом – сложная техника. Почему Иеремия занимается такими литературными изысками? Произошла национальная катастрофа, враги захватили Иерусалим, разрушен Храм, большую часть населения угнали в плен… Он оплакивает трагедию еврейского народа, – и вдруг, такие упражнения в изящной словесности.
Обратим внимание на два момента. Современникам Иеремии известно было покаянное изречение: «Я согрешил от алефа до тава». Алеф – первая буква еврейского алфавита; тав – последняя. «От алефа до тава» – то же самое, что «от альфы до омеги». То есть нарушил всё, что можно, все буквы закона.
Но есть в алфавитном построении Плача еще и более глубокий пласт. Как возник алфавит? Распространенная версия такова: в его основе – греческий алфавит, а к грекам он попал из Финикии. Когда археологи раскопали финикийский город Угарит, они в нем нашли первые памятники, написанные этим алфавитом.
Но современные лингвисты выдвинули иную версию: в основе – алфавит еврейский. Потому что, скажем, в греческом языке названия букв «альфа», «бета», «гамма» ничего не значат – это пустые сочетания звуков. А в еврейском это слова-понятия – память о египетских иероглифах, каждая буква – это определенный символ. Алеф означает «бык», гимель – «верблюд» (она такая «горбатая», эта буква), бет – «дом»… То есть все буквы еврейского алфавита несут смысловую нагрузку.
Время появления алфавита приблизительно совпадает с исходом из земли египетской. И вот вопрос: можем ли мы предположить, когда именно появилась первая алфавитная запись? Да. На скрижалях Завета! Господь Своей рукой на камне пишет первые буквы.
В Египте образованные евреи пользовались, конечно, иероглифами – египетским письмом. Но иероглифы были грамотой не для всех. Может быть, простой народ и мог их понимать, но это не было письмом для обычной жизни, бытовых нужд. Всё-таки иероглифическое письмо – сложная наука. Да и громоздкое оно: книгу написать, используя иероглифы, было очень тяжело. Когда строили гробницы фараонам, богатым и знатным людям, на них высекались, красиво выписывались, надписи, и это был трудоемкий, долгий процесс.
Иероглифическая письменность была не очень удобной, особенно для странствующего по пустыне народа. Поэтому Господь и дал людям алфавит. Ведь гораздо быстрее можно записать что-то буквами, чем символами. Алфавит делает и чтение доступным. Каждый ребенок может довольно рано научиться им пользоваться. Так что это была своего рода революция. Может, потому до Моисея и не было книг, что не было алфавита. Иов, который был ровесником Моисея (или несколько старше: судя по комментариям к славянской книге Иова, он был пятым от Авраама), пишет: «Было бы мне позволено, я бы резцом железным написал свою книгу». Первую книгу напишет – именно напишет – Моисей, потому что получает для этого инструмент от Господа – алфавит.
Фото: В.Ходаков / Expo.Pravoslavie.Ru
Но что еще более важно, чем простота и доступность, – алфавит интернационален. Скажем, вряд ли широкие слои населения в Египте смогли бы читать шумерские или аккадские надписи, и, наоборот, кто-то из других народов – египетские иероглифы. Вся письменная культура того или иного народа оставалась внутри него и очень часто – внутри жреческого, ученого сословия. А алфавит стал основой письменности у многих народов: финикийский, греческий, римский, арабский, грузинский, армянский, кириллица – все эти алфавиты восходят к еврейскому.
«Идите и научите»
Господь дает такой инструмент, как алфавит, чтобы слово Божие было перенесено во все народы мира
Во времена Ветхого Завета еврейский народ был народом-священником. Избранность Израиля заключалась не в том, что он лучше всех (но умные люди ее так и не воспринимали, а, наоборот, понимали, что должны всем служить). Его задача – служение Богу и служение людям. Израиль должен был привести в Царство Божие в конце концов всех – это была его миссия на земле как народа. И для этого Господь дает такой инструмент, как алфавит, – чтобы слово Божие было перенесено во все народы мира. Так и произошло.
С возложенной на него миссией Израиль поначалу хорошо справлялся. Особенно в свой «золотой век», при Давиде и Соломоне, когда все правители мира приезжали к ним, чтобы поучиться мудрости. Но не их личной мудрости – не тому, как Соломон умеет сосчитать что-то сложное, найти общий язык с животным миром, управлять государством, хотя и это очень полезно было узнать, а в первую очередь, конечно, расспросить его о Боге. Как и царица Савская, которая приехала поучиться мудрости истинной.
И вот, когда Иеремия плачет таким странным образом, он напоминает еврейскому народу об удивительном чуде, которое ему даровано: алфавите. Он говорит: вы сейчас – в рабском виде, в рубище, уже не как при царе Давиде и царе Соломоне, но Господь попустил это, потому что вы пойдете в рассеяние, во все цивилизации.
Микеланджело. Плач Иеремии
Иеремия говорит своему народу: «Вы понесете с собой чудо нашего Бога, вы, будучи рабами, беженцами, бездомными странниками, пойдете прославлять Бога. Радуйтесь!» Горе евреев не будет долгим, через 70 лет кончится плен, как говорит Иеремия в своем пророчестве. Поэтому плач его – одновременно и утешение, и объяснение, почему всё это произошло. «Вы как народ утратили свою миссию, вы перестали быть примером для всего мира, – говорит пророк. – Божий храм, который Господь дал разрушить врагам, перестал нести миру свет из-за вас. Но шанс у вас по-прежнему есть. Идите и научите все народы вере в единого Бога».
Стравинский так же осмыслил феномен русской эмиграции. И действительно, когда был разрушен «наш Иерусалим», то русским людям удалось сделать то, что не удавалось до этого. Мы всегда хотели въехать куда-то с шашками на конях, а тут… Русские, попав в эмиграцию, стали собираться вокруг храмов. Это были «кусочки» Родины. И мир вдруг открыл, что существует Православие, заметил его, заинтересовался им.
Ведь прежде Православие воспринималось как что-то дремучее, отсталое, как некая секта. Кроме специалистов-религиоведов, никто им не интересовался. И вдруг мир увидел красоту Православия! Конечно, не сразу это произошло. Но сегодня интерес к Православию дошел до такого уровня, что уже Папа Римский говорит: «Нам надо очень серьезно изучать тот опыт, который сохранила Восточная Церковь», – я не слово в слово передаю его мысль, но он говорил об этом.
Он пророчествовал: «вавилонский плен» русских завершится в 1987 году. Так и вышло!
«Плач Иеремии» Стравинского был утешением для русских верующих, Игорь Фёдорович как бы говорит: эмиграция, советская власть – это вавилонский плен, Церковь Христова – Новый Израиль – повторяет историю Ветхого Израиля. И через 70 лет, как некогда восстановился Иерусалимский Храм, будет восстановлен и Храм Русской Церкви.
Не один Стравинский так думал, многие писатели, поэты, церковные деятели ждали конца советского плена. Но всё равно произошло это неожиданно: разрешение Церкви открыто отпраздновать 1000-летие Крещения Руси было чем-то невероятным, чудом! Хотя этого ждали – ждали, что закончится кошмар безбожия на нашей земле, – через 70 лет.
И источник надежды, что эти страдания имеют смысл. 1950-е годы. Великий русский композитор Игорь Стравинский пишет сочинение «Плач Иеремии», вкладывая в эту музыку всю боль осмысления страшных событий XX века в России. И надежду, что эти страдания не напрасны.
Пророчество от… композитора
Игорь Федорович Стравинский большую часть жизни был вынужден прожить вне Родины, формально, при этом, не будучи эмигрантом: он находился на гастролях, когда началась Первая мировая война, и он просто не смог вернуться.
«Плач Иеремии» Стравинский написал в 1950-е годы. Но он вынашивал его многие годы, так что конкретный год его написания ни о чем не говорит. «Плач» – это его осмысление ХХ века: русской эмиграции, мировой истории, русской истории…
Каждая строфа плача начинается с буквы еврейского алфавита: 22 буквы – 22 строфы в главе. Зачем?
В основе его оратории лежит библейский текст. В оригинале «Плач» написан акростихом: каждая строфа начиналась с буквы еврейского алфавита: 22 буквы – 22 строфы в главе. В переводах с древнееврейского на другие языка, в том числе и на церковнославянский, этот принцип нельзя было выдержать, и потому в начале каждого стиха просто ставили название соответствующей буквы: алеф, бет, гимель…
Загадка еврейского алфавита
Писать акростихом – сложная техника. Почему Иеремия занимается такими литературными изысками? Произошла национальная катастрофа, враги захватили Иерусалим, разрушен Храм, большую часть населения угнали в плен… Он оплакивает трагедию еврейского народа, – и вдруг, такие упражнения в изящной словесности.
Обратим внимание на два момента. Современникам Иеремии известно было покаянное изречение: «Я согрешил от алефа до тава». Алеф – первая буква еврейского алфавита; тав – последняя. «От алефа до тава» – то же самое, что «от альфы до омеги». То есть нарушил всё, что можно, все буквы закона.
Но есть в алфавитном построении Плача еще и более глубокий пласт. Как возник алфавит? Распространенная версия такова: в его основе – греческий алфавит, а к грекам он попал из Финикии. Когда археологи раскопали финикийский город Угарит, они в нем нашли первые памятники, написанные этим алфавитом.
Но современные лингвисты выдвинули иную версию: в основе – алфавит еврейский. Потому что, скажем, в греческом языке названия букв «альфа», «бета», «гамма» ничего не значат – это пустые сочетания звуков. А в еврейском это слова-понятия – память о египетских иероглифах, каждая буква – это определенный символ. Алеф означает «бык», гимель – «верблюд» (она такая «горбатая», эта буква), бет – «дом»… То есть все буквы еврейского алфавита несут смысловую нагрузку.
Время появления алфавита приблизительно совпадает с исходом из земли египетской. И вот вопрос: можем ли мы предположить, когда именно появилась первая алфавитная запись? Да. На скрижалях Завета! Господь Своей рукой на камне пишет первые буквы.
В Египте образованные евреи пользовались, конечно, иероглифами – египетским письмом. Но иероглифы были грамотой не для всех. Может быть, простой народ и мог их понимать, но это не было письмом для обычной жизни, бытовых нужд. Всё-таки иероглифическое письмо – сложная наука. Да и громоздкое оно: книгу написать, используя иероглифы, было очень тяжело. Когда строили гробницы фараонам, богатым и знатным людям, на них высекались, красиво выписывались, надписи, и это был трудоемкий, долгий процесс.
Иероглифическая письменность была не очень удобной, особенно для странствующего по пустыне народа. Поэтому Господь и дал людям алфавит. Ведь гораздо быстрее можно записать что-то буквами, чем символами. Алфавит делает и чтение доступным. Каждый ребенок может довольно рано научиться им пользоваться. Так что это была своего рода революция. Может, потому до Моисея и не было книг, что не было алфавита. Иов, который был ровесником Моисея (или несколько старше: судя по комментариям к славянской книге Иова, он был пятым от Авраама), пишет: «Было бы мне позволено, я бы резцом железным написал свою книгу». Первую книгу напишет – именно напишет – Моисей, потому что получает для этого инструмент от Господа – алфавит.
Фото: В.Ходаков / Expo.Pravoslavie.Ru
Но что еще более важно, чем простота и доступность, – алфавит интернационален. Скажем, вряд ли широкие слои населения в Египте смогли бы читать шумерские или аккадские надписи, и, наоборот, кто-то из других народов – египетские иероглифы. Вся письменная культура того или иного народа оставалась внутри него и очень часто – внутри жреческого, ученого сословия. А алфавит стал основой письменности у многих народов: финикийский, греческий, римский, арабский, грузинский, армянский, кириллица – все эти алфавиты восходят к еврейскому.
«Идите и научите»
Господь дает такой инструмент, как алфавит, чтобы слово Божие было перенесено во все народы мира
Во времена Ветхого Завета еврейский народ был народом-священником. Избранность Израиля заключалась не в том, что он лучше всех (но умные люди ее так и не воспринимали, а, наоборот, понимали, что должны всем служить). Его задача – служение Богу и служение людям. Израиль должен был привести в Царство Божие в конце концов всех – это была его миссия на земле как народа. И для этого Господь дает такой инструмент, как алфавит, – чтобы слово Божие было перенесено во все народы мира. Так и произошло.
С возложенной на него миссией Израиль поначалу хорошо справлялся. Особенно в свой «золотой век», при Давиде и Соломоне, когда все правители мира приезжали к ним, чтобы поучиться мудрости. Но не их личной мудрости – не тому, как Соломон умеет сосчитать что-то сложное, найти общий язык с животным миром, управлять государством, хотя и это очень полезно было узнать, а в первую очередь, конечно, расспросить его о Боге. Как и царица Савская, которая приехала поучиться мудрости истинной.
И вот, когда Иеремия плачет таким странным образом, он напоминает еврейскому народу об удивительном чуде, которое ему даровано: алфавите. Он говорит: вы сейчас – в рабском виде, в рубище, уже не как при царе Давиде и царе Соломоне, но Господь попустил это, потому что вы пойдете в рассеяние, во все цивилизации.
Микеланджело. Плач Иеремии
Иеремия говорит своему народу: «Вы понесете с собой чудо нашего Бога, вы, будучи рабами, беженцами, бездомными странниками, пойдете прославлять Бога. Радуйтесь!» Горе евреев не будет долгим, через 70 лет кончится плен, как говорит Иеремия в своем пророчестве. Поэтому плач его – одновременно и утешение, и объяснение, почему всё это произошло. «Вы как народ утратили свою миссию, вы перестали быть примером для всего мира, – говорит пророк. – Божий храм, который Господь дал разрушить врагам, перестал нести миру свет из-за вас. Но шанс у вас по-прежнему есть. Идите и научите все народы вере в единого Бога».
Стравинский так же осмыслил феномен русской эмиграции. И действительно, когда был разрушен «наш Иерусалим», то русским людям удалось сделать то, что не удавалось до этого. Мы всегда хотели въехать куда-то с шашками на конях, а тут… Русские, попав в эмиграцию, стали собираться вокруг храмов. Это были «кусочки» Родины. И мир вдруг открыл, что существует Православие, заметил его, заинтересовался им.
Ведь прежде Православие воспринималось как что-то дремучее, отсталое, как некая секта. Кроме специалистов-религиоведов, никто им не интересовался. И вдруг мир увидел красоту Православия! Конечно, не сразу это произошло. Но сегодня интерес к Православию дошел до такого уровня, что уже Папа Римский говорит: «Нам надо очень серьезно изучать тот опыт, который сохранила Восточная Церковь», – я не слово в слово передаю его мысль, но он говорил об этом.
Он пророчествовал: «вавилонский плен» русских завершится в 1987 году. Так и вышло!
«Плач Иеремии» Стравинского был утешением для русских верующих, Игорь Фёдорович как бы говорит: эмиграция, советская власть – это вавилонский плен, Церковь Христова – Новый Израиль – повторяет историю Ветхого Израиля. И через 70 лет, как некогда восстановился Иерусалимский Храм, будет восстановлен и Храм Русской Церкви.
Не один Стравинский так думал, многие писатели, поэты, церковные деятели ждали конца советского плена. Но всё равно произошло это неожиданно: разрешение Церкви открыто отпраздновать 1000-летие Крещения Руси было чем-то невероятным, чудом! Хотя этого ждали – ждали, что закончится кошмар безбожия на нашей земле, – через 70 лет.