Три мифа  

Визуально главный миф будет таким: немного — Ельцин на танке. Это он создает новую российскую государственность. Немного «картинок» из «лихих 90-х» — бандитские разборки, повсеместные барахолки: мол, с одной стороны, свободная экономика, свободная страна, с другой — беспредел. Дескать, вот в такое противоречивое время ему довелось руководить страной. 

  Следующая картинка — новогоднее обращение Ельцина от 31 декабря 1999 года (он смахивает... нет, не слезу — «соринку», по его же собственному признанию, попавшую ему в глаз в кремлевской телестудии в момент записи судьбоносного заявления об отставке). И, наконец, кульминация — покидающий Кремль Ельцин и Путин, в Кремле остающийся. «Берегите Россию!» Мысль проста: самая главная заслуга Ельцина — верно выбранный им преемник. Который исправил все ельцинские ошибки, распрямил все его «загогулины», вернул людям уверенность в завтрашнем дне (ах, если б не кризис!), поднял Россию с колен. Ничего не поделаешь: историю пишут победители...

  Есть и «побежденные», и у них — свой миф о Ельцине. Надо сказать, этот миф более древний: он начал складываться в конце 80-х, когда Ельцин еще даже не был президентом всех «ррра-сси-ян». Этот миф — в трех книгах самого Ельцина: «Исповеди на заданную тему» (1990), «Записках президента» (1994) и «Президентском марафоне» (2000). В первой — миф о Ельцине-демократе, во второй — миф о Ельцине, поборовшем «красно-коричневую чуму» в отдельно взятом Белом доме, в третьей — миф о «дедушке Ельцине», впавшем в свой второй срок (о том, что «работа с документами» — это вовсе не эвфемизм, придуманный Сергеем Ястржембским специально для того, чтобы объяснить длительные периоды отсутствия президента на рабочем месте, а действительно кропотливая работа с документами; о том, что «семья» — это всего лишь верные соратники и коллеги по работе, а вовсе не те, кто дергал за ниточки российской политики во второй половине 90-х и т.д.)

  Этот миф не менее кинематографичен, чем первый. Опять Ельцин на танке в августе 1991-го — свобода! Ельцин возвышается над Горбачевым: прощай, СССР — «тюрьма народов»! Опять 90-е: только не «лихие». Очереди в магазины, пустые прилавки, сытый Гайдар, худой Чубайс: Ельцин вместе с молодыми реформаторами спас страну от голодной смерти. Чуть позже: Ельцин в окружении охраны идет по ночному Кремлю в октябре 93-го. Только что он удержал страну на волосок от гражданской войны. И так далее. Финал: судьба реформатора печальна — бывший демократ Ельцин передает власть бывшему чекисту Путину. Занавес.

  Есть и третий миф о Ельцине — о развалившем страну и расстрелявшем из танков собственный парламент полупьяном дирижере немецкого военного оркестра. Этот миф придумали от отчаяния и злобы в том числе и те, кто действительно хлебнул в те годы. Будем справедливы: они, как и прочие, так же имеют право на свой миф о Ельцине. Тем более что и в нем немало правды: парламент расстреливал, оркестром дирижировал, пил. Кто из тех, кому дорог именно этот миф о Ельцине, не пьет? «Назови! Нет, я жду!»

  Однако что бы ни придумывали те, для кого первый президент — икона, и те, для кого он — укор человечеству, реальный Ельцин, такой, каким он представал перед нами в разные периоды своей биографии, гораздо более интересен всех мифов, созданных о нем (в том числе и им самим). Реальный Ельцин шире всех этих мифов. Более того, он их «круче». К сожалению или к счастью — кому как нравится.

  Пламенный эволюционер  

  И важнее всего и интереснее — человеческая эволюция первого президента. За десять лет (всего-то!), проведенных им во власти в новую историческую эпоху (начавшуюся, кстати, усилиями Горбачева — не будем забывать, кто стоял у истоков!), он менялся неоднократно. И не всегда потому лишь, что «страна менялась, и он вместе с ней».

  Ельцин пришел во власть как демократ, как борец с привилегиями партийной номенклатуры, как человек, публично отрекшийся от вскормившей его Системы. Поскольку все прочие граждане в той или иной степени вышли из той же — к тому времени порядком замучившей их товарным дефицитом и потому опостылевшей — «шинели», демарш «Борисниколаича» прошел на ура.

  Кто-то обратил внимание на то, что фирменный стиль бунтаря — ломка через колено любых устоявшихся норм и отказ от любых политических табу. Но тогда это было признаком бескомпромиссности: на фоне постоянно искавшего компромиссы между старым и новым Горбачева Ельцин выглядел просто героем.

  Ельцин и парламент — отдельная тема. Именно парламент (сначала Съезд народных депутатов СССР — первый избранный на альтернативной основе законодательный орган Страны Советов, а потом и Верховный Совет РСФСР) возвел народного любимца Ельцина в ранг политика первой величины. Вместе с народными депутатами в Белом доме Ельцин боролся с ГКЧП в августе 91-го. А уже в октябре 93-го отдавал приказ о расстреле Белого дома и засевших там остатков депутатского корпуса. Всего прошло менее двух лет (сравните с нынешним течением политической жизни)! Как быстро менялся Ельцин!

  И именно после разгона Верховного Совета Ельцин (именно Ельцин: оставьте Путина в покое!) создал тот вид парламента, который мы имеем. Правда, при Ельцине он еще был «местом для дискуссий», а при Путине (еще точнее — при Грызлове) им быть перестал. Но власть ушла из тех коридоров при первом президенте: после 1993 года он не переносил «дух парламентаризма». Стоит ли удивляться, что с начала 90-х у нас так и не возникло новых публичных политиков первой величины. Подчеркнем, чтобы никого не обидеть: публичных и первой величины (кстати, сам второй президент России, человек, безусловно, первой величины в российской политике, неоднократно признавался — он себя политиком не считает: к этой власти он никогда не стремился). Между прочим, как раз тогда — после октябрьских событий 1993-го — стал приживаться термин «вытоптанная политическая поляна»: новых политиков не появлялось, старых Ельцин планомерно выводил на вторые-третьи роли. Кто бы что ни говорил, со стороны это выглядело как боязнь конкуренции.

  Между прочим. 

  «Россия встает с колен». Вы будете смеяться, но эту фразу одним из первых в новейшей истории страны произнес не кто-нибудь — все тот же Борис Ельцин, и не где-нибудь, а в Кремле во время своей первой инаугурации — летом 1991 года. Еще до ГКЧП, Беловежского соглашения, расстрела Белого дома, новой российской Конституции, первой и второй чеченских войн, дефолта и прочая, прочая, прочая.

  Кто не помнит: до 1990—1991 годов о России как особой части СССР вообще мало говорили. Подразумевалось: что хорошо Союзу, хорошо и России. Потом началось: откуда ни возьмись возникла «Компартия РСФСР» (в ней состояли члены КПСС). Потом — выборы в забытый Богом российский парламент: звездный час Ельцина. Потом «Россия встает с колен» и, как следствие, распад СССР. Потому что долой политические табу! 

  И еще много разных уроков может преподать реальный Борис Николаевич Ельцин, который шире и «круче» мифов о нем...

  «Исповедь на заданную тему» Мало кто помнит, что в конце 80-х главным козырем Бориса Ельцина в бескомпромиссном сражении с партноменклатурой стала борьба с привилегиями. В 90-е приоритеты «царя Бориса» несколько изменились. Говорят, что Ельцин менялся вместе со страной... «Это было время, когда шла борьба между теми, кто хотел оставить Советский Союз в его прежнем виде, и новыми политиками, отстаивавшими демократические ценности. За месяцы и недели происходило столько бурных и драматичных событий, сколько раньше не умещалось в целые десятилетия. Мы менялись. И прощались с той эпохой, к которой, хочется верить, не будет возврата никогда». 
  ***
  «...В это время Брежнев страной не занимался или, скажем так, все меньше и меньше занимался. Брежнев, по-моему, в последний период жизни вообще не понимал, что он делал, подписывал, произносил. Вся власть была в руках его окружения. Сколько проходимцев, нечестных людей, в конце концов, просто преступников, окружавших его, использовали Брежнева для своих грязных дел! Сколько он тихо и бессмысленно начертил резолюций, которые принесли обогащение одним и беды, страдания другим. Страшно представить!..»
  ***
  «...Никогда ни друзья, ни родственники, ни близкие или дальние знакомые — никто даже не пытался прийти ко мне, первому секретарю обкома, с просьбой помочь в каком-то личном деле. Сейчас хорошо известно, каких масштабов в годы застоя достигли протекционизм, коррупция, разлагавшие буквально всю систему власти. Этой властью пользовались нечистоплотные партийные работники и их окружение бесконтрольно. Зная мой характер, ко мне с таковыми прошениями не заходили. Даже трудно представить, что бы я сделал, как бы отреагировал на подобную просьбу».
  ***
  «...Моей дочери на работе дают по куску мыла в месяц, хватает с трудом <...> Младшая (Татьяна. — «Профиль») мечтала о математике, кибернетике и, окончив школу, решила ехать в Москву, поступать в МГУ на факультет вычислительной математики и кибернетики. После окончания учебы Татьяну оставили работать в Москве на одном предприятии, она сейчас занимается большими машинами, связана с программированием, с решением сложных задач. Так что то, о чем она мечтала, осуществилось, и, мне кажется, она довольна».
  ***
  «...Если уж ты забрался на вершину пирамиды партийной номенклатуры, тут все — коммунизм наступил! Дача за зеленым забором на Москве-реке с большой территорией, с садом, спортивными и игровыми площадками, с охраной под каждым окном и с сигнализацией. Даже на моем уровне кандидата в члены Политбюро — три повара, три официанта, горничная, садовник со своим штатом. Я, жена, вся семья, привыкшая все делать своими руками, не знали, куда себя деть, — здесь эта, так сказать, самодеятельность просто не допускалась. Удивительно, что эта роскошь не создавала удобства или комфорта. Какую теплоту внутри жилого помещения может создать мрамор?» 
  ***
  «...Медицина — самая современная, все оборудование импортное, по последнему слову науки и техники. Палаты — огромные апартаменты, и опять кругом роскошь: сервизы, хрусталь, ковры, люстры... А врачи, боясь ответственности, поодиночке ничего не решают. Обязательно собирается консилиум из пяти, десяти, а то и более высококвалифицированных специалистов. К этим безответственным консилиумам в Четвертом управлении я относился с большим подозрением. Когда я перешел в обычную районную поликлинику, у меня вообще перестала болеть голова, стал чувствовать себя гораздо лучше. Уже несколько месяцев не обращаюсь к врачам». 
  ***
  «Отпуск — и выбирай любое место на юге, спецдача обязательно найдется. Остальное время дачи пустовали. Поездки — персональным самолетом. Летит Ил-62 или Ту-134 — в нем секретарь ЦК, кандидат в члены или член Политбюро. Один. Рядом лишь несколько человек охраны и обслуживающий персонал. Тут забавно то, что ничего им самим не принадлежит. Все самое замечательное, самое лучшее — дачи, пайки, отгороженное от всех море — принадлежит Системе. И она как дала, так и отнять может». 
  ***
  «Человечество уже выработало отлаженный механизм взаимодействий с армией и службами безопасности, когда они стоят на службе у общества, а не над обществом, и подчинены парламенту». 
  ***
  «При каждом из секретарей ЦК, членов или кандидатов в члены Политбюро существует старший группы охраны, он же порученец, организатор. Одна из основных его обязанностей как раз и заключалась в том, чтобы организовать выполнение любых просьб своего... чуть было не сказал — барина, своего подопечного. Надо новый костюм справить, пожалуйста: ровно в назначенное время в кабинете тихонечко раздается стук, портной в комнате обмеряет тебя сантиметром, на следующий день заглянет на примерку, и извольте — прекрасный костюмчик готов. Есть необходимость в подарке для жены на 8 Марта? Тоже проблем нет: принесут каталог с целым набором вариантов, который удовлетворит любой, даже самый изощренный женский вкус, — выбирай! Вообще, к семьям отношение уважительное. Отвезти жену на работу, с работы, детей на дачу, с дачи — для этих целей служит закрепленная «Волга» с водителями, работающими посменно, и с престижными номерами. ЗИЛ, само собой, принадлежит отцу семейства».
  ***
  «Москвичи обычно останавливаются, когда по улицам города, шурша шинами, на большой скорости проносятся правительственные ЗИЛы. Останавливаются не из большого почтения к сидящим в машине, а потому, что зрелище это действительно впечатляющее. ЗИЛ не успел еще выехать за ворота, а уже по всему маршруту следования оповещаются посты ГАИ. Всюду дается зеленый свет, машина мчится без остановок, быстро, приятно. Видимо, высокие партийные руководители забыли, что существуют такие понятия, как «пробка», светофор и красный свет.
  Членов Политбюро по всему пути еще ведет и машина сопровождения, «Волга». Когда в мой адрес поступило несколько предупреждений с угрозами, мне тоже выделили такую «Волгу». Я потребовал, чтобы ее убрали, но получил ответ, что вопросы моей безопасности — не моя компетенция». 
  ***
  «В киоски «Союзпечати» Москвы поступили первые утренние номера газеты «Правда» с перепечаткой статьи о моей поездке из итальянской газеты. В публикации сообщалось, что я все время, пока был в Америке, находился в беспробудном пьянстве…
  В статье, очень оперативно перепечатанной «Правдой», я походил на привычного пьяного, невоспитанного русского медведя, впервые очутившегося в цивилизованном обществе. Но на этом мои невидимые оппоненты не успокоились. Через какое-то время по Центральному телевидению <…> была показана полуторачасовая передача о моем пребывании в США… В Америке у меня был сумасшедший график плюс смена поясов, усталость, недосыпание — все это накопилось до такой степени, что однажды ночью, чтобы хорошо уснуть, я выпил пару таблеток снотворного и моментально провалился... А в шесть утра меня уже принялись будить — в семь одна официальная встреча, а в восемь выступление в Институте Хопкинса. Я чувствую, что не смогу подняться, совершенно разбитый. Прошу отменить встречу. Мне говорят — это невозможно, будет скандал, хозяева этого не переживут. Я говорю, что я не переживу сегодняшний день. И вот, абсолютно без сил, собрав всю свою волю, я провел первую встречу, затем вторую, ну а дальше было легче, я разошелся, да и действие таблеток прошло. Ну так вот, именно эту передачу из десятков возможных показало наше телевидение советским телезрителям. К тому же специальные мастера произвели с видеопленкой особый монтаж, где надо, замедляя на доли секунды изображение, а где надо — растягивая слова, буквы. Главная цель была достигнута, растерянные люди — их было немного, но они были — говорили: а может, он действительно был пьяный?.. Объяснять, оправдываться я считал неуместным.
  Скорее всего, просто не надо было себя так загонять в этой поездке. Учту на будущее».
  ***
  «...Конечно, хочется есть вкусную, здоровую пищу, хочется, чтобы врачи к тебе были ласковы и внимательны, хочется отдыхать на прекрасных пляжах и так далее. И, вполне естественно, отказавшись от всего этого, моя семья тут же столкнулась с множеством проблем, точно таких же, какие возникают в миллионах советских семей. А пока этого нет, пока мы живем так бедно и убого, я не могу есть осетрину и заедать ее черной икрой, не могу мчать на машине, минуя светофоры и шарахающиеся автомобили, не могу глотать импортные суперлекарства, зная, что у соседки нет аспирина для ребенка. 
  Потому что стыдно».

  «Огромная страна балансирует на лезвии бритвы. И никто не знает, что произойдет с нею завтра. Читателю этой книги чуть легче, чем мне. Он уже знает, что произошло завтра, где я, что со мной. Он знает уже, что со страной. И что с нами всеми...»
  Борис Ельцин. «Исповедь на заданную тему». М., 1990.

Владимир Рудаков

Профиль