Но что же дальше? История ведь не терпит пустоты, в особенности политическая история. И особенно — в преддверии приближающихся судьбоносных выборов.

На то, что именно последняя тема определяет и будет определять нашу политическую жизнь на протяжении двух предстоящих сезонов, нам недвусмысленно, задержавшись в проеме двери своего ухода, указал Юрий Михайлович Лужков. В соответствии со странным нашим политическим каноном, он, правда, назвал при этом белое цветным, а зиму летом. Но точно обозначил нерв проблемы — возвращение Путина.

Сама проблема, разумеется, не в том, что этому возвращению помешает Дмитрий Анатольевич Медведев. Формальных трудностей на первый взгляд для путинского возвращения нет никаких. Но существуют трудности политико-метафизического свойства. Ведь населению же как-то надо объяснить, внушить ту мысль, что его прошлое — это и есть его будущее. Народ, на самом деле, надо убедить не просто в правильности, но — в абсолютной безальтернативности такой, в сущности, противной естественному ходу вещей конструкции.

Это необходимо потому, что Владимир Путин — мало сказать, что верит в собственный рейтинг. Он, видимо, вполне осознает, что этот рейтинг есть фактор некоторой продолжающейся магии, есть что-то вроде сеанса коллективного гипноза. А гипноз требует не ослабевающего контроля над сознанием аудитории, грозя в противном случае обернуться тотальным разоблачением гипнотизера. Поэтому, хотя технически возвращение его не составляет никаких проблем, г-ну Путину все же необходим какой-то убедительный мотив, что-то такое, в чем зал вновь бы увидел его миссию и ее безальтернативность.

Проблема эта тем более актуальна, что, в отличие от прошлого раунда гипноза, теперь Владимир Путин будет лишен поддержки многих материальных спецэффектов. Бюджетный дефицит, вялые темпы роста в районе 2—4% (по признанию правительственных экспертов), недостаток инвестиций, неприятный пазл из исчезающего торгового сальдо, инфляции и ослабления рубля — все это делает работу гипнотизера еще более нелегкой и ответственной.

На самом деле, конкурс проектов по аранжировке путинского возвращения разворачивается, видимо, именно сейчас, в нынешнем сезоне. И заметьте, реформаторские экзерсисы не примут в нем заметного участия. Белые уже ходили. Теперь ход черных. Иначе прошлое не станет будущим.
Вот, кстати, тут на прошлой неделе Институт общественного проектирования представил публике свои экономические тезисы. По смыслу это типичная программа «опоры на собственные силы». С негодованием отвергнута теория «сравнительных преимуществ» и «узкой специализации» (теория, на которой основывались все успешные проекты догоняющего развития последних 50 лет). России не следует копировать чужие технологии, а сразу создавать что-то исключительно новое и включаться в «международное соревнование в широком спектре отраслей и технологий». Заметьте: включаться не в торговлю мировую, а в «соревнование». Необходимо добиться «гармоничного распределения производительных сил по территории страны». (Гармонию ведь не измеришь ни алгеброй, ни долларом, ни евро.) России следует развиваться за счет внутреннего рынка, потому что «развитое внутреннее производство обеспечивает уровень конкуренции, несопоставимый с тем, который может дать импорт». (В переводе: если не будет импорта, наши товары смогут «конкурировать» между собой.) Нужно создать Национальную инновационную систему (НИС), необходимую к тому же в оборонных целях. И, наконец, — создать кадастр способных к росту отраслей, которым будет оказана «государственная поддержка, выводящая их в авангард мировой промышленности и сельского хозяйства». Заметьте, отрасли не должны расти, а — быть способны к росту. Ну а что такое «авангард мирового сельского хозяйства», не задумывался, кажется, никто с момента роспуска сельскохозяйственного отдела ЦК КПСС.

В общем, такого экономического обскурантизма мы не слыхали со второй половины 1990-х. До идей чучхе тут ближе, чем до стандартного госкапитализма. Речь в общем-то идет о том, что можно развиваться, не участвуя в мировом разделении труда, трансфере и кооперации в сфере высоких технологий. Мы, дескать, все можем сделать сами, в особенности — на основе оборонного заказа. Речь идет о том, что нам не нужно стремиться к наращиванию несырьевого экспорта. А получая деньги от продажи нефти и газа, нужно вкладывать их в развитие «внутреннего производства», прикрыв внутренний рынок от импорта, мешающего этому производству конкурировать. В общем, эта изоляционистская доктрина в духе позднего совка вполне бы подошла лидерам ГКЧП, наверное.

На это, может быть, не стоило и обращать внимания, если бы в слово «собственный», произнесенное с характерным нажимом на согласные, не звучало все чаще в речах премьер-министра Путина В.В. И если бы так же, как в этих тезисах, в его речах представление о рынке и рыночных мотивациях не уходило бы куда-то на самый задний план, уступая вновь подмостки утопии дирижируемого исключительно государством прогресса, с его «соревнованиями» и «авангардами». И если б не стояла на повестке дня масштабная задача объяснить нам, что наше будущее есть наше прошлое, и это безальтернативно.

Кирилл Рогов
независимый обозреватель

Новая газета