А в Чистый вторник на Страстной неделе сам патриарх Московский дал газете «Известия» огромное, на две с лишним полосы обширное интервью, тоже исполненное вовсе не благостности, но суровости. Причем лишний раз осудил безрассудных карикатуристов. К чему бы это вдруг?
Конечно, патриарх говорит сдержаннее митрополита. Он все-таки не скажет, путаясь в собственной демагогии, что, мол, выставка «Осторожно – религия!» и рост ксенофобии в обществе – «звенья одной цепи». Почему не поясняется, какое отношение имеют дикие скинхеды к художественному авангарду, – неясно, но для митрополита и несущественно. Он работает в манере совдеповского агитпропа, у которого главным оружием было как раз отсутствие всякой логики. Но очевидно одно: идет то более напористая, то чуть более завуалированная борьба с тем, что имеет название либеральные ценности и что еще в начале прошлого путинского срока поднималось на щит.
Причем возглавить этот поход, никогда не пресекавшийся у почвенников и патриотов, нынче вызвались церковные иерархи. Они никогда, впрочем, в либерализм и не играли, но и открыто и прилюдно утверждать, как делает владыка Кирилл, что концепцией прав человека прикрываются оскорбление и церковных, и национальных ценностей, тоже все-таки было не модно. Охранители из священников говорили такое разве что в проповедях в своих далеких приходах, но не в микрофоны журналистов и не при всем честном народе, если чиновников можно так назвать. Поскольку в работе того же собора принимали участие в большом количестве кремлевские чиновники вплоть до вице-спикера Госдумы и министра иностранных дел, а сам президент прислал приветственную телеграмму. Сегодня можно считать, что та самая идеология, национальная идея, которую в Кремле так усиленно искали, наконец, найдена. Причем лежала она, можно сказать, под ногами: это давняя триада, которую, казалось бы, похоронили некогда большевики. Только вот с монархией еще не все ясно, а с православием и народностью, кажется, утряслось.
Конечно, среди мирян есть головы горячей, чем митрополичьи и чиновничьи. Скажем, у некоторых депутатов. Эти готовы уже сегодня объявить открытую охоту на ведьм. Эти поборники православной инквизиции тоже размахивают хоругвями, и клир не перечит. Их мишенью стали те же художники, но еще и некоторые издательства, которые они по сложившейся традиции обвиняют в порнографии. Своего Салмана Рушди они еще не нашли, но против издательства «Ультра. Культура» по депутатскому запросу возбуждено уголовное преследование, причем в вину вменяется добрый десяток переводных романов…
Как стремительно, оглянуться не успели, все вокруг поправело. Или полевело? Это с какого бока смотреть.
Как быстро иссяк воздух, как споро удалось вернуться в застой, о самой возможности какового еще недавно либералы говорили со смешком: мол, обычная интеллигентская мнительность, склонность к ментальному апокалипсису, сказал же Путин – прекратить истерику.
И дальше как по накатанному: мол, изменения необратимы, страна изменилась, народ одумался, и в прошлое дороги нет. Вот это и оказалось прекраснодушием: нет никакого поумневшего народа, а есть демагоги и есть масса, которая, как всегда, в годы отката и неверия просится под сильную руку. И слышны, как видим, голоса, которые как раз либералов обвиняют в ксенофобии, перекладывая ответственность с собственной больной головы. И много чего еще есть, о чем и думать не противно, и говорить страшновато.
Самое гадкое – это как раз то, что повеяло страхом. Еще, конечно, не тем, но уже нет-нет да посасывает под ложечкой. Уже ловят себя люди на том, что болтать не надо. Уже из телеэфира пропали последние приличные передачи, и статьи пишутся как под копирку, цензуры нет, но и живой стиль иссяк как-то сам собой. И рясы стали мелькать в теленовостях все чаще. И приличных людей видно все меньше. И с трибун говорится все больше глупостей и раздаются нелепые призывы. И растерянность в глазах. Недавно пришлось слышать разговор двух немолодых уже интеллигентов из поколения, родившегося в начале 50-х. Мол, что ж, Вася, в общей сложности в собственной стране сколько мы с тобой пожили на свежем воздухе? – Что ж, в конце 60-х было пару лет приличных – до Чехословакии. И в конце 80-х – года два. И все, пожалуй. – И все? И оглянувшись так, как может только советский человек, будто чего украл, вздохнул: «Что ж, пойдем доживать»...
Николай КЛИМОНТОВИЧ