Почему Православие мешает новому миру?

Верховный суд Великобритании разрешил сочетаться браком двум влюблённым, которые добивались этой возможности долгие пять лет.
Загвоздка была в том, что для этого потребовалось отправить на помойку 158 лет британского права — Акт о регистрации мест поклонения, принятый в 1855 году, считал за религии только группы, почитающие божества. 

Будущие молодожёны же относятся к церкви сайентологии, которая в 1970 году получила откровенный и чёткий отлуп в той же самой Великобритании. Тогда организация была признана сугубо коммерческой, что, в общем-то, ни на йоту не грешит против истины. 

Как заповедал её основатель, «делайте деньги — делайте больше денег — заставляйте других людей работать так, чтобы делать деньги» — сайентология, пожалуй, одна из наиболее широко известных деструктивных сект, обрабатывающих людей до полной ментальной нестабильности и выжимающих из них деньги. Суд отметил, что с 1970 года сайентология совершила гигантский скачок вперёд и теперь вполне может занять место в ряду других религий, например, рядом с буддизмом, также запрещённым британским правом по причине отсутствия центрального божества. 

Пожалуй, надо иметь самообладание английского лорда, чтобы на голубом глазу сопоставлять религию двадцати семи веков от роду и нечто, что ещё сорок лет назад в приличном обществе религией не считалось ни на грош. Собственно, статус религии в Великобритании потребовался сайентологии в первую очередь для того, чтобы перестать платить налоги, — за одну только штаб-квартиру организации в Лондоне приходилось регулярно выкладывать в бюджет более ста тысяч фунтов. 

Однако, кроме отмены налогов, у признания религиозного статуса есть и другие плюсы — например, можно добиться от государства сайентологической программы в школах или стать благотворительной организацией и собирать пожертвования также без каких-либо налогов. Нехорошую экономическую перспективу потери крупного налогоплательщика сейчас оживлённо обсуждают британские таблоиды. 

Нам же не столь важны британские деньги, сколь эффект применения британского прецедентного права. Суд, объявив, что сайентологическая церковь является «местом религиозного поклонения», вынес ни много ни мало новое определение религии как таковой. Итак, отныне это понятие не принадлежит сугубо верованиям, предполагающим «высшее божество», и не должно быть ограничено подобными церквями. Полагать, будто бы для религии требуется божество — значит устраивать религиозную дискриминацию, неприемлемую в современном обществе. 

Теперь давайте поговорим о том, почему грядущее бракосочетание имеет в долгосрочной перспективе чудовищные последствия уже для нас с вами. Для начала обобщим процесс. О нём весьма доходчиво пишет директор Института культуры, религии и мировых отношений Бостонского университета, профессор социологии и теологии Питер Бергер в статье «Религиозный плюрализм в плюралистический век»: 

«…Религиозный выбор может быть плодом «скачка веры», однако в наше время он скорее представляет собой низкоэмоциональный потребительский выбор. Даже если человек решит консервативно сохранить отношения со своей традиционной религией, он должен иметь право пересмотреть это решение в будущем. 
Плюрализм заставляет церкви стать течениями. Течение имеет характеристики церкви, в которой рождается индивидуум, однако индивидуумы объединяются с ним добровольно, и оно признаёт право на существование других течений. Институционально это означает, что религии не могут более рассчитывать на некую традиционную паству. При гарантии свободы вероисповедания они не смогут полагаться на государство, и им придётся приманивать людей к себе, породив тем самым нечто вроде религиозного рынка. 
Принятие плюрализма отчётливее, чем принятие каких-либо верований или обрядов, позволяет различить религии с точки зрения совместимости с современной либеральной демократией. В этом по понятным историческим причинам у протестантства было преимущество. Римское католичество после длительного периода яростного сопротивления также успешно адаптировалось к конкуренции плюрализма, подведя под него теологическую базу в декларациях о свободе религии начиная со Второго Ватиканского собора. Принятие рыночной экономики было медленнее, однако и оно началось после издания Centesimus Annus Иоанном Павлом II. 
Однако восточное православное христианство иное. Идея симфонии, гармоничного единства общества, государства и церкви, представляет явную преграду для принятия либеральной демократии. Сопоставимые идеи общественной солидарности (соборности) делают трудным переход к капитализму, поскольку конкуренция и индивидуальное предпринимательство представляются отталкивающими проявлениями безжалостности и жадности». 


Собственно, на наших глазах создаётся этот самый рынок. Если где-нибудь в Америке в одном городке собирается три-четыре протестантских кружка, они уже вполне могут начать торговаться: одна церковь обещает своим прихожанам, что вместе с ними в рай попадут ещё и их любимые собачки, а вторая может сколько угодно возражать, что в христианстве у животных души нет, — это рынок, и прихожане пойдут туда, где предложение лучше. 

Догма здесь давно выедена изнутри и выброшена за ненадобностью, зато пустая оболочка надута и разукрашена всеми мыслимыми красками. Сайентология только что вошла на этот рынок, и британская пресса не зря опасливо гадает, чтo за следующую церковь признает суд. Их будет не одна и не две. Момент своеобразного IPO выбран удачно — контуры рынка как раз начали оформляться при активном участии Ватикана. У него пока едва ли не лучшая капитализация, но наглые молодые конкуренты начинают отжимать клиентов, и по факту верующие католики на свете остались лишь в Латинской Америке да ещё, пожалуй, в Польше и Хорватии. 

Европа безо всяких коммунистов-безбожников демонстрирует рекордное отпадение от веры и одновременно взрывной рост перехода в ислам. На фоне плюралистской позиции католиков хоть и непривычные, но твёрдые и традиционалистские устои ислама оказываются вполне привлекательны для людей с духовными устремлениями. Мы не будем сейчас подробно останавливаться на том, почему и как «после периода яростного сопротивления» католицизм решил организовать и возглавить описываемый процесс. Вместо этого крайне рекомендуем прочесть прекрасное, насыщенное интервью доцента МГИМО Ольги Четвериковой, одного из лучших российских специалистов по Ватикану. Отметим лишь, что православие и по её мнению является естественной и едва ли не последней преградой на пути религиозного рынка. 

Итого: в принципе, если предельно упростить то, чем занимаются традиционные религии, то получится выращивание человека сообразно некоему высшему трансцендентному идеалу, концентрированной Истине. Религия задаёт вектор развития, направленный строго вверх, и требует от человека постоянно работать над собой ради приближения к этой вечной Истине. Как любая работа, этот путь требует мужества, дисциплины и здоровой доли самоотречения — того, что никак не вписывается в современный мир упорствующих в своей инфантильности эгоистов. 

Поскольку Истина существует, возможен межконфессиональный диалог — обсуждение того, какая именно это Истина и каков правильный путь к ней. Иногда, как в России или Сирии, этот диалог достигает значительного успеха. В мире, где все религии одинаково истинны, Истины нет ни в одной. Всё возможное обсуждение сводится к чисто эстетической стороне вопроса — какие фенечки напялить, какие обряды прикольнее, где обещают рай повыше и девственниц побольше, и поменьше работы над собой. При этом предполагается, что набор ценностей под этой шелухой один и тот же, либерально-демократический или общечеловеческий. 

Как в американских мультиках Фред Флинстоун живёт в каменном веке, Гомер Симпсон в нашем, а Джордж Джетсон — в космическом, но жизни их совершенно идентичны, так и религии на рынке будут обречены создавать дружественный интерфейс под разные вкусы при едином содержании. А в качестве содержания эта система способна выбрать только следование низшим проявлениям человеческой природы, то есть деградацию. Развитие — всегда стремление к образу лучшего, вечное развитие — стремление к образу идеальному. Отказ от высшего идеала есть отказ от стремления развиваться, полная и окончательная гибель человечества, превращение его в цивилизацию-овощ. 

Если атеист, прочтя это, ухмыльнётся, то он не прав. Такими темпами остались считанные годы до создания официальной церкви атеизма, и чистый научный путь познания всё той же Истины, который дал нашей стране целые поколения интеллектуальных и моральных гигантов, цвет русской и советской профессуры, превратится в скоморошество вокруг Летающего Макаронного Монстра или его вегетарианского аналога. Это будет не более абсурдно, чем сайентологические браки, не дальше от реальности, чем рынок религий, и в целом вполне закономерно. Наивно полагать, что выхолащиванию подвергаются только определённые смыслы, — нет, это процесс универсальный, который касается всего содержательного. Поэтому действительно очень просто отличить религии, принявшие плюрализм, от тех, кто сохранил право на Истину, ведь сохранивших — единицы, а принявшая — многоголовая, но одна.
Автор
Svargaman
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе