Старцы: старые и новые, святые и прочие
25 октября 2021 ● Медиапроект «Стол»
«От ласки у людей бывают совсем иные глазки», – говорил преподобный Амвросий Оптинский, который принимал у себя тысячи людей: и крестьян, и писателей с мировым именем.
Здание Синодальной резиденции в Даниловом монастыре.
Фото: patriarchia.ru
К кому сейчас идут за «лаской» современные люди? Как современное старчество связано с дореволюционным?
После того как церковь получила свободу в 1991 году, на территории РФ стали обильнее появляться старцы. К сожалению, разрыв церковной традиции был так велик, что новоявленное «старчество» очень часто носило псевдодуховный болезненный характер. Недуг это прогрессировал так стремительно, что в 1998 году Священному Синоду пришлось высказаться и осудить младостарчество как духовную болезнь современной церкви.
Цена паломничества к разным старцам отличается
Оценить степень влияния этого высказывания Синода сложно. До сих пор огромное количество церковных и нецерковных, иногда даже неверующих людей совершают паломничества к старцам. Паломническая организация «Сретение» предлагает путевки в монастыри к конкретным старцам. Например, к старцу Олегу (Тэору) в Череменецкий монастырь. В анонсе написано: «Хотите чуда? Вы увидите в этой поездке своими глазами. Хотите услышать волю Божью? Услышите от старца». Другая служба предлагает «индивидуальные поездки с комфортом к старцам». Цена паломничества к разным старцам отличается. Например, поездка к отцу Власию (Перегонцеву) в Свято-Пафнутьев Боровский монастырь и к «прозорливому» (как о нём сказано на сайте) старцу отцу Паисию (Столярову) из села Очево в Дмитровском районе будет стоить 7 000 рублей, а к отцу Петру (Куницыну), служащему в Покровском женском монастыре святого Луки под Нижним Новгородом, 12 000 рублей. Возможно, это из-за того, что до Нижнего просто дольше ехать, а может, из-за посоха отца Петра, который «обладает силой молитвы», как об этом говорится на сайте паломнической службы.
Одним из самых ярких новоявленных «старцев» стал уже бывший схиигумен Сергий (Романов), в миру Николай. Он прославился своими заявлениями, отрицающими пандемию коронавируса, теориями заговора о чипизации и угрозами начать войну против светских и церковных властей. Широко известен и почитаем Романов был не за свои резонансные высказывания в сети, а как старец, к которому за советом и наставлениями ехали тысячи людей со всей России. Прежде всего, конечно, с Урала и Сибири – ближайших регионов.
Схиигумен Сергий (Романов) в Среднеуральском женском монастыре в Свердловской области.
Фото: Павел Лисицын / РИА Новости
Старчество как явление стало широко распространяться именно в связи с монашеской практикой
Откуда же взялось старчество как духовное явление в православной церкви? Большинство исследователей считают, что оно возникло вместе с монашеством в IV веке, когда более опытные монахи наставляли молодых и руководили ими. Однако Алексей Беглов, специалист по истории церкви, приводит исследования, которые говорят о том, что аскетическая практика обращения к руководству более опытных в духовной жизни была известна христианам и до появления монашества. Монашество лишь адаптировало более древний опыт. В любом случае старчество как явление стало широко распространяться именно в связи с монашеской практикой и изначально оно практически никак не было связано с церковной иерархией. В монастырях у старца, как правило, в послушании были от одного до трёх человек. Старцы и послушники вместе жили, молились и работали, их связывали очень тесные личные отношения. Обязательной была практика откровения помыслов – сугубо аскетической духовной беседы молодого христианина с более опытным (совсем не таинство исповеди).
На Русь старчество проникает вместе с монашеством, и Алексей Беглов считает, что преподобный Сергий Радонежский был старцем для братии монастыря, где он служил игуменом. При этом считается, что с XVI и по XVIII век старчество исчезает из русских монастырей и возникает вновь в XVIII веке в опыте молдавского игумена Паисия (Величковского). А некоторые исследователи полагают, что русское старчество развивалось параллельно и независимо от преподобного Паисия. Самым ярким представителем русского старчества был преподобный Серафим Саровский.
Памятник преподобного Серафима Саровского.
Фото: Рсм1930 / Wikipedia
Русское старчество, возродившееся в XIX веке, отличалось от древнего, которое было прежде всего ориентировано на монахов, хотя к старцам могли приходить за наставлением и миряне. Старчество же XIX века было ориентировано главным образом на мирян. Также необычным для традиционного старчества стали случаи, когда старцами становились представители белого духовенства (священники Пётр Томаницкий и Алексий Мечёв) и даже миряне (Иван Иванович Троицкий), а иногда даже женщины, как это было в православном движении беседников.
Беглов отмечает, что старчество возникло как реакция на глубокий духовный кризис, в котором пребывала церковь того времени, когда она фактически во многом функционировала как государственное учреждение, а не как христианское сообщество, где люди могли найти настоящее духовное руководство. Поэтому первоначально старцы очень часто встречали негативную реакцию духовенства и властей. Священникам было часто просто экономически не выгодно, когда их паства начинала окормляться у старцев. Например, оптинские старцы первоначально были крайне отрицательно восприняты местными священниками, которые писали на них жалобы церковному начальству. Архиереи порою напрямую запрещали старцам общаться с людьми, как это было, например, с первым старцем Оптиной пустыни преподобным Львом. Известно, что епископ Калужский Николай сказал отцу Льву: «Ты всё ещё с народом возишься?». На что старец ответил словами из псалма: «Пою Богу моему, дондеже есмь», то есть «Буду петь Богу моему, пока я существую».
Люди хотели более плодотворной церковной жизни, а значит, и настоящих руководителей этой жизни, а не чиновников из ведомства православного исповедания
Конечно, в целом старчество внутри институциональной церкви стало духовной альтернативой, хотя старалось не противопоставлять себя официальным структурам, не сеять разделения и не давать повода для расколов. Старцев посещали многие видные мыслители, деятели искусства, писатели: Киреевский, Хомяков, Достоевский, Толстой, Леонтьев. Неудовлетворённость тем состоянием, в котором находилась церковь в тот период, ощущалась всеми слоями населения – от крестьян до дворян. И явление старчества – в каком-то смысле реакция на эту неудовлетворённость, её следствие, попытка вернуться к утраченным духовным основаниям и живым христианским отношениям. Люди хотели более плодотворной церковной жизни, а значит, и настоящих руководителей этой жизни, а не чиновников из ведомства православного исповедания.
Каковы же причины возникновения псевдостарчества в наши дни? С одной стороны, в чём-то те же, что и в XIX веке: поиск духовно старших, носителей опыта живого христианства. С другой стороны, мы видим, что ложное старчество очень удачно инкорпорируется в современную систему, не вступая с нею ни в какое противоречие в большинстве случаев. Пример с Николаем Романовым – скорее исключение, чем правило. Ещё одна причина – это прерванность традиции. При всех проблемах церкви синодального периода в ней всё-таки рождались такие святые, как преподобный Паисий и преподобный Серафим. В этой церкви появилось такое духовное явление, как русская религиозная философия, которая тоже является плодом русского христианства. Сонм новомучеников и исповедников также свидетельствует нам, что при всех трудностях живая христианская традиция в синодальной церкви сохранялась. Да, был серьёзный кризис, но об этом кризисе говорили многие архиереи. В современной же РПЦ со стороны церковных властей нет намёка на то, что церковь переживает какой-то кризис, как-будто все проблемы, которые существовали до 1917 года, и те новые, что были приобретены в годы советской власти, как-то сами собой исчезли.
Совершенно не понятно, на чей опыт и на какую традицию опираются современные «старцы». Лев Оптинский был учеником преподобного Паисия, через него это опыт передавался прямо из рук в руки и от сердца к сердцу другим оптинским старцам вплоть до Нектария. Сейчас же, когда зачастую бывший советский гражданин, прошедший пионерию и комсомол, рукополагался в 1990-е без всякого должного научения, а часто и без духовного образования, вдруг стал «старцем» только в силу преклонного возраста и, возможно, некоторых особенностей поведения, то говорить о каком-то настоящем старчестве сложно. И мы имеем то, что сейчас публикуется на паломнических сайтах.
Лев Оптинский.
Фото: Wikimedia
И до 1917 года были лжестарцы, из которых самым известным является Григорий Распутин. Но если тогда наряду с проходимцами или просто неадекватными людьми были и настоящее старцы, то сейчас говорить о какой-то реальной традиции старчества очень сложно, недаром святой праведный Алексий Мечёв, которого называли последним московским старцем, повторял: не ищите себе старцев – не найдёте. Возможно, старчество было духовным движением, обусловленным исторически, и сейчас в современном постиндустриальном обществе нужно что-то другое, адекватное реалиям нашего времени, а не просто попытка реконструировать формы духовного благочестия и подвижничества XIX века.
Распутин с императрицей, царскими детьми и гувернанткой, 1908 год.
Фото: State Archive of the Russian Federation
Должно ли быть современное монашество таким же, каким оно было до 1917 года?
22 октября по новому стилю церковь празднует память преподобного Амвросия Оптинского, известного старца, ученика преподобного Льва. С этим старцем встречался Достоевский, ища утешения после смерти сына Алексея. Амвросий стал прототипом старца Зосимы из «Братьев Карамазовых». Он очень почитался не только в народе, но и среди просвещённой публики своего времени. Хотя сейчас Введенская Оптина Пустынь и функционирует, можем ли мы говорить, что там продолжается традиция преподобного Амвросия и других оптинских старцев? Если продолжается, то как? Возможно ли старчество в том виде, в каком оно было в XIX веке и ранее, возможно ли оно в такой форме вообще? Должно ли быть современное монашество таким же, каким оно было до 1917 года? Такие рассуждения могут показаться либеральными среди христианских фундаменталистов, отрицающих всё новое как неблагодатное или даже еретическое. Но ведь и само явление русского старчества в синодальный период было для своего времени явлением абсолютно новым. И, может быть, лучшей актуализацией опыта старцев будет видение новых путей и форм, через которые может оживляться церковная жизнь?
Фото: patriarchia.ru
К кому сейчас идут за «лаской» современные люди? Как современное старчество связано с дореволюционным?
После того как церковь получила свободу в 1991 году, на территории РФ стали обильнее появляться старцы. К сожалению, разрыв церковной традиции был так велик, что новоявленное «старчество» очень часто носило псевдодуховный болезненный характер. Недуг это прогрессировал так стремительно, что в 1998 году Священному Синоду пришлось высказаться и осудить младостарчество как духовную болезнь современной церкви.
Цена паломничества к разным старцам отличается
Оценить степень влияния этого высказывания Синода сложно. До сих пор огромное количество церковных и нецерковных, иногда даже неверующих людей совершают паломничества к старцам. Паломническая организация «Сретение» предлагает путевки в монастыри к конкретным старцам. Например, к старцу Олегу (Тэору) в Череменецкий монастырь. В анонсе написано: «Хотите чуда? Вы увидите в этой поездке своими глазами. Хотите услышать волю Божью? Услышите от старца». Другая служба предлагает «индивидуальные поездки с комфортом к старцам». Цена паломничества к разным старцам отличается. Например, поездка к отцу Власию (Перегонцеву) в Свято-Пафнутьев Боровский монастырь и к «прозорливому» (как о нём сказано на сайте) старцу отцу Паисию (Столярову) из села Очево в Дмитровском районе будет стоить 7 000 рублей, а к отцу Петру (Куницыну), служащему в Покровском женском монастыре святого Луки под Нижним Новгородом, 12 000 рублей. Возможно, это из-за того, что до Нижнего просто дольше ехать, а может, из-за посоха отца Петра, который «обладает силой молитвы», как об этом говорится на сайте паломнической службы.
Одним из самых ярких новоявленных «старцев» стал уже бывший схиигумен Сергий (Романов), в миру Николай. Он прославился своими заявлениями, отрицающими пандемию коронавируса, теориями заговора о чипизации и угрозами начать войну против светских и церковных властей. Широко известен и почитаем Романов был не за свои резонансные высказывания в сети, а как старец, к которому за советом и наставлениями ехали тысячи людей со всей России. Прежде всего, конечно, с Урала и Сибири – ближайших регионов.
Схиигумен Сергий (Романов) в Среднеуральском женском монастыре в Свердловской области.
Фото: Павел Лисицын / РИА Новости
Старчество как явление стало широко распространяться именно в связи с монашеской практикой
Откуда же взялось старчество как духовное явление в православной церкви? Большинство исследователей считают, что оно возникло вместе с монашеством в IV веке, когда более опытные монахи наставляли молодых и руководили ими. Однако Алексей Беглов, специалист по истории церкви, приводит исследования, которые говорят о том, что аскетическая практика обращения к руководству более опытных в духовной жизни была известна христианам и до появления монашества. Монашество лишь адаптировало более древний опыт. В любом случае старчество как явление стало широко распространяться именно в связи с монашеской практикой и изначально оно практически никак не было связано с церковной иерархией. В монастырях у старца, как правило, в послушании были от одного до трёх человек. Старцы и послушники вместе жили, молились и работали, их связывали очень тесные личные отношения. Обязательной была практика откровения помыслов – сугубо аскетической духовной беседы молодого христианина с более опытным (совсем не таинство исповеди).
На Русь старчество проникает вместе с монашеством, и Алексей Беглов считает, что преподобный Сергий Радонежский был старцем для братии монастыря, где он служил игуменом. При этом считается, что с XVI и по XVIII век старчество исчезает из русских монастырей и возникает вновь в XVIII веке в опыте молдавского игумена Паисия (Величковского). А некоторые исследователи полагают, что русское старчество развивалось параллельно и независимо от преподобного Паисия. Самым ярким представителем русского старчества был преподобный Серафим Саровский.
Памятник преподобного Серафима Саровского.
Фото: Рсм1930 / Wikipedia
Русское старчество, возродившееся в XIX веке, отличалось от древнего, которое было прежде всего ориентировано на монахов, хотя к старцам могли приходить за наставлением и миряне. Старчество же XIX века было ориентировано главным образом на мирян. Также необычным для традиционного старчества стали случаи, когда старцами становились представители белого духовенства (священники Пётр Томаницкий и Алексий Мечёв) и даже миряне (Иван Иванович Троицкий), а иногда даже женщины, как это было в православном движении беседников.
Беглов отмечает, что старчество возникло как реакция на глубокий духовный кризис, в котором пребывала церковь того времени, когда она фактически во многом функционировала как государственное учреждение, а не как христианское сообщество, где люди могли найти настоящее духовное руководство. Поэтому первоначально старцы очень часто встречали негативную реакцию духовенства и властей. Священникам было часто просто экономически не выгодно, когда их паства начинала окормляться у старцев. Например, оптинские старцы первоначально были крайне отрицательно восприняты местными священниками, которые писали на них жалобы церковному начальству. Архиереи порою напрямую запрещали старцам общаться с людьми, как это было, например, с первым старцем Оптиной пустыни преподобным Львом. Известно, что епископ Калужский Николай сказал отцу Льву: «Ты всё ещё с народом возишься?». На что старец ответил словами из псалма: «Пою Богу моему, дондеже есмь», то есть «Буду петь Богу моему, пока я существую».
Люди хотели более плодотворной церковной жизни, а значит, и настоящих руководителей этой жизни, а не чиновников из ведомства православного исповедания
Конечно, в целом старчество внутри институциональной церкви стало духовной альтернативой, хотя старалось не противопоставлять себя официальным структурам, не сеять разделения и не давать повода для расколов. Старцев посещали многие видные мыслители, деятели искусства, писатели: Киреевский, Хомяков, Достоевский, Толстой, Леонтьев. Неудовлетворённость тем состоянием, в котором находилась церковь в тот период, ощущалась всеми слоями населения – от крестьян до дворян. И явление старчества – в каком-то смысле реакция на эту неудовлетворённость, её следствие, попытка вернуться к утраченным духовным основаниям и живым христианским отношениям. Люди хотели более плодотворной церковной жизни, а значит, и настоящих руководителей этой жизни, а не чиновников из ведомства православного исповедания.
Каковы же причины возникновения псевдостарчества в наши дни? С одной стороны, в чём-то те же, что и в XIX веке: поиск духовно старших, носителей опыта живого христианства. С другой стороны, мы видим, что ложное старчество очень удачно инкорпорируется в современную систему, не вступая с нею ни в какое противоречие в большинстве случаев. Пример с Николаем Романовым – скорее исключение, чем правило. Ещё одна причина – это прерванность традиции. При всех проблемах церкви синодального периода в ней всё-таки рождались такие святые, как преподобный Паисий и преподобный Серафим. В этой церкви появилось такое духовное явление, как русская религиозная философия, которая тоже является плодом русского христианства. Сонм новомучеников и исповедников также свидетельствует нам, что при всех трудностях живая христианская традиция в синодальной церкви сохранялась. Да, был серьёзный кризис, но об этом кризисе говорили многие архиереи. В современной же РПЦ со стороны церковных властей нет намёка на то, что церковь переживает какой-то кризис, как-будто все проблемы, которые существовали до 1917 года, и те новые, что были приобретены в годы советской власти, как-то сами собой исчезли.
Совершенно не понятно, на чей опыт и на какую традицию опираются современные «старцы». Лев Оптинский был учеником преподобного Паисия, через него это опыт передавался прямо из рук в руки и от сердца к сердцу другим оптинским старцам вплоть до Нектария. Сейчас же, когда зачастую бывший советский гражданин, прошедший пионерию и комсомол, рукополагался в 1990-е без всякого должного научения, а часто и без духовного образования, вдруг стал «старцем» только в силу преклонного возраста и, возможно, некоторых особенностей поведения, то говорить о каком-то настоящем старчестве сложно. И мы имеем то, что сейчас публикуется на паломнических сайтах.
Лев Оптинский.
Фото: Wikimedia
И до 1917 года были лжестарцы, из которых самым известным является Григорий Распутин. Но если тогда наряду с проходимцами или просто неадекватными людьми были и настоящее старцы, то сейчас говорить о какой-то реальной традиции старчества очень сложно, недаром святой праведный Алексий Мечёв, которого называли последним московским старцем, повторял: не ищите себе старцев – не найдёте. Возможно, старчество было духовным движением, обусловленным исторически, и сейчас в современном постиндустриальном обществе нужно что-то другое, адекватное реалиям нашего времени, а не просто попытка реконструировать формы духовного благочестия и подвижничества XIX века.
Распутин с императрицей, царскими детьми и гувернанткой, 1908 год.
Фото: State Archive of the Russian Federation
Должно ли быть современное монашество таким же, каким оно было до 1917 года?
22 октября по новому стилю церковь празднует память преподобного Амвросия Оптинского, известного старца, ученика преподобного Льва. С этим старцем встречался Достоевский, ища утешения после смерти сына Алексея. Амвросий стал прототипом старца Зосимы из «Братьев Карамазовых». Он очень почитался не только в народе, но и среди просвещённой публики своего времени. Хотя сейчас Введенская Оптина Пустынь и функционирует, можем ли мы говорить, что там продолжается традиция преподобного Амвросия и других оптинских старцев? Если продолжается, то как? Возможно ли старчество в том виде, в каком оно было в XIX веке и ранее, возможно ли оно в такой форме вообще? Должно ли быть современное монашество таким же, каким оно было до 1917 года? Такие рассуждения могут показаться либеральными среди христианских фундаменталистов, отрицающих всё новое как неблагодатное или даже еретическое. Но ведь и само явление русского старчества в синодальный период было для своего времени явлением абсолютно новым. И, может быть, лучшей актуализацией опыта старцев будет видение новых путей и форм, через которые может оживляться церковная жизнь?