Почему нужно отозвать Программу развития образования

Когда чуть больше года назад была принята Государственная программа «Развитие образования на 2013-2020 годы», мало кто обратил на нее внимание. 

Какой смысл изучать пространный документ, нацеленный в туманное будущее и наверняка ничего не значащий. Однако оказалось, что Программа несет огромную угрозу. О том, почему это так, обозревателю «Русского журнала», Наталье Ивановой-Гладильщиковой рассказывает член-корреспондент Российской академии образования Александр Абрамов.

Классический пример госдури

«Русский журнал»: Александр Михайлович, что такого опасного вы увидели в обычном бюрократическом документе, содержащем массу малореализуемых планов? Например: улучшить результаты российских школьников по итогам международных сопоставительных исследований качества общего образования PIRLS, TIMSS, PISA (при том, что ровным счетом ничего для этого не делается). Или: сделать так, чтобы пять российских вузов вошли в топ мировых рейтингов (а на деле – лишить нормального финансирования все остальные). Или: сделать доступным дошкольное образование для детей от 3-х до 7 лет и одновременно – для малышей от 0 до 3-х (ведь известно, что для реализации первого предложения ясельные группы повсеместно закрываются)…

Александр Абрамов: Дело в том, что, помимо прожектерских планов этой программы, есть единственный показатель (№3), несущий вполне конкретную угрозу: отношение среднего балла ЕГЭ (в расчете на один предмет) в 10 процентах школ с лучшими результатами ЕГЭ к среднему баллу ЕГЭ в 10 процентах школ с худшими результатами ЕГЭ. В программе сказано, что такой показатель «характеризует равенство доступа к качественным образовательным услугам, позволяет оценить эффективность предусмотренных Государственной программой мер, направленных на снижение дифференциации (разрыва) в качестве образовательных результатов между школами. Эта тенденция последних лет несет в себе существенные риски для качества человеческого капитала и социальной стабильности».

Во втором документе — «Дорожной карте» по реализации этой программы — указан график движения к светлому будущему. Если в 2012 году министр Ливанов с огорчением отмечал, что «децильный коэффициент ЕГЭ» (а это именно он) равен 1,86, то будущие показатели таковы: «2013 год — 1,82; 2014 — 1,74; 2015 — 1,7; 2016 — 1,66; 2017 — 1,62; 2018 — 1,58».

РЖ: Насколько я знаю, «децильный коэффициент» используется в экономике. Это - отношение доходов 10 процентов самых богатых граждан и 10 процентов самых бедных. Для справки: в России он равен 16, в Скандинавских странах — 4, в Евросоюзе — 6, в Японии и Северной Африке — 6, в США — 9. А как он может быть приложен к ЕГЭ?

А.А.: Децильный коэффициент, который отныне предписали использовать при оценке качества образования – это и есть отношение среднего балла ЕГЭ в 10 процентах школ с лучшим результатом к среднему баллу ЕГЭ в 10 процентах школ с худшим результатом. По графику, составленному до 2020-го года, с каждым годом коэффициент должен уменьшаться и в результате - дойти до 1,5. Это и будет хорошим значением.

Это классический пример госдури. Такой коэффициент ровным счетом ничего не характеризует. «Хорошей» эту характеристику можно было бы признать лишь в одном случае: если бы в стране действительно не было разницы между сильными и слабыми школами. Мол, у нас все школы прекрасные, сильные. А разница между сильными и слабыми - всего в полтора раза.

РЖ: Если бы речь шла о Финляндии, где везде учат одинаково качественно, я бы еще поняла. Но у нас-то это не так!

А.А.: Конечно! И получается, что это - пример дури, возведенной в ранг госполитики. Это легко документировать, обратившись к международным экспертам (над нами будет смеяться весь мир): попытка одним показателем оценить состояние национальной системы образования с точностью до одной сотой – это сверхоптимизм и фантастика.

Ужас в том, что эта характеристика является единственным качественным показателем эффективности этой госпрограммы. Остальные – количественные (например, охват разных слоев населения образованием (сколько ходит в детские сады, в школы и т.д.).

Угрозы и риски

РЖ: Чем это грозит нашей школе?

А.А.: Во-первых, грозит ориентацией всей системы образования на достижение этих показателей любой ценой. Раз установлены единые идеальные показатели, то каждый регион будет биться за то, чтобы приблизиться к этому значению. А это можно сделать только искусственными и неподобающими способами.

РЖ: Какими?

А.А.: Например: в каком-то районе некоего региона есть школы, у которых этот коэффициент не полтора, а три. Это безобразие! Это значит, что в районе недемократичная система: сильные школы в три раза сильнее слабых.

РЖ: А нужно, чтобы все были середняками…

А.А.: Де факто – да. Это провоцирование всей системы образования на неподобающие действия для достижения совершенно искусственного и бессмысленного параметра. Для того, чтобы слабые ученики приближались по своим баллам к сильным, будут регулировать и задания ЕГЭ (упрощать их). Они и так регулируются. Уровень «тройки» безобразно занижен: когда на ЕГЭ по математике «тройку» ставят за 4 задачи для 5-го класса, - это фантастическое занижение требований. Делается это потому, что боятся: если у нас появится 30 процентов «двоек», это станет приговором системе образования и реформам.

РЖ: На недавних Парламентских слушаниях по ЕГЭ депутаты предложили давать аттестаты с «двойками». Чтобы снять напряженность вокруг этого вопроса.

А.А.: Разумеется! А по существу это – заметание пыли под шкаф. Нет у нас двоечников, и все в порядке. Если же у нас много двоечников по ЕГЭ, оставшихся без аттестата, то это провоцирование социальной напряженности, массового недовольства родителей.

Что делать и кто виноват

РЖ: И что со всем этим делать?

А.А.: Первое, что нужно - добиться признания того, что это – классический пример госдури. Это хуже, чем средняя температура по больнице. Тогда возникает другой вопрос: как это могло произойти? Ведь такое решение, коль скоро оно попало в государственный документ, должно было получить одобрение Правительства. А перед Правительством - получить десятки виз. И никто, в том числе РАН и РАО, не возмутился и не сказал, что эту дурь они подписывать не будут. Значит, в системе принятия решений что-то сильно не так, если проходят такие вопиющие документы. Тогда, по-хорошему, нужно Программу развития образования отозвать (в силу полной ее некомпетентности). Представляете себе: до 2020-го года страна обречена биться за этот показатель.

РЖ: Система принятия решений в образовании вообще порочна. Ведь то же самое можно сказать и о новом законе «Об образовании», о признании неэффективными вполне эффективные вузы, о диком объединении школ с лицеями, гимназиями и детскими садами… Кто все это придумал, для чего? Ведь всем понятно, что все это лишь ухудшает ситуацию.

А.А.: Да. Порочность этой системы подтверждают и последние события. Сама по себе постановка вопроса о чтении, культуре, о возврате сочинения или изложения (это происходило на только что прошедшем, скандальном сборе литераторов, во главе с достоевскими, толстыми и лермонтовыми), верна. Но в этой связи было бы совершенно необходимо признать, что отмена школьного сочинения – следствие другой крупной ошибки, связанной с введением ЕГЭ. Разговоры «наверху» о готовности пересматривать утвержденный ранее стандарт для старшей школы очень позитивны. Но надо ясно понимать, что реальный шаг к этому - начало серьезнейшей работы над всем содержанием школьного образования. Наконец, вместо абстрактных причитаний о русской литературе в школе, следовало бы оперативно принять программу реанимации книгоиздания в стране, обеспечения библиотек и т.д.

Беседовала Наталья Иванова-Гладильщикова

Russian Journal

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе