Анатолий Лисицын: Мы должны вернуть россиянам память о героях Первой мировой

«…Эрцгерцога Фердинанда, сударь, убили. Того, что жил в Конопиште, того толстого, набожного…

— Иисус Мария! — вскричал Швейк. — Вот-те на! А где это с господином эрцгерцогом приключилось?

— В Сараеве его укокошили, сударь. Из револьвера. Ехал он со своей эрцгерцогиней в автомобиле…».


Это строки из первой главы знаменитых на весь мир «Похождений бравого солдата Швейка» Ярослава Гашека. Роковые выстрелы сербского патриота Гаврилы Принципа развязали один из самых страшных конфликтов в истории человечества. Мир трещал по швам, рушились империи, еще вчера казавшиеся незыблемыми. Не выстояла и Российская…

Наша страна вступила в войну, которую потом назовут Первой мировой, первого августа 1914 года. После того как Австро-Венгрия объявила войну Сербии, союзная маленькой балканской стране Россия начала всеобщую мобилизацию. Германский император Вильгельм II направил своему кузену Николаю II (на самом деле эти двое были связаны многократным родством) ультиматум с требованием немедленно прекратить военные приготовления, в противном случае немцы начинают боевые действия. 

Российское правительство отказалось выполнять условия ультиматума, и тогда в здании у Певческого моста в Санкт-Петербурге, где располагалось министерство иностранных дел, появился немецкий посол граф Фридрих Пурталес. Вечером первого августа он вручил главе МИДа Сергею Сазонову ноту об объявлении войны, после чего, как вспоминал Сергей Дмитриевич, «отошел к окну и заплакал». Видимо, предвидел последствия…

В этой войне Россия потеряла около миллиона солдат и офицеров, точного числа и по сей день никто не знает. По данным Главного управления Генерального штаба Русской императорской армии на 3 октября 1917 года, потери составляли 511 068 убитых и 264 301 пропавших без вести, то есть всего 775 369 человек. Военный историк Николай Головин, выпустивший в 1939 году в Париже двухтомник «Военные усилия России в мировой войне», приводит цифру 1 300 000. Западные историки считают, что Россия потеряла почти два миллиона своих граждан.

О том, почему важно помнить об этих людях, мы беседуем с первым губернатором Ярославской области Анатолием Лисицыным, много лет восстанавливавшим воинские захоронения Первой мировой в Сербии и на Западной Украине. Спешим успокоить штаб «Единой России»: о выборах здесь не будет ни слова.

— Анатолий Иванович, мы с вами говорим на эту тему не в первый и, наверное, даже не в десятый раз. Казалось бы, сказано уже все. Тем не менее у меня есть вопрос, который я всегда стеснялся задать, хотя слышал его от многих наших читателей: в России вообще и в Ярославской области в частности масса нерешенных проблем — от сельских амбулаторий до межбюджетных отношений, почему первый губернатор региона, в разное время бывший депутатом Госдумы и членом Совета Федерации, занимается могилами людей, погибших бог знает когда?

— Могу отвечать в вашем стиле: в России вообще и в Ярославской области в частности масса органов, которые уполномочены заниматься решением этих проблем. Разумеется, в Госдуме и Совете Федерации мы уделяли самое пристальное внимание тем же межбюджетным отношениям. В эту проблему я погружен и сейчас. Но есть такое слово — «патриотизм». Сегодня оно стало едва ли не ругательным, а почему? Потому что мы на каждом углу кричим о необходимости патриотического воспитания молодежи, о том, что нужно знать собственную историю, о тех самых «духовных скрепах», а в реальности все делается только на бумаге.

Знаете, у одного из моих друзей в кабинете лежала коробка канцелярских скрепок. Он на ней написал «Скрепки духовные, 100 штук». Я ему говорю: «Мрачно шутишь». А он отвечает: «Какие тут шутки? Орем про Победу как великую ценность, как объединяющее начало, а спроси, кто Берлин брал, так почти никто не ответит»…

Поэтому я считаю очень важным рассказывать о судьбах конкретных людей — участников Первой мировой. За них по-человечески очень обидно, в советские времена их вычеркнули из истории, хотя и не до конца. Я еще помню фронтовиков, носивших рядом с медалью «За отвагу» царский Георгиевский крест. Официального документа, разрешавшего такие вещи, не было, но и наказывать никто не собирался…


— Думаю, это связано с тем, что в 1943 году в армию вернули царские атрибуты: погоны, например; а учрежденный тогда же орден Славы вешался на Георгиевскую ленту. Видимо, на переломном этапе войны для укрепления боевого духа было решено вспомнить о том, что Русская императорская армия тоже героически сражалась, а не «защищала интересы помещиков и капиталистов», как об этом говорили большевики…

— Больше того — существовал проект постановления Совета народных комиссаров СССР, приравнивавший царский орден Святого Георгия к советскому ордену Славы. Его инициатором стал профессор института кинематографии Николай Анощенко, сам участник Первой мировой и георгиевский кавалер. Он обратился к Сталину с письмом, в котором настаивал, что «этим актом советское правительство прежде всего продемонстрирует перед всем миром преемственность военных традиций славной русской армии».

Документ так и не был принят, так что награды Первой мировой носили, как говорится, частным порядком. Хотя преемственностью поколений русских солдат Великая Отечественная была буквальна пронизана! Да и сама фраза «Великая Отечественная война» впервые прозвучала отнюдь не в 1941-м. Некоторые историки утверждают, что сам Николай II называл Первую мировую именно так. 


— Анатолий Иванович, вернемся к воинским захоронениям. Я не раз бывал на кладбище «Ново гробле» в сербском Белграде и видел, сколько сил вложено в его восстановление. Вы тоже принимали в этом участие. Многие местные жители приходят туда, чтобы отдать дань памяти русским солдатам и офицерам, воевавшим за свободу братского народа… Вот только возникает вопрос: то, что сербы и по сей день воспринимают нас как братьев, у меня лично сомнений не вызывает, а мы?

— Намекаете на ставший печально знаменитым эпизод, когда официальный представитель российского МИДа Мария Захарова, по сути, оскорбила сербского президента Александра Вучича, сравнив его визит в Белый дом с кадрами фильма «Основной инстинкт»? Для политика из братской страны поступок, мягко говоря, странный. И он, безусловно, ставит под сомнение нашу искренность в отношениях с Сербией. Поэтому сложно ответить на ваш вопрос, но сербы — да, испытывают к нам подлинно братские чувства.


Одним из самых почитаемых монументов Белграда остается памятник последнему российскому императору Николаю II. На постаменте выбиты его слова: «Все мои усилия будут направлены к соблюдению достоинства Сербии… Ни в коем случае Россия не останется равнодушной к судьбе Сербии». Кстати, этот памятник стоит совсем рядом с гостиницей «Москва». Свое название она получила задолго до того, как Югославия стала частью соцлагеря. Во время войны, когда Белград был оккупирован, по городу ходила шутка: «Это единственная Москва, которую немцы сумели взять». Я не говорю уже о том, что каждый житель города знает, что сербскую столицу освобождали войска нашего земляка маршала Толбухина.

А вспомните, что творилось, когда в очередной раз заговорили о вступлении Сербии в Европейский Союз. Весь Белград был увешан плакатами «Мы не хотим Евросоюз, мы хотим Россию!» и «Скажи "нет" ЕС!». То есть речь идет о самых надежных наших союзниках, а мы уделяем им до обидного мало внимания. Того же мнения придерживается и мой большой друг кинорежиссер Эмир Кустурица. Он уже бывал в Ярославле, и я надеюсь, что он станет нашим гостем еще не раз.


— Не могу не вспомнить о вашей работе на Западной Украине. Восстановлением воинских захоронений в Закарпатье вы занимались и после возвращения Крыма в состав России. Многие считают, что после этого вас «разлюбила» федеральная власть: мы с Украиной находимся едва ли не в состоянии войны, а Лисицын ездит к «западенцам» и даже вступает в переписку с министром внутренних дел Арсеном Аваковым [занимал пост до 15 июля 2021 года — прим. ЯРНОВОСТИ], как же так?

— «Переписка» — это громко сказано. Мы направили ему запрос о том, безопасно ли нам продолжать нашу работу. Он в своем ответе не рекомендовал. Это всё. Что касается работы на Западной Украине, то я ведь не ради каких-то политических целей этим занимался, не ради поддержки Порошенко или каких-то других представителей тамошней элиты…

На Украине мы занимались тем, что принято называть «народной дипломатией». Вместе с жителями Закарпатья мы приводили в порядок могилы русских воинов, погибших в Первую мировую. Четыре года подряд школьники из Ярославской области ездили на Западную Украину, а тамошние школьники — к нам. Уверен, если бы эту работу поддержали на государственном уровне, градус антироссийских настроений в братской стране был бы гораздо ниже.

Да, и я по-прежнему считаю украинцев братьями, мы с ними один народ. Об этом недавно писал и президент России Владимир Путин. И работали мы именно в интересах этого народа. Уверен, когда-нибудь мы эту работу продолжим.

Поделиться