Дачная блокада

Петербург – большой город. Но все художники в нем не помещаются и селятся в специальной деревне. 

Озерки как арт-полигон 

Есть на севере Санкт-Петербурга бывший курортный пригород Озерки. В начале прошлого века туда ездил развлекаться Александр Блок, увековечивший свое возвышенное пьянство в стихо-творении «Незнакомка». В Озерках работало три камерных театра, жил композитор Александр Глазунов, а Кузьма Петров-Водкин написал там «Купание красного коня». Нынешний город уже давно обтек эту местность и устремился дальше. В советские годы многие дачные дома перешли в так называемый маневренный фонд. Это значит, что никто не знал, что с ними делать. Многие благополучно сгнили и повалились. Многие исчезли с наступлением новорусской застройки. Если бы не питерские художники, которые, не сговариваясь, селятся в старых домах начиная с конца 1970-х годов, Озерки бы уже превратились в стандартный поселок для солидных господ. 

Сельская идиллия? 

«Деревня художников» – с 2001 года так официально называется творческое объединение в Озерках и примыкающих к нему поселках Шувалово и Коломяги. Если дом отличает буйная аутентичная живописность, забор покосился, а в саду больше скульптур, чем деревьев, это почти наверняка жилище художника. Здесь больше двадцати таких домов, прячущихся за гордыми брустверами рядных коттеджей. «Это европейские пригороды, – с нежной иронией говорит мой спутник – искусствовед Митя Козлов, – вот только дороги тут российские». В доказательство чего мы едва успеваем отшатнуться от мутной волны, поднятой из лужи проносящимся джипом. 

«Богачи наступают», – констатирует скульптор Саша Позин, радушно приглашая нас в огромный скрипучий дом с застекленной верандой и невероятным количеством объектов внутри и снаружи. Среди них мы не сразу замечаем улыбчивую хозяйку. Марина Спивак – тоже скульптор. А еще она делает ручные малотиражные книжки. Малое соседствует с большим. Саша, работающий в смешанной технике с камнем и деревом, недавно придумал такую штуку, как микроскульптура. 

Рукотворная микроскульптура 

– Ты возьми ее в руку. Чувствуешь? Тут гладит, тут покалывает – это тактильная вещь. У меня разные циклы есть. Вот картошки. – Из углублений в досках Саша достает бугристые клубни. – Такие из бронзы быстро мнутся. Есть фигуративные циклы, как эти мужички-отшельнички. Видишь, каждый сидит в раковине и высунул голову… Это не вписывается ни в малые формы, ни в ювелирку. Я недавно узнал, что термин «микроскульптура» – палеонтологический. Так называются нерукотворные объекты, окаменелости, ракушечки, косточки причудливые. Интересно, что я о них вообще не думаю, когда делаю. Говорю по телефону и мну в руках. Потом смотришь – о, какая фигня получилась! Так что объект хоть и рукотворный, но тоже, считай, природный. 

Саша строит объекты из любого материала. Можно съездить на море – берег непременно что-нибудь подарит. Потом все это скрепляется клеевым пистолетом – получается коллаж. Чтобы потом кто-то насмехался: мол, и я так умею – боже упаси. Петербургская публика играет по правилам, о Европе, куда местные мастера часто выбираются, и говорить нечего. Марина Спивак как-то сделала выставку «Мебель». Белые фигуры по шкафам: открываешь дверцу – здравствуйте вам! Современное искусство – это затея, интеллектуальная игра, провокация. Тут главное – идея и тонкое ее воплощение. А красота – понятие размытое и сомнительное. 

Культурный слой 

Во дворе одного из домов, к которому вплотную подступила уже многоэтажная застройка, сидит на ржавом баке стальная сколопендра, а на дереве – стрекоза из толстой проволоки. Это не считая бетонной пластики, железного пугала с портретом Александра Блока и небольшой статуи Ленина, стоящей в бункере с распахнутой дверцей. «У него тут мавзолей», – поясняет хозяйка дома Татьяна Николаенко. Она активист общины художников, только что была на приеме в Смольном и сочувственно смотрит на вождя революции. 

– На самом деле отношение к нам у города изменилось. Начали оформлять льготную аренду, помощь предлагать. Даже власть осознала, что убрать этот культурный слой – не проблема, а вот восстановить его… – на этих словах Татьяна включает подсветку в крупной бумажной конструкции, имеющей форму песочных часов. – Это мы прошлым летом с детьми сделали. Берем бумажные полотенца, клей ПВА – и вперед. У меня летняя школа здесь проходит – для людей любого возраста и подготовки. 

Жизнь с искусством 

Саша Позин и Марина Спивак видят деревню художников стихийным делом и уверены, что город может ей только помешать. Татьяна, напротив, считает диалог с обществом и властью не только возможным, но и необходимым. 

– Вообще-то художник в свою мастерскую пускает только по работе. Ну, знакомых еще, – говорит Татьяна. – А когда организуется школа, можно свободно ходить по здешним мастерским. Придем к Диме Каминкеру, а он себе работает и рассказывает. Ему все равно, кто пришел – мэр или уборщица. На следующей неделе идем к Боре Казакову, который на пленке мультфильмы рисует, и так далее. Моя задача – хотя бы донести до людей, в каком месте они живут. К нам ведь ходит много местных жителей – и тех, кто живет в микрорайонах, и тех, кто переезжает в коттеджи. Последние, кстати, часто покупают что-то. А еще я пытаюсь приучить местную молодежь уживаться с искусством. Поставим где-нибудь ветряк, а чтобы его не ломали, сварим его как следует и сделаем внизу турник. Он тарахтит, а ты вертись на здоровье. Это называется антивандальная техника. 
Молодежь, кажется, внимает. Во всяком случае, на участки к художникам почти перестали залезать. Раньше пили пиво, если что-то вызывало раздражение – ломали. Теперь идут мимо, видят открытый урок рисунка, заходят и спрашивают: «А нам можно?» Наверное, не надо прятаться. В том числе друг от друга. Признанный лидер общины скульптор Дмитрий Каминкер не зря говорит о «духе Мастерской», который витает в Озерках. Ему не дают улетучиться два десятка домов, уже вошедших в историю современного искусства. 

Левченко Ян

Собеседник
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе