21 апреля 2010 ● Быков Дмитрий
Две синхронные трагедии – европейская и азиатская, 97 жертв в Смоленске и 80 в Бишкеке, – почти наверняка заслонят смерть одного человека, судьи Эдуарда Чувашева, убитого около своей квартиры в Москве в 9 утра 12 апреля. Я понимаю, что гибель высшего руководства одной страны и погромный переворот в другой способны заслонить убийство знаменитого своей бескомпромиссностью, но рядового федерального судьи. Однако эти три трагедии объединены знаковостью: последними предупреждениями их не назовешь – это уже прямая расплата. Рискну сказать, что у них одна причина: нежелание взглянуть в лицо правде, бесконечное оттягивание хоть и болезненных рецептов спасения.
Президент Польши выполнял не столько политический, сколько нравственный долг, как он понимал его. СССР не признавал Катыни, Россия признала, потом долго требовала признания обоюдной вины, скрывала документы, запутывала вопрос – хотя именно это запутывание позволяло снова и снова муссировать его, делая столь болезненным и вредя в первую очередь самой Москве. Для Качиньского было принципиально поставить в Катынском деле точку, он видел нечто символическое в том, чтобы приземлиться именно в Смоленске, отверг все предложения о запасных аэродромах и вынудил экипаж садиться в тумане. Но не постарайся обе стороны сделать Катынь столь болезненным узлом, – не было бы и всей ситуации, обезглавившей Польшу.