Произведение имело место в рамках «Стратегии-31» на Невском проспекте, когда создатели произведения, выдвинутого на госпремию, были задержаны и попали в участок, а взятый ими на борьбу малолетний сын (1 год и 10 месяцев) артистов О. Воротникова и Н. Сокол, разлученный с родителями, был временно отправлен в детскую больницу, откуда его скоро забрала мать О. Воротникова.

Как написал в связи с этим russian blogger № 1 (саморекомендация на визитной карточке) Р. Агадамов, «действия ментов выглядят настолько омерзительно, что любые традиционные заламывания рук насчет того, как плохо брать ребенка на такие акции, как аргумент не работают совсем. Невский проспект – это не территория военных действий, менты – не держиморды в форме, а как бы защитники граждан от посягательств, демонстранты – не преступники, чтобы с ними так поступать. Ментярам, которые выдирали ребенка из рук отца, мое глубочайшее презрение. А тем вертухаям, кто бил Козу (Н. Сокол. – М. С.) и Олега (Воротникова – М. С.) в отделении, пока Каспера держали в больнице, пожелание поскорей остаться без работы».

Русско-норвежский № 1 в данном случае использовал традиционную леволиберальную (также и коммунистическую – в случае, если речь шла об инцидентах, возникавших в ходе акций, направленных против капиталистических режимов) форму подачи материала, при которой создавалось впечатление, что граждане мирно шли под лозунгами в защиту мира и справедливости, никому не мешали и вдруг на них ни с того, ни с сего со свирепостью набросились жандармы, стали бить, стрелять, терзать и мучить. В революционной сатире времен смуты 1905 г. освободительный митинг 18 октября 1905 г. возле Технологического института с ультрарадикальными лозунгами и выстрелами из толпы в войска изображался так: «Студенты в институт собрались // И там усердно занимались // С директором своим». Но тут явились гвардейцы, «И старцы, дети избивались, // И громко стоны раздавались // Тех, кто замучен был». Так кровавый царизм ненавидел мирные занятия сопроматом и другими технологическими дисциплинами.

Существенно, что в либерально-коммунистической историографии действия властей никогда не описывались как реакция, пусть сто раз несоразмерная, на революционное насилие, но именно как свирепая неспровоцированная агрессия. Казалось бы, зачем так умалчивать, ведь несоразмерное усмирение – это тоже нехорошо.

Однако резоны умалчивать и описывать все в жанре «ни с того, ни с сего» были довольно серьезные. Без умолчания пришлось бы сообщать также и о революционных бесах, что порождало бы совершенно ненужную дискуссию о том, точно ли власти начинали первыми, не было ли тут реакции на действия бесов, и точно ли реакция была абсолютно несоразмерной.

Действия юных артистов на Невском проспекте как раз и объясняют, зачем при описании былых классовых битв приходилось так лгать и умалчивать. Вслед за блогером № 1 радио «Свобода» разместило материал под названием «Полиция воюет с детьми». Заголовок был идеологически правилен, но в теле материала был явлен опасный объективизм в виде беседы с артисткой Н. Сокол. Она сообщила: «Мы шли в колонне анархистов, и нашей целью было прокричать анархистские лозунги, то есть мы выступали параллельно «Стратегии 31». У нас были с собой снаряды в виде бутылок с мочой, и мы закидывали ими милицию. В какой-то момент нас оцепили в два круга и начали очень жестоко прессовать. Большинству удалось убежать, но Олега с малышом все-таки взяли в кольцо, и я пыталась их отбить». Попутно она сообщила, что она и ее соратники обливали милиционеров мочой, присовокупив: «Это самое спокойное, что мы могли сделать с ними в этот раз».

Моча здесь ключевой элемент сюжета. Причем даже только потому, что за исключением последователей д-ра Малахова мало кто любит, когда его поливают мочой, а таковых последователей в петербургских подразделениях МВД вряд ли так много. Скорее потому, что моча, разлитая в бутылки, есть признак произведенного загодя умышленного приуготовления к нападению на полицию. Летом можно объяснить наличие у борца бутылки с водой или лимонадом тем, что зной вызывает жажду. Даже сюжет «Булыжник – оружие пролетариата» все-таки означает добычу снарядов непосредственно из мостовой. То есть умышленного приуготовления не было, а просто кровь закипела, и в дело пошли подручные предметы. В случае же с мочой никак не получается. Заранее шли на дело, изготовив орудия для этого дела.

Что в сочетании с младенцем менее двух лет производит запредельно скверное впечатление. Предварительная подготовка к делу означает гарантированную драку и свалку, причем гарантируется она заранее умышленными действиями борцов. Возможно, у них так накипело, что нет другого выхода, но это не объясняет, зачем подвергать младенца заведомой чрезвычайной опасности, созданной его же родителями. Если имеется в виду использование его в качестве щита, это вообще без комментариев. Если об опасностях для младенца вообще не думали по причине отсутствия соответствующего органа для думания – и даже более того: по причине отсутствия даже и простейшего родительского инстинкта, присущего всем млекопитающим, – тогда речь идет о крайней умственной и нравственной неполноценности номинантов на премию Министерства культуры.

Хоть вариант с бесами, хоть вариант  с неполноценными уродами – это явно не то, о чем можно говорить при описании героической борьбы и неслыханного злодейства сатрапов. Поэтому желавшие играть заранее поставленную на патефон пластинку тщательно опускали тему мочи, как если бы ее вовсе не было. Те же либералы, а равно и любители современного искусства, которые сохранили способность к различению добра и зла, либо молчали, либо отрясали прах.

Что до самих юных артистов, то Бог бы с ними, ребенка жалко, а еще жальче тех, которые никаким боком не имеют отношения к данному смелому арт-проекту. Поскольку художественная мочеборьба может иметь два неприятных последствия.

Во-первых, если бы Воротникова, Сокол и ненаглядного младенца не было, сторонникам решительной ювенальной юстиции их следовало бы изобрести. Даже самые убежденные противники государственного вмешательства в дела семьи, даже те, кто считает родительскую власть непререкаемой, – даже они при виде такой арт-акции затруднятся найти убедительные возражения против ювенальной юстиции. Которая, между тем, весьма чревата злоупотреблениями.

Во-вторых, О. Воротников и соавтор его Л. Николаев в ходе борьбы с кровавым режимом посредством мочи находились и сейчас находятся под уголовным следствием за предшествующие буйства. Недавно в результате усиленной общественной кампании они были отпущены под залог. Между тем и УПК РФ, и процессуальное законодательство иных стран содержит норму, согласно которой причиной заключения подследственного под стражу могут быть основательные предположения, что, оставшись на свободе, подследственный продолжит противоправную деятельность. Если Воротников с Николаевым опять отправятся в Кресты, то совершенно не жалко. Но жалко тех, кто в будущем сдуру набуянит. Практика выбора меры пресечения весьма прецедентна, и тут юные художники сильно утяжелили судьбу тех, в отношении которых вопрос о мере пресечения будет решаться завтра.

Хотя от людей, не думающих об опасностях для собственного ребенка, странно ожидать, чтобы они думали об опасностях для неведомых будущих коллег по цеху современного искусства.

Максим Соколов

Взгляд