Михаил Шмаков: «Антипрофсоюзный настрой — родимое пятно капитализма»

О том, почему общество считает профсоюзы прислужниками власти, почему люди им не доверяют, кто провоцирует забастовки и как избежать событийпо афинскому и рижскому сценариям, «Профилю» рассказал председатель Федерации независимых профсоюзов (ФНПР) Михаил Шмаков.

 — Хочу сразу обозначить приоритеты. Мы не политическая оппозиция. У нас нет цели действовать по принципу «чем хуже, тем лучше». Мы не стремимся к власти. Наша цель — защищать трудовые и социальные права членов профсоюзов, но при этом мы всегда будем в оппозиции к работодателям и властям.


 — О чем вам говорят такие цифры: в период увольнений, сокращений и установления неполного рабочего дня трудящиеся идут в суды (10—11%), пытаются договориться с начальством (27%), ищут новую работу (58%) и только около 4% обращаются за помощью к профсоюзам? Не слишком ли высока степень недоверия к этому институту? 

 — Вы ошибаетесь в постановке данного вопроса. Когда ВЦИОМ опрашивает людей, не состоящих в профсоюзе, они могут дать и 100-процентный результат нашего отрицания. Я бы обратил внимание на 27%. Эта цифра отражает механизм переговоров, который заключен в природе профсоюзов. И вот эти 27% пытаются договориться с руководством через собственный профсоюз — там, где он есть. Там, где его нет, — это свободный выбор работников. Поэтому интерпретацию ВЦИОМа я считаю не совсем объективной. 

 — Почему в сознании общества сложился негативный стереотип профсоюзного лидера, который все еще считает, что он должен вернуть фонды социального страхования, распределять профпутевки и прочее? Даже кличка у таких боссов есть — «два притопа, три прихлопа»… 

 — Сначала задам встречный вопрос. Данные о притопах и прихлопах вы откуда получили? 

 — Сначала такое мнение сложилось в Москве, когда бастовали бригады «Скорой помощи», а потом во Всеволожске, когда забастовал «Форд» и его рабочие возмущались позицией ФНПР, которая дистанцировалась от забастовщиков. 

 — У вас сведения 20-летней давности, если не эпохи Горбачева. Это во-первых. О ситуации на «Форде» не знаю и знать не хочу, потому что их профсоюзы не входят в нашу федерацию. Это во-вторых. 

 — То есть ФНПР никак не будет реагировать на то, что в Петербурге избили и продолжают преследовать двух лидеров профсоюзного движения — Алексея Этманова и Евгения Иванова, на которых даже заведены уголовные дела? 

 — Их профсоюзы не входят в нашу федерацию. Мы открыты для всех профсоюзов — новых, суперновых, архинезависимых и свободных. Этманов в свое время со своей профсоюзной организацией завода «Форд» вышел из ФНПР. Это их право. Мы желаем тем, кто взвалил на себя бремя профсоюзного лидерства, чтобы у них все получалось. И мы за них переживаем, но — наблюдая. Помогать мы им не можем. Да и не обращались они за помощью, поскольку считают, что всего добьются сами. Желаем им в этом успеха. Потом вы говорите о двух профорганизациях. У нас в 50 профсоюзах, входящих в ФНПР, 200 тыс. первичных профсоюзных организаций. Наверное, как и в любом большом коллективе, среди лидеров есть люди не очень инициативные и некачественно работающие. Но таких максимум 5%. До остальных 190 тыс. наших лидеров Этманову и всем остальным еще расти и расти. 

 — В феврале 2009 года вы заявили, что возобновившиеся задержки зарплат — это «форма социального мародерства». Не кажется ли вам, что зарплаты опять задерживают потому, что нет надежно работающей законодательной базы, которая бы наказывала за подобные явления? А может, отчасти в этом виновны и профсоюзы? 

 — Определение виновности профсоюзов… Абсолютно точно, что оно неточно. Корень проблемы лежит в природе капитализма. Сегодня, когда наступил общий кризис капитализма и все наконец признают, что он носит цикличный характер, это очевидно. Напомню, что в середине 1990-х, когда мы еще строили рыночную экономику с человеческим лицом, именно она и наращивала долги по заработной плате. Они на самом деле являются кражей работодателем средств у собственных работников. Тем самым вор получает беспроцентный кредит от рабочего, поставив его на грань выживания. Это все равно, что вытащить у вас кошелек в метро. Это кража. Однако наше демократичное российское законодательство, как и мировое капиталистическое, еще более демократичное и продвинутое, квалифицирует задержки зарплат всего лишь как сбой в функционировании экономики. Должен напомнить, что еще в 1998 году ФНПР привлекла внимание мирового профсоюзного движения, развернув движение за полную и своевременную выплату зарплат в России. К нам приезжал генеральный секретарь Международной конфедерации свободных профсоюзов, который встречался с премьером Евгением Примаковым, что позволило нам сдвинуть позицию Минфина и Генпрокуратуры с мертвой точки, ведь тогда большой объем задолженностей был и у бюджетников. Благодаря усилиям ФНПР, в том числе изменениям в законодательстве, правда, не до конца исправленном, несмотря на решение Конституционного суда, задолженности удалось с 80 млрд рублей снизить к 2008 году до 2 млрд рублей. Что носит не застойный, а текущий характер: задолженность не превышает в среднем двух недель. Сейчас новый этап кризиса и новый вал долгов по зарплатам и неплатежей даже по госзаказу за выполненную работу. То есть уже работодателей обманывает государство — точно так, как они обманывают наемных работников. Поэтому ФНПР вновь настаивает на том, чтобы было выполнено решение Конституционного суда, касающееся 855 статьи Гражданского кодекса, по которой решение КС определялось так: и уплата налогов, и выдача зарплаты — это платежи одного уровня, и они должны при недостатке средств совершаться пропорционально.

 — Вы обещали, что до конца февраля в Госдуму будет внесен законопроект, предполагающий изменение закона о банкротстве таким образом, чтобы работник являлся привилегированным кредитором. Авторы законопроекта полагают, что долги по заработной плате перед работниками должны погашаться в первую очередь, а не после уплаты налогов, как это происходит сейчас. Каковы шансы на принятие законопроекта? 

 — В законе о банкротстве работник не является привилегированным кредитором, хотя это противоречит конвенции Международной организации труда, которую признает Россия, поэтому необходимо дорабатывать закон о банкротстве и еще несколько статей Налогового и Трудового кодексов. Когда происходил экономический рост, банкротства и задержки выплат не носили массового характера. Как только экономика пошла вниз, все эти законодательно недорешенные проблемы вновь о себе дали знать, что и повлекло увеличение долгов по зарплатам. Сегодня мы имеем соглашение с Генпрокуратурой, а наши региональные подразделения — с прокуратурами на местах, для контроля над точным соблюдением трудового законодательства, что позволяет нам иметь важный рычаг влияния на работодателей. 

 — И все-таки — какие шансы у законопроекта о банкротстве? 

 — Нами сформулированы поправки в законодательство, и межфракционная группа депутатов «Солидарность» готова лоббировать этот проект закона. Вот закончится региональная неделя Думы, будем вносить проект на рассмотрение депутатов. Так же нам еще надо добиться выполнения решения КС относительно статьи 855 ГК. В обоих случаях шансы у нас неплохие. Но то, что предстоят сложные дискуссии в Думе с теми, кто против нашего законопроекта о банкротстве — это представители бизнеса, те же работодатели и часть членов федерального правительства, — я не сомневаюсь. 

 — Как наемному работнику бороться с систематической задержкой зарплаты? 

 — Хочу напомнить, что в Трудовом кодексе, принятом в 2002 году при посредничестве профсоюзов, есть специальная статья, которая позволяет трудящемуся в случае задержки зарплаты более чем на 15 дней, написать заявление работодателю и не выходить на работу до тех пор, пока не будут погашены долги. Все невыходы на работу закон квалифицирует как простой по вине администрации, которая оплачивает простой двумя третями от зарплаты. Таков закон. Это серьезная экономическая мера воздействия на работодателя. 

 — Вы полагаете, в условиях угрозы тотальной безработицы она выполнима? 

 — А когда еще? Читайте Трудовой кодекс и отстаивайте свои права. 

 — На ваш взгляд, почему почти нет профсоюзов у «белых воротничков» или у людей, занятых в малом бизнесе, в СМИ? 

 — У нас идет пилотный проект по созданию профсоюзов в малом бизнесе. О его итогах говорить рано. Что касается модной — настаиваю, именно модной — темы, которая возникала на фоне краха финансовых и страховых институтов в ноябре 2008 года, то «белые воротнички» начинают что-то осознавать. Их ведь увольняли без оглядки на Трудовой кодекс — просто принуждали писать заявление по собственному желанию и выставляли за порог без всякого выходного пособия. С опозданием к ним приходит понимание… Или, скорее, возникает стихийная потребность в создании профсоюзов «белых воротничков». Мы поддерживаем этот проект, ведем его. Но хочу сделать важную оговорку: профсоюзы — это добровольная организация. Если люди хотят создать профсоюз, мы им помогаем. Если не хотят или боятся работодателя, который препятствует деятельности профсоюзов, — а «белые воротнички» по большей части боятся работодателя, чем хотят находиться под защитой закона, — мы не можем и не будем их тащить на аркане в рай. Кстати, именно так и получается в большинстве случаев с офисными служащими или журналистами разных СМИ. В момент, когда росли зарплаты, многие из них полагали, что сами способны защитить себя. Когда случился кризис, не сразу, но к ним приходит понимание, что профсоюз — это наработанная цивилизацией одна из форм защиты трудовых прав. Но в СМИ и в банках разобщенность выше, чем в среднем по экономике. В момент возможности создания профсоюза многие из них, все же оглядываясь на работодателя, пока дают обратный ход. Их право. 

 — Не потому ли «белые воротнички» не идут в профсоюзы, что вы проповедуете идеологию забастовок, чуждую «белым воротничкам», предпочитающим договариваться с работодателями? 

 — Я так не считаю. Забастовка для нас не самоцель, а способ договориться, когда соглашение не достигнуто за столом переговоров. Главная причина в другом: профсоюзы не любят власть и капитал. Мы мешаем и работодателю, и государству. Вот СМИ с соответствующей подачи и создают определенный образ профсоюзов. Вообще, антипрофсоюзный настрой — родимое пятно капитализма. Наиболее продвинутые теоретики рыночной и капиталистической идеологии понимают, что профсоюзы — основной элемент гражданского общества, поскольку они многочисленны и способны бороться за права трудящихся. Еще поэтому «белые воротнички» осторожничают или разделяют идеологию капитала. Я знаю о давлении и на прессу, и на телевидение, когда им «не рекомендуют» писать или сообщать о ФНПР… Это общее место в нашей работе со СМИ. Но мы привыкли, и сама жизнь, особенно кризис, показывает правоту нашей тактики: сегодня тяга к созданию профсоюзов во многих сферах экономики и производства очевидна. 

 — Почему ФНПР до сих пор не удается упорядочить правила забастовок? Согласно закону, работники должны проинформировать работодателя о забастовке за 10 дней до ее начала. Еще они должны согласовать с работодателем минимальный перечень работ. Однако на практике шансы на согласование равны нулю, поскольку у работодателя интерес — перечень работ расширить, у работников — его сократить. 

 — Скажу больше — согласительные процедуры занимают до 40 дней! Год назад мы сформулировали предложения по упрощению входа в забастовку, но еще раньше была достигнута договоренность, что все изменения в закон будут вноситься на основе согласия трехсторонней комиссии — профсоюзов, работодателей и правительства. И если нет консенсуса, изменения не вносятся. Вот его пока и нет. Более того, когда начался кризис, трехсторонняя комиссия решила временно не трогать трудовое законодательство. 

 — Но ведь получается, что любая забастовка сегодня, в ситуации кризиса, будет незаконной? 

 — Не совсем так. Перечень минимума работ обсуждается с профсоюзами в регионах, а профсоюзы не враги сами себе. Мы не хотим, чтобы в результате забастовок были уничтожены наши рабочие места. Есть предприятия с непрерывным производственным циклом. Даже, например, машиностроительному заводу надо, чтобы было теплоснабжение, охрана. Есть ряд работ, которые не должны прекращаться. И мы против этого не протестуем. Но когда даже работу уборщицы работодатели пытаются приравнять к необходимому минимуму, возникают конфликты. Согласен, что эти перечни согласуются в сложных условиях, доходящих до конфронтации и похожих на офисную забастовку… Но давайте себя спросим: кому выгодны забастовки в условиях кризиса и спада производства? Наиболее ответственные профсоюзы, просчитав ситуацию, доказали: в условиях достаточно легкой процедуры объявления забастовки, в соответствии с действующим сегодня законодательством о признании забастовки незаконной, она, забастовка, выгодна работодателям. В такие кризисные моменты работодатели сами провоцируют профсоюзы, отказываясь от переговоров. И обозленные люди идут на улицу. Проанализируйте причины провокационного поведения — за время забастовки не надо платить зарплату, можно признать ее незаконной, если профсоюзная организация сработает нечетко, в итоге под шумок удастся без всяких выходных пособий уволить людей. Ведь в кризис предприниматель и так несет убытки из-за того, что нет сбыта продукции, а тут ему еще и персоналу надо платить. Вот в условиях роста экономики забастовка наносит существенный ущерб собственнику. И крайне ему невыгодна, что делает его цивилизованным переговорщиком. А сегодня… Зрелые профсоюзы к проведению забастовки относятся крайне осторожно и ответственно. 

 — То есть для пересмотра законодательства ФНПР взяла тайм-аут? 

 — Разные выдвигаются предложения. Например, Российский союз промышленников и предпринимателей предлагает не выплачивать трехмесячное выходное пособие увольняемым. Это недопустимо. Или на Красноярском экономическом форуме звучали высказывания о том, что поскольку сейчас надо развивать малый бизнес, мол, давайте ему дадим возможность принимать и увольнять людей без выполнения норм трудового законодательства. Мы категорически против такого подхода, потому и объявлен мораторий на пересмотр Трудового кодекса. Взамен нам приходится терпеть с либерализацией забастовок. 

 — Удастся ли удержать общество от массовой волны забастовок, ориентировав наемных работников на ведение цивилизованного переговорного процесса с работодателем, или забастовки неизбежны? 

 — Как говорится, от тюрьмы и от сумы не зарекайся. Если не будут решаться экономические проблемы, то они перерастут в политические проблемы и требования. Пока действия властей грамотны, меры по стабилизации рынка труда — увеличение пособия по безработице, курсы по переквалификации безработных — уместны, но недостаточны. И если будет идти их корректировка, уровень напряженности снизится. В этой же корзине мер — повышение пенсий, усиление контроля над выполнением трудового законодательства, реструктуризация долгов по ипотечным и крупным потребительским кредитам, поддержка системообразующих предприятий. Правда, продекларированные решения пока слабо доходят до регионов и предприятий, но вектор правильный. Тревогу вызывают моногорода и градообразующие предприятия, поэтому успокоения быть не должно.  

Владимир Емельяненко

Профиль
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе