Трезвовательная контрреформа

Возрождение системы вытрезвителей в России вызывает неодноднозначные чувства.


Нехорошо замерзнуть пьяному в сугробе, но и возможный произвол милиции нашей вселяет беспокойство.


Спецмедслужба имеет в России зубчатую историю. Пьяных забирали в участок спокон веку, но собственно вытрезвитель, названный «приютом для опьяневших» (почти как «приют комедиантов»), был открыт только в 1902 г. в Туле для рабочих-оружейников.

Затем вытрезвители появились во всей империи — не только в Туле и не только для оружейников, но в 1917 г. сбылась вековая мечта русской интеллигенции, и вытрезвители были упразднены наряду с прочим наследием царизма. Однако в 1931 г. они возродились, а в 1940 г. по приказу наркома Берии их передали в систему НКВД. После чего целых семьдесят лет спецмедслужба существовала без особых изменений.

Однако в 2010 г. президент Д.А. Медведев упразднил вытрезвители. Что может рассматриваться в контексте его прочих реформаторских начинаний: поэтапный запрет ламп накаливания, изменение часовых поясов, переименование милиции в полицию etc. В институте им. Сербского висела назидательная картина, изображающая, как великий гуманист Пинель снимает цепи с душевнобольных, можно было бы нарисовать и картину с великим гуманистом Медведевым, освобождающим пьяниц, одетых в исподнее.

Но за многими медведевскими реформами следовали контрреформы, и, возможно, так получится и с вытрезвителями. Думцы и сенаторы под предводительством зампреда комитета СФ по социальной политике В.В. Рязанского активно продвигают законопроект о возрождении полицейских камер для вытрезвления. Дума уже приняла его в первом чтении, второе и третье он должен пройти до конца года, и, если все пойдет гладко, россиянам может быть устроен новогодний подарок.

О насущности трезвовательного подарка могут быть разные мнения.

Пьянство в нашей стране сделалось едва ли не повальным на излете развитого социализма. Средневековые ваганты писали будто про СССР:

Пьют бродяги, пьют вельможи,
люди всех оттенков кожи,
слуги пьют и господа,
села пьют и города.
Пьет безусый, пьет усатый,
лысый пьет и волосатый,
пьет студент, и пьет декан,
карлик пьет и великан!

Или как сокрушался Симеон Полоцкий: «Множицею есть зрети на стогнах лежащих, / Изблевавших питие и на свет не зрящих».

В правление Л.И. Брежнева все было примерно так.

Но были времена — прошли былинные. Разудалое пьянство той поры во многом было связано с социальным характером государства — где бы ни работать, лишь бы не работать. А при большом досуге как не выпить? К тому же кроме винопития никаких чудес.

Но это кончилось, и давно. С одной стороны, появилась жесткая эксплуатация, не слишком совместимая с пьянством. С другой стороны, общество потребления предоставляет также и иные варианты, на что потратить деньги. На новый гаджет или еще какую хрень, а не на бутылку.

Это могло бы показаться абстрактной спекуляцией, но сколько мы видим вокруг на стогнах лежащих? Их стало гораздо меньше. Именно по вышеназванным причинам.

Конечно, запретители всегда найдутся, ибо всегда можно изыскать хоть одного человека, да подверженного пьянству. Или какому другому пороку. А то, что пьяниц стало ощутимо меньше, причем без всякой помощи запретителей, этим нашего депутата не убедишь. При этом сторонники контрреформы — тот же сенатор Рязанский, вездесущий санитар Онищенко, где устрожение, там и он, — представляют публике дело так, что вот раньше были учреждения спецмедслужбы, выпившие лишнего там вытрезвлялись, и все было благостно. Не то что теперь.

Пороки спецмедслужбы, известные всем, как бы и не существовали. А они были, и довольно серьезные. В вытрезвительных заведениях обычной практикой было избавление клиента от лишних денег. Человек, пребывающий в беспамятстве, не может знать, когда именно его обчистили. Святой товарищ милиционер, конечно, не воспользуется этим обстоятельством, но не все святые. Также велика была вероятность милицейского насилия над пьяными.

Впрочем, председатель Московского межрегионального профсоюза полиции и Росгвардии т. Пашкин считает, что ценность воспитательного воздействия безусловно перевешивает отдельные изъяны: «Криминал будет, конечно. Но если человек пьяный попадет в вытрезвитель и его обчистят, в другой раз он пить не будет. Подумает сто раз».

Логика здесь, вероятно, что клиентом заведения может стать лишь упившийся до положения риз — «поделом вору и мука». Случаи, когда туда может попасть человек с инфарктом, инсультом, диабетической комой, внешне выглядящий как пьяный, — не рассматриваются. А равно случаи, когда забирают слегка подвыпившего, ибо план нужно выполнять. Когда пьянство давно уже не является таким повальным бедствием, как сорок лет назад, когда оно уже порядком присмирело, не очень ясно, так ли необходимо воссоздавать карательный институт.

Но если оставить воспитательный пафос, вообще очень сильный у сторонников здорового образа жизни — главное, чтобы больнее и садче, тогда все приложится, — а рассуждать исключительно с точки зрения безопасности, некоторые доводы в пользу приютов для опьяневших все-таки есть.

Опьяневший беспомощен и является легкой добычей для лихих людей. А в наших северных краях опьяневший к тому же может замерзнуть до смерти. Провести ночь в полицейской камере для вытрезвления (при всей ее некомфортабельности) гораздо лучше.

Но нет уверенности, что такие необходимые полицейские меры нужно предпринимать в рамках целой трезвовательной контрреформы за подписью президента. Достаточно и ведомственного циркуляра — органы разберутся. 

Автор
Максим СОКОЛОВ, публицист
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе