Волковский фестиваль - «Иваново детство»

Постановка имеет 5 номинаций на премию «Золотая маска»: «Лучший спектакль в драме, большая форма», «Лучшая работа режиссера», «Лучшая работа художника», «Лучшая мужская роль» (Нияз Зиннатуллин), «Лучшая мужская роль второго плана» (Ильнур Гарифуллин).

«У нас очень специфичный спектакль — он очень-очень тихий. Это простая техническая вещь. И, прежде всего, юного зрителя я прошу сдержать себя и не говорить. Потому что спектакль может погибнуть из-за шума», — так обратился к нам режиссер Антон Фёдоров перед спектаклем.

Действие разворачивается в блиндаже, куда герои попали не по своей воле. В постановке очень мало звуков, это – действительно очень тихий спектакль. Включены эпизоды живой музыки, и действие начинается со звуков горящего костра – световая проекция на фортепиано, в языках пламени можно разглядеть фронтовые фотографии. В тесной комнатушке потрескивает печной огонь, фортепиано «пылает» - инструмент концептуально вписан в мизансцену, и он там не для красоты: музыкант Борис Пивоваров реально играет на нем в процессе действия.

Хотя мы четко понимаем временные рамки происходящих событий, в спектакле время течет как бы еще и за пределами: в воспоминаниях Ивана, в будущем, если бы оно у него было. В первой сцене раздается телефонный звонок: Иван звонит матери, они разговаривают, его голос – взрослый. Вот только по сюжету мать Ивана погибла от рук немцев, а сам Иван не успел повзрослеть. На протяжении всего спектакля Иван разговаривает со своей матерью то взрослым голосом, то детским: в его детстве ему случилось пережить такие вещи, которые осилит не каждый взрослый. Мать то и дело врывается в мизансцены, мы постоянно видим ее. Взрослый Иван сидит за столом и перебирает газеты, фотографии, карты размещения войск. Мать подходит к нему, они беседуют. Взрослый Иван рисует, мы слышим, как карандаш царапает бумагу.

Отличительной особенностью постановки является синтез театрального действа и кинематографа. На огромном экране (стена блиндажа) мы видим, что рисует взрослый Иван. Там же бегут кадры из фильма Андрея Тарковского. Иногда эти два изображения (кинолента и действия взрослого Ивана в реальном времени на сцене) совмещаются. Режиссер вводит композиционные сцены реального действия актеров на сцене и киноленты, они становятся одним целым.

Основной сюжет начинает разворачиваться, когда два солдата приводят найденного в реке мальчика. Вот только перед нами не мальчик, а…кукла! Кукла ростом с мальчика, бледного, изможденного, нагого. Куклу сопровождают два актера-кукловода, которые, кроме сопровождения, имеют и свои второстепенные роли, и кукла визуально выходит на первый план, а кукловоды растворяются в мизансценах. Кукла движется, как живая. Чтобы сделать действие ненастоящего Ивана естественным, был задействован режиссер из театра кукол – Анна Деркач. Она буквально оживила куклу! Кукольный Иван говорит то голосом Нияза Зиннатуллина (взрослый Иван), то детским голосом из фильма Андрея Тарковского. Звучание голоса отдельно от тела разрывает восприятие на две плоскости, это кажется сначала странным, а потом жутким! Прием интересен своей текстурой, невозможно оторваться от созерцания действа!

Вот что пишет пресса о сюжете:

«Действие начинается в блиндаже, куда двое бойцов приводят мальчика, пойманного у реки, за которой расположился враг: «В такую погоду собаку на улицу не выгонят, а он в воде ползал, искал что-то», — сказали они лейтенанту Гальцеву (Ильнур Гарифуллин). Солдаты снимают с приведенного мальчика плащ-палатку и зритель видит… куклу в рост ребенка. Это и есть Иван.

Он отказывается говорить, почему оказался в прифронтовой полосе, и требует сообщить о нем в штаб. Позже выясняется, что Иван выполнял сложнейшее задание разведчиков в одиночку, чудом спасся, изможденный, проплыл огромное расстояние по реке. Все родные Ивана погибли от рук фашистов, а сам он бежал из концлагеря в Малом Тростенце. Все попытки переслать Ивана в тыл оканчиваются безуспешно, он бежит из детского дома и отказывается ехать в Суворовское училище: «Я еще здесь буду полезен, вы большие, а я маленький, везде пролезу», — говорит он партизанам. В итоге мальчику разрешают пойти на последнее задание с Гальцевым и Холиным. Они переправляют его через реку и там оставляют одного — итог предсказуем, мальчик гибнет…».

«Реальное время» (Казань).

Совершенно удивительный режиссерский элемент-находка с ведром воды. Все та же проекция стола взрослого Ивана на экран, а там уже бежит кинолента, где герои плывут в лодке. И взрослый Иван опускает пальцы в ведро воды, для зрителя на экране изображения совмещаются, и мы видим образ реки после обстрела: круги на воде, дрожание кадров киноленты и одновременно пальцы взрослого Ивана.

В общей сценографии нет привычных военных атрибутов, режиссер Антон Фёдоров не вознамеривался ставить традиционный военный спектакль, ему хотелось, чтобы в центре внимания зрителей был человек и внутренний мир каждого героя. И через действия актеров раскрываются их мысли, переживания, характеры. Так, Гальцев – заботливый, местами с налетом еще неразбитых иллюзий о войне, его душа еще не сделалась жесткой; Маша – тихая, скромная, неуверенная в себе, нерасторопная, но очень добрая девушка. Отдельно хочу отметить актерскую игру Марии Мухортовой: на мой взгляд, очень выразительная, даже в молчании!

Понравилось, как режиссер обыгрывает смерть на сцене, в частности: когда Катасоныч чинит патефон, он поет своим голосом «В парке Чаир…», к нему сбегаются действующие лица и слушают пение, как если бы играла пластинка. А после его гибели патефон реально проигрывает пластинку – Катасоныч навсегда останется в памяти тех, кто его знал; он погиб, но починенный им патефон проигрывает пластинку!

Постановка очень сильная! Невозможно описать, что происходит внутри, каждая нервная клетка буквально падает в обморок от происходящего! Эмоции концентрированные, долгоиграющие, тяжелые. Я в совершенном восторге! Казалось, Театр юного зрителя на то и театр юного зрителя, чтобы показывать сложные эмоции в упрощенной форме, но такого эмоционального шквала я не ощущала пока ни в одном другом театре! При этом все разложено по полочкам, настолько кричащие выбраны образы, что понятно и подросткам! Однозначно рекомендую этот спектакль. Стоит маркировка 14+, но на него ходят и 10-летние дети (указано в СМИ). Рекомендую к обязательному просмотру, особенно если вы причастны к практической стороне театральных искусств.