В городе, которого нет на карте

В пятницу, 5 февраля, на большой сцене Волковского театра состоялся предпремьерный прогон спектакля «Ревизор», поставленного режиссером Денисом Азаровым.

Комедия в пяти действиях призванная, по словам самого Николая Гоголя, «собрать всё дурное, что существует в России, и за одним разом над всем посмеяться», знакома всем со школьной скамьи. Её сюжет прост, исполнен гипербол и гротеска, обнажающих чиновничий мир в худшем своем проявлении: коррупция, произвол, лицемерие, погоня за чином и безразличие к человеку.
Однако, отправляясь на премьеру в Волковский театр, зрители, которые ждут еще одного классического воплощения привычного сюжета, будут обмануты в ожиданиях. Система координат осталась прежней, но персонажи так и норовят её покинуть, сочетая в себе отголоски разных эпох. Создается ощущение, что минувшие без малого два столетия с момента написания пьесы для её героев не прошли даром. Все они продолжали жить, не прекращая движения сквозь время, на своё усмотрение выбирая себе родину – но не город, а целую эпоху.

Стараниями художника по костюмам Вани Боуден это заметно сразу. Современный Хлестаков (Виталий Даушев) одет в рубашку и костюм с иголочки; в одежде других персонажей зритель может разглядеть разноголосицу времен — девятнадцатый век, советский период и девяностые годы. А в честь приезда Хлестакова городничий устраивает настоящую дискотеку.
Парадокс отношений постановки со временем распространяется и на зрительское восприятие. Спектакль длится три часа, но хронометраж не обременяет органы чувств и ощущается как сама жизнь — за счет концентрированной реальности, которой он наполнен.

Неожиданно для зрителя спектакль становится непредсказуемым. Действие динамично перетекает из плана в план, рождая не только пространственную, но и психологическую глубину. Иллюстрируя мечты городничего (Владимир Майзингер) о генеральском чине, фигуры, как тени мелькавшие за сценой, постепенно двигаются к переднему плану, вкрадываются в сознание, набирают силу и, наконец, наводняют собой пространство, слагаясь в хаос образов и голосов.


Подобно тому, как это происходит в литературном произведении, на сцене звучит внутренняя речь, сопровождая действия (или бездействие) героев, каждый из которых как будто только и ждёт того, чтобы в своё время оказаться главным. В моменты параллельного действия на разных уровнях и планах все они начинают жить полной жизнью, притягивая внимание зрителя, но и не отвлекая от доминанты.

Смех заслоняет собой мелкий чиновничий страх и духовные пустоты, мнимый порядок скрывает в себе смятение и беспредел. Доведенные до абсурда оригиналы, лицемеры, лжецы, кокетки, они ведут себя так, словно всё происходящее закономерно и естественно.


Они живут в городе, которого нет на карте, потому что его границы незримо ширились год от года — до тех пор, пока город не вобрал в себя всю карту. И, вырастив внутри себя вулкан, этот город рушится на глазах. В качестве детали декораций над сценой висит «Последний день Помпеи». Картина, кстати, была написана Брюлловым всего за несколько лет до того, как Гоголь начал работать над пьесой.

Персонажи «Ревизора» существуют в открытой системе абсурда. Смех и «мелкий чиновничий страх» — тоже только заслоны. За ними – экзистенциальный ужас и трагедия человечества, оказавшегося в ловушке. Из неё можно выбраться. Но проще смеяться, проще не замечать…

Фото — Елена Кузьмичёва  
Елена Кузьмичева 


Поделиться
Комментировать