В декабре 1942 года Яковлев ушел на войну добровольцем. После окончания Вольского авиационного училища сел за 16-калиберный пулемет «воздушного танка» Ил-2. Было это в Запорожье в 1943 году. На третьем вылете получил ранение. После шести месяцев, когда еще раны не затянулись, группу выздоравливающих отправили на фронт.
Самый яркий эпизод в его военной биографии произошел в небе над Берлином. 25 апреля 1945 года воздушному стрелку младшему сержанту Анатолию Яковлеву была вручена медаль «За отвагу». А 30 апреля в составе звена из четырех машин штурмовик Ил-2 поднялся в свой, как оказалось, последний, 33-й боевой вылет с заданием уничтожить окруженную группировку противника. Летчик Борис Городецкий был двумя годами старше Яковлева. Примерно через полтора часа они, расстреляв боеприпасы, должны были возвратиться на аэродром за горючим. К вечеру окруженная группировка была уничтожена, а в донесении командованию 108-го гвардейского штурмового ордена Суворова полка было сказано, что самолет N 2802 после первого захода пошел на снижение и экипаж его на аэродром не вернулся.
Так на карте, рассказывающей о боевом пути полка, появился значок, пирамидка со звездой, обозначившая место, где упал Ил, и фамилии погибших авиаторов Анатолия Яковлева и Бориса Городецкого.
А без малого полвека спустя, в конце 1992 года, из подмосковного города Люберцы в Мышкин пришло письмо. На конверте был указан адрес, по которому здесь, на улице Горького, до войны жил с родителями Анатолий Яковлев. Но даже дом их к тем временам не уцелел, и письмо попало к другим Яковлевым, однофамильцам, жившим на той же улице. Каких только случайностей не преподносит жизнь! Однофамильцы, прочитав письмо, передали его на соседнюю улицу, где, как они поняли, жили те самые Яковлевы, что интересовали люберецкого следопыта Тимофея Журавлева. И Анатолий Васильевич, столько десятилетий числившийся среди погибших и о том не ведавший, прочел: «Уважаемые родственники Анатолия Васильевича Яковлева! В нашем техникуме есть музей боевого пути 108-го гвардейского штурмового полка… Приносим вам свои извинения за то, что вновь открываем ваши раны и печали о погибших…» Дальше Яковлев узнал, что дата его гибели точно известна: 30 апреля 1945 года. Тимофей Журавлев просил родственников сообщить все, что они помнят о погибшем.
НЕТ нужды объяснять, с какой охотой Анатолий Васильевич откликнулся на эту просьбу. Он сфотографировался и, вложив фото в конверт, отправил в Люберцы подробный ответ. Примерно в то же время в Мышкине знакомый ветеран рассказал ему, что смотрел по центральному телевидению фильм об авиаторах. Там крупным планом показывали его фамилию в списке 114 летчиков, стрелков, технических работников 108-го авиаполка, погибших в годы войны.
Вскоре Яковлев и сам увидел этот список. В Люберцах, узнав, что он жив, в честь такого события организовали встречу ветеранов полка. Чествуя возвратившегося с того света воздушного стрелка, подарили ему альбом с фронтовыми фотографиями боевых друзей и копиями архивных документов, по которым теперь можно попытаться свести концы с началами. Помню, как в середине девяностых я расспрашивал ветерана, что же случилось тогда в небе над Берлином.
- Я и сейчас не могу ответить на этот вопрос, - волнуясь, чертил Яковлев оправой очков по карте, где значком обозначено место гибели N 2802. - Поднялись мы. Прилетели на цель. Бомбили спокойно. Стали входить в пике - вдруг как ударило! Каким снарядом, я так и не понял. Самолет подкинуло. Городецкий по рации крикнул: «Прыгай!» И больше я ничего не помню. Очнулся только 2 мая уже в госпитале. Руки, ноги и тело местами сильно обгорели. Была и рана - пулю от крупнокалиберного пулемета долго не могли достать. Где меня подобрали, в каком виде, не знаю. Узнав мою фамилию, потом разыскали самолет, превратившийся в груду обломков. Взорвался при ударе о землю.
Для Яковлева так и осталось неизвестным, прыгнул ли он с парашютом или какая сверхъестественная сила подхватила, помогла уцелеть. Да ведь и о Городецком с полной определенностью сказать ничего нельзя. У него даже нет могилы. Тела его не нашли - кроме планшетки, ничего не осталось. Так Яковлеву уже позднее рассказывали очевидцы. Сам он после случившегося опять шесть месяцев пролежал в госпитале.
- Вылетели мы 30-го, - уточнил он. - А 1 мая у меня день рождения. Это единственный день рождения, которого я не помню. Очнулся, когда мне уже исполнилось 20 лет.
Молодые его годы больше связаны с воздушной стихией. А вот другую, мирную часть своей жизни он провел на воде. Яковлев 33 года проработал в Мышкине капитаном катеров на переправе и лишь осенью 1995 года, в семьдесят лет, ушел на заслуженный отдых.
Николай СМИРНОВ
Золотое кольцо