«Ценности вывозили вагонами» Гитлер разграбил музеи СССР. Как и куда пропали бесценные сокровища Сталина?
25 февраля 2024 ● "Лента.ру"
Вторая мировая война — это не только миллионы человеческих жертв, но и разграбленные музеи, уничтоженные архивы и горевшие по всей Европе библиотеки.
Фото: Clipper Mail / AP
Вслед за солдатами на оккупированные территории выезжали сотрудники нацистского рейха, которые отбирали уникальные экспонаты и вагонами отправляли на территорию Германии. Лучшие из них должны были попасть в Музей фюрера, о создании которого грезил Гитлер. Свои планы у него были и по захвату уникальных коллекций советских музеев. О трагическом периоде рассказывает книга «Грабеж и спасение. Российские музеи в годы Второй мировой войны», подготовленная российско-германским коллективом авторов. «Лента.ру» с разрешения издательства «Новое литературное обозрение» публикует отрывок об утрате Янтарной комнаты.
Янтарная комната была в списке художественных сокровищ, которые подлежали возврату в рейх как «произведения немецкого происхождения». Поэтому представляется оправданным предположение, что командировка [Георга] Пёнсгена
сопровождалась приказом принять участие в так называемом обеспечении сохранности Янтарной комнаты. Его первое впечатление, по-видимому, было удручающим:
Теперь в помещении, лишенном окон, она подвергалась всевозможным вредным воздействиям погоды. Различные куски янтаря и мозаичные медальоны уже были выломаны из стен или, разбитые, валялись на полу. Тут необходимо было вмешаться как можно быстрее, чтобы охрана этого произведения искусства еще имела хоть какой-то смысл.
Каждый день мог принести новые утраты вследствие актов вандализма, краж или прямых попаданий
Я подал соответствующий рапорт и получил приказ незамедлительно демонтировать со строительной ротой эту драгоценную, состоявшую из нескольких панелей облицовку стен и распорядиться о ее перевозке в безопасное место.
Это описание отражает состояние памятника в первой половине октября. Отмеченные разрушения нельзя объяснить прямыми последствиями боевых действий, ведь от артиллерийского обстрела во время взятия города сильно пострадал только большой зал в центре дворца. А окна в бельэтаже, в том числе в Янтарной комнате, были забиты деревянными досками и поэтому не разбились под непрерывным огнем, как многие другие. Значит, комната была разгромлена, вероятнее всего, вскоре после захвата Царского Села немецкими войсками.
Говоря о «новых утратах вследствие актов вандализма, краж...», Пёнсген недвусмысленно дал понять, что там происходило.
После войны часто ставился вопрос: почему Янтарную комнату не эвакуировали? По воспоминаниям Лемус, в первые недели войны возможность захвата дворца немцами даже не рассматривалась, поэтому в первую очередь принимались противопожарные меры: потолки большого зала и церкви покрыли слоем суперфосфата, ковры уложили на паркет лицевой стороной вниз и засыпали песком, повсюду расставили ведра с водой и емкости с песком. Когда обстрел усилился, успели забить досками половину окон дворца.
Янтарная комната в Екатерининском дворце, 1932 год
Фото: РИА Новости
Янтарные панели в защитных целях заклеили шелковой бумагой. Кучумов же в своей книге, написанной много лет спустя, подчеркивает, что эвакуация планировалась, но при попытках снять панели янтарь начинал отваливаться от деревянной основы.
Тогда, во избежание слишком большого ущерба, музейные работники вместе с представителями Ленинградского городского совета приняли решение оставить Янтарную комнату на месте. Для защиты панели покрыли марлей и ватными чехлами, а окна заколотили досками в два слоя. Обо всем этом не говорится в воспоминаниях Кучумова, опубликованных ранее, что и неудивительно, ведь он покинул Пушкин всего через несколько дней после нападения немцев, с первой партией эвакуированных экспонатов.
Следовательно, в более поздней публикации он сообщал сведения из вторых рук и, предположительно, с намерением оправдать себя, потому что его, отвечавшего за эвакуацию, могли обвинить в утрате Янтарной комнаты.
Гитлер собирал шедевры со всей Европы. На фото: немецкие солдаты выгружают награбленные флорентийские шедевры, в том числе «Распятие» Луки Синьорелли. Альто-Адидж, 13 августа 1944 года
Фото: Pictures from History/Universal Images Group / Getty Images
В журнале боевых действий 50-го армейского корпуса есть запись от 1 октября о том, что Пёнсген и Сольмс были уполномочены командующим 18-й армией генералом фон Кюхлером «осуществлять в подчиненном ему районе изъятие и сохранение предметов искусства». О конкретных обстоятельствах, о ходе двумя искусствоведами ничего не известно. Пёнсген нигде в своем отчете Сольмса не упоминает; а Сольмс в послевоенных показаниях высказался туманно в том смысле, что, по его воспоминаниям, Пёнсген в демонтаже Янтарной комнаты не участвовал.
Поскольку они встречались во время войны, когда были «офицерами-сборщиками» и подчинялись начальнику армейских музеев, то после войны они, безусловно, ясно сознавали, что оба считаются соучастниками хищения произведений искусства, осуществлявшегося нацистами на территории Советского Союза; поэтому они избегали обвинять друг друга.
Фото: Keystone Pictures USA / Globallookpress.com
4 октября в журнале боевых действий 18-й армии записано, что Сольмс получил рабочий отряд с задачей «очистить Детскосельский дворец». Демонтаж Янтарной комнаты и вывоз ценных картин и мебели в Красногвардейск состоялись, согласно журналу боевых действий командования 50-й армии, в последующие дни: «Красногвардейск. Вывоз в Кенигсберг предметов искусства, изъятие и сохранение которых осуществлено художественными экспертами ротмистром доктором графом Сольмсом и капитаном доктором Пёнсгеном в Гатчине и Пушкине, в том числе настенных панелей Янтарного зала из дворца в Пушкине (Царском Селе)».
Последующие донесения, которые Сольмс, несомненно, должен был готовить для вышестоящих инстанций, не сохранились, нет и инвентарных списков или фотографий. О количестве вывезенных в то время произведений искусства есть только расплывчатые показания Сольмса. В письме советнику посольства Райнхольду фон Унгерн-Штернбергу, офицеру связи Министерства иностранных дел, Сольмс говорил о пяти вагонах, в которых находились не только панели Янтарной комнаты, но и мебель, а также 300 картин из пушкинских и гатчинского дворцов.
В воспоминаниях, написанных Сольмсом много лет спустя после войны, можно обнаружить некоторые нестыковки, но конкретные обстоятельства и сам ход демонтажа Янтарной комнаты в них описаны хорошо.
Довоенная фотография Янтарной комнаты
Фото: Дмитриев / РИА Новости
Сольмс сообщает, что эта комната была «предметом любопытства многих офицеров», причем «старшие офицеры, особенно генералы, с удовольствием выковыривали острием кинжала из богато инкрустированных и резных панелей куски янтаря в качестве сувениров»
Чтобы защитить панели от повреждений и воровства, он распорядился поставить при них «вооруженных часовых». Для демонтажа Сольмс вызвал группу саперов, работу которой описывает следующим образом: «Высокие стеновые панели отделяли одну от другой, укладывали на пол, оклеивали [бумагой] и укрывали толстыми кусками ковра, которые должны были защитить их от любого удара. Затем панели завернули в шторы, перевязали веревками и упаковали в клети из реек». Панели, по словам Сольмса, доставили в Кенигсберг в четырех плоских, длинных ящиках.
Красноармейцы с найденными картинами, украденными немцами из Петергофского дворца (Петродворца) и Пушкинского дворца (Царского Села) и брошенными в Восточной Пруссии во время отступления гитлеровцев, Вторая мировая война, 1945 год
Фото: Sovfoto / Universal Images Group / Getty Images
Ни для кого не было секретом, что Янтарную комнату вывезли из Царского Села; наоборот, немецкая пресса с гордостью сообщала о ее возвращении в Третий рейх. В марте 1942 года солдатская газета «Фронт» писала, что Янтарная комната вернулась на свою «подлинную родину». Об остальных предметах — мебели и картинах, отправленных в Кенигсберг, — в заметке не упоминалось.
Ответственность за вывоз всех этих культурных ценностей, несомненно, лежала на вермахте, так как приказ Сольмсу отдал главнокомандующий 18-й армией Кюхлер. Сделал ли он это, подчиняясь, в свою очередь, приказу вышестоящих инстанций, сегодня уже не выяснить. В любом случае не приходится сомневаться в том, что часто повторяемое в специальной литературе утверждение, будто вывозом Янтарной комнаты занимался Оперативный штаб рейхсляйтера Розенберга, неверно: его сотрудники в то время не находились в прифронтовой зоне и к тому же не имели ни полномочий, ни возможности для проведения такой акции. По завершении операции Сольмс продолжил службу под Ленинградом в качестве «хранителя», а Пёнсгена по собственному желанию перевели обратно в Берлин.
/
Государственная комиссия проводит расследование у Королевского замка в Кенигсберге, где с 1942 по 1944 год в последний раз экспонировалась пропавшая Янтарная комната XVIII века
Фото: РИА Новости
«Фронтовой туризм» и донесения Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга
В то время как Пёнсгена, казалось, мало привлекала жизнь в зоне боевых действий, другим специалистам, направленным со спецзаданиями на Ленинградский фронт, она явно понравилась. Это видно, например, по фотографиям Ханса Хубмана, известного в Германии до и после войны фотографа.
Он не был обычным фоторепортером, сопровождавшим в составе отдела пропаганды наступление вермахта, он подчинялся редакции журнала «Сигнал», который распространялся исключительно за пределами Германии в пропагандистских целях. Как фотокорреспондента этого издания Хубмана доставляли самолетом на те участки фронта, которые в тот момент находились в центре особого внимания. В конце сентября 1941 года он посетил дворцы в пригородах Ленинграда и даже сделал несколько цветных фотографий.
Дух фронтового туризма ощущается и в отчетах о поездках, написанных в ноябре 1941 года сотрудниками Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга. Две группы — из Риги и Таллина — одновременно выехали в район Ленинграда. Из Таллина в Гатчину отбыли генеалоги Георг фон Крузенштерн и Хельмут Шпеер, а также искусствовед Карл-Хайнц Эссер; из Риги на машине с водителем и переводчиком отправились в путь библиотековед Герхард Вундер и публицист Гюнтер Штёве. 23 ноября все они встретились в штабе Кюнсберга в Сиверском. Поскольку Юрген фон Хен, командовавший передовым отрядом группы Кюнсберга, тоже получил приказание просматривать архивные материалы и к тому же лично знал Крузенштерна, было вполне логично, чтобы эти люди работали в тесном контакте друг с другом.
Камеронова галерея в Екатерининском парке (Царское Село), разрушенная немецко-фашистскими оккупантами при отступлении
Фото: Галина Санько / РИА Новости
Официальные и личные отчеты об этих поездках поздней осени 1941 года являются наиболее подробными и информативными свидетельствами о состоянии дворцов в начале немецкой оккупации. Кроме того, они дают представление о положении гражданского населения и описывают разрушения в оккупированных населенных пунктах. Попутно мы обнаруживаем в них и отражения настроений, политических позиций и амбиций их авторов. Особенно подробны путевые заметки Крузенштерна, это своего рода дневник.
Вот как он рассказывает о своем первом впечатлении от Екатерининского дворца:
Мы проходим через бесконечные чудесные роскошные покои, до которых Потсдаму далеко. Отсюда Советы тоже эвакуировали мебель, картины и художественные ценности, потом граф Сольмс вагонами вывозил их в Ревель и в рейх, а оставшееся разобрали себе местные военные службы.
Великолепные комнаты теперь почти пусты, но по виду не так разграблены и изуродованы, как в Гатчине
В нескольких комнатах, расположенных в одном крыле на первом этаже, еще хранится снесенная туда многочисленная драгоценная мебель, колонны, подсвечники, сундуки, гоббелены [sic!], картины и небольшие бытовые предметы, а также книги из императорской библиотеки.
Произведения искусства, украденные нацистами и спрятанные в немецкой церкви
Фото: Apic / Bridgeman / Getty Images
Таким образом, Крузенштерн в основном подтверждает описания Пёнсгена. Он откровенно говорит о том, что много вещей забрали военные.
Совершенно не удивительно, что в условиях военного времени предметы обстановки использовались для офицерского жилья, а отдельные вещи, несмотря на запрет мародерства, военнослужащие брали себе на память
В официальных сообщениях обычно нейтрально указывалось, что вещи похищены, а в пропагандистских газетных статьях в разрушении и утрате культурных ценностей винили большевиков.
Вслед за солдатами на оккупированные территории выезжали сотрудники нацистского рейха, которые отбирали уникальные экспонаты и вагонами отправляли на территорию Германии. Лучшие из них должны были попасть в Музей фюрера, о создании которого грезил Гитлер. Свои планы у него были и по захвату уникальных коллекций советских музеев. О трагическом периоде рассказывает книга «Грабеж и спасение. Российские музеи в годы Второй мировой войны», подготовленная российско-германским коллективом авторов. «Лента.ру» с разрешения издательства «Новое литературное обозрение» публикует отрывок об утрате Янтарной комнаты.
Янтарная комната была в списке художественных сокровищ, которые подлежали возврату в рейх как «произведения немецкого происхождения». Поэтому представляется оправданным предположение, что командировка [Георга] Пёнсгена
сопровождалась приказом принять участие в так называемом обеспечении сохранности Янтарной комнаты. Его первое впечатление, по-видимому, было удручающим:
Теперь в помещении, лишенном окон, она подвергалась всевозможным вредным воздействиям погоды. Различные куски янтаря и мозаичные медальоны уже были выломаны из стен или, разбитые, валялись на полу. Тут необходимо было вмешаться как можно быстрее, чтобы охрана этого произведения искусства еще имела хоть какой-то смысл.
Каждый день мог принести новые утраты вследствие актов вандализма, краж или прямых попаданий
Я подал соответствующий рапорт и получил приказ незамедлительно демонтировать со строительной ротой эту драгоценную, состоявшую из нескольких панелей облицовку стен и распорядиться о ее перевозке в безопасное место.
Это описание отражает состояние памятника в первой половине октября. Отмеченные разрушения нельзя объяснить прямыми последствиями боевых действий, ведь от артиллерийского обстрела во время взятия города сильно пострадал только большой зал в центре дворца. А окна в бельэтаже, в том числе в Янтарной комнате, были забиты деревянными досками и поэтому не разбились под непрерывным огнем, как многие другие. Значит, комната была разгромлена, вероятнее всего, вскоре после захвата Царского Села немецкими войсками.
Говоря о «новых утратах вследствие актов вандализма, краж...», Пёнсген недвусмысленно дал понять, что там происходило.
После войны часто ставился вопрос: почему Янтарную комнату не эвакуировали? По воспоминаниям Лемус, в первые недели войны возможность захвата дворца немцами даже не рассматривалась, поэтому в первую очередь принимались противопожарные меры: потолки большого зала и церкви покрыли слоем суперфосфата, ковры уложили на паркет лицевой стороной вниз и засыпали песком, повсюду расставили ведра с водой и емкости с песком. Когда обстрел усилился, успели забить досками половину окон дворца.
Янтарная комната в Екатерининском дворце, 1932 год
Фото: РИА Новости
Янтарные панели в защитных целях заклеили шелковой бумагой. Кучумов же в своей книге, написанной много лет спустя, подчеркивает, что эвакуация планировалась, но при попытках снять панели янтарь начинал отваливаться от деревянной основы.
Тогда, во избежание слишком большого ущерба, музейные работники вместе с представителями Ленинградского городского совета приняли решение оставить Янтарную комнату на месте. Для защиты панели покрыли марлей и ватными чехлами, а окна заколотили досками в два слоя. Обо всем этом не говорится в воспоминаниях Кучумова, опубликованных ранее, что и неудивительно, ведь он покинул Пушкин всего через несколько дней после нападения немцев, с первой партией эвакуированных экспонатов.
Следовательно, в более поздней публикации он сообщал сведения из вторых рук и, предположительно, с намерением оправдать себя, потому что его, отвечавшего за эвакуацию, могли обвинить в утрате Янтарной комнаты.
Гитлер собирал шедевры со всей Европы. На фото: немецкие солдаты выгружают награбленные флорентийские шедевры, в том числе «Распятие» Луки Синьорелли. Альто-Адидж, 13 августа 1944 года
Фото: Pictures from History/Universal Images Group / Getty Images
В журнале боевых действий 50-го армейского корпуса есть запись от 1 октября о том, что Пёнсген и Сольмс были уполномочены командующим 18-й армией генералом фон Кюхлером «осуществлять в подчиненном ему районе изъятие и сохранение предметов искусства». О конкретных обстоятельствах, о ходе двумя искусствоведами ничего не известно. Пёнсген нигде в своем отчете Сольмса не упоминает; а Сольмс в послевоенных показаниях высказался туманно в том смысле, что, по его воспоминаниям, Пёнсген в демонтаже Янтарной комнаты не участвовал.
Поскольку они встречались во время войны, когда были «офицерами-сборщиками» и подчинялись начальнику армейских музеев, то после войны они, безусловно, ясно сознавали, что оба считаются соучастниками хищения произведений искусства, осуществлявшегося нацистами на территории Советского Союза; поэтому они избегали обвинять друг друга.
Фото: Keystone Pictures USA / Globallookpress.com
4 октября в журнале боевых действий 18-й армии записано, что Сольмс получил рабочий отряд с задачей «очистить Детскосельский дворец». Демонтаж Янтарной комнаты и вывоз ценных картин и мебели в Красногвардейск состоялись, согласно журналу боевых действий командования 50-й армии, в последующие дни: «Красногвардейск. Вывоз в Кенигсберг предметов искусства, изъятие и сохранение которых осуществлено художественными экспертами ротмистром доктором графом Сольмсом и капитаном доктором Пёнсгеном в Гатчине и Пушкине, в том числе настенных панелей Янтарного зала из дворца в Пушкине (Царском Селе)».
Последующие донесения, которые Сольмс, несомненно, должен был готовить для вышестоящих инстанций, не сохранились, нет и инвентарных списков или фотографий. О количестве вывезенных в то время произведений искусства есть только расплывчатые показания Сольмса. В письме советнику посольства Райнхольду фон Унгерн-Штернбергу, офицеру связи Министерства иностранных дел, Сольмс говорил о пяти вагонах, в которых находились не только панели Янтарной комнаты, но и мебель, а также 300 картин из пушкинских и гатчинского дворцов.
В воспоминаниях, написанных Сольмсом много лет спустя после войны, можно обнаружить некоторые нестыковки, но конкретные обстоятельства и сам ход демонтажа Янтарной комнаты в них описаны хорошо.
Довоенная фотография Янтарной комнаты
Фото: Дмитриев / РИА Новости
Сольмс сообщает, что эта комната была «предметом любопытства многих офицеров», причем «старшие офицеры, особенно генералы, с удовольствием выковыривали острием кинжала из богато инкрустированных и резных панелей куски янтаря в качестве сувениров»
Чтобы защитить панели от повреждений и воровства, он распорядился поставить при них «вооруженных часовых». Для демонтажа Сольмс вызвал группу саперов, работу которой описывает следующим образом: «Высокие стеновые панели отделяли одну от другой, укладывали на пол, оклеивали [бумагой] и укрывали толстыми кусками ковра, которые должны были защитить их от любого удара. Затем панели завернули в шторы, перевязали веревками и упаковали в клети из реек». Панели, по словам Сольмса, доставили в Кенигсберг в четырех плоских, длинных ящиках.
Красноармейцы с найденными картинами, украденными немцами из Петергофского дворца (Петродворца) и Пушкинского дворца (Царского Села) и брошенными в Восточной Пруссии во время отступления гитлеровцев, Вторая мировая война, 1945 год
Фото: Sovfoto / Universal Images Group / Getty Images
Ни для кого не было секретом, что Янтарную комнату вывезли из Царского Села; наоборот, немецкая пресса с гордостью сообщала о ее возвращении в Третий рейх. В марте 1942 года солдатская газета «Фронт» писала, что Янтарная комната вернулась на свою «подлинную родину». Об остальных предметах — мебели и картинах, отправленных в Кенигсберг, — в заметке не упоминалось.
Ответственность за вывоз всех этих культурных ценностей, несомненно, лежала на вермахте, так как приказ Сольмсу отдал главнокомандующий 18-й армией Кюхлер. Сделал ли он это, подчиняясь, в свою очередь, приказу вышестоящих инстанций, сегодня уже не выяснить. В любом случае не приходится сомневаться в том, что часто повторяемое в специальной литературе утверждение, будто вывозом Янтарной комнаты занимался Оперативный штаб рейхсляйтера Розенберга, неверно: его сотрудники в то время не находились в прифронтовой зоне и к тому же не имели ни полномочий, ни возможности для проведения такой акции. По завершении операции Сольмс продолжил службу под Ленинградом в качестве «хранителя», а Пёнсгена по собственному желанию перевели обратно в Берлин.
/Государственная комиссия проводит расследование у Королевского замка в Кенигсберге, где с 1942 по 1944 год в последний раз экспонировалась пропавшая Янтарная комната XVIII века
Фото: РИА Новости
«Фронтовой туризм» и донесения Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга
В то время как Пёнсгена, казалось, мало привлекала жизнь в зоне боевых действий, другим специалистам, направленным со спецзаданиями на Ленинградский фронт, она явно понравилась. Это видно, например, по фотографиям Ханса Хубмана, известного в Германии до и после войны фотографа.
Он не был обычным фоторепортером, сопровождавшим в составе отдела пропаганды наступление вермахта, он подчинялся редакции журнала «Сигнал», который распространялся исключительно за пределами Германии в пропагандистских целях. Как фотокорреспондента этого издания Хубмана доставляли самолетом на те участки фронта, которые в тот момент находились в центре особого внимания. В конце сентября 1941 года он посетил дворцы в пригородах Ленинграда и даже сделал несколько цветных фотографий.
Дух фронтового туризма ощущается и в отчетах о поездках, написанных в ноябре 1941 года сотрудниками Оперативного штаба рейхсляйтера Розенберга. Две группы — из Риги и Таллина — одновременно выехали в район Ленинграда. Из Таллина в Гатчину отбыли генеалоги Георг фон Крузенштерн и Хельмут Шпеер, а также искусствовед Карл-Хайнц Эссер; из Риги на машине с водителем и переводчиком отправились в путь библиотековед Герхард Вундер и публицист Гюнтер Штёве. 23 ноября все они встретились в штабе Кюнсберга в Сиверском. Поскольку Юрген фон Хен, командовавший передовым отрядом группы Кюнсберга, тоже получил приказание просматривать архивные материалы и к тому же лично знал Крузенштерна, было вполне логично, чтобы эти люди работали в тесном контакте друг с другом.
Камеронова галерея в Екатерининском парке (Царское Село), разрушенная немецко-фашистскими оккупантами при отступлении
Фото: Галина Санько / РИА Новости
Официальные и личные отчеты об этих поездках поздней осени 1941 года являются наиболее подробными и информативными свидетельствами о состоянии дворцов в начале немецкой оккупации. Кроме того, они дают представление о положении гражданского населения и описывают разрушения в оккупированных населенных пунктах. Попутно мы обнаруживаем в них и отражения настроений, политических позиций и амбиций их авторов. Особенно подробны путевые заметки Крузенштерна, это своего рода дневник.
Вот как он рассказывает о своем первом впечатлении от Екатерининского дворца:
Мы проходим через бесконечные чудесные роскошные покои, до которых Потсдаму далеко. Отсюда Советы тоже эвакуировали мебель, картины и художественные ценности, потом граф Сольмс вагонами вывозил их в Ревель и в рейх, а оставшееся разобрали себе местные военные службы.
Великолепные комнаты теперь почти пусты, но по виду не так разграблены и изуродованы, как в Гатчине
В нескольких комнатах, расположенных в одном крыле на первом этаже, еще хранится снесенная туда многочисленная драгоценная мебель, колонны, подсвечники, сундуки, гоббелены [sic!], картины и небольшие бытовые предметы, а также книги из императорской библиотеки.
Произведения искусства, украденные нацистами и спрятанные в немецкой церкви
Фото: Apic / Bridgeman / Getty Images
Таким образом, Крузенштерн в основном подтверждает описания Пёнсгена. Он откровенно говорит о том, что много вещей забрали военные.
Совершенно не удивительно, что в условиях военного времени предметы обстановки использовались для офицерского жилья, а отдельные вещи, несмотря на запрет мародерства, военнослужащие брали себе на память
В официальных сообщениях обычно нейтрально указывалось, что вещи похищены, а в пропагандистских газетных статьях в разрушении и утрате культурных ценностей винили большевиков.