«Я дурак, бросай оружие!», «Андрюха, у нас труп. Возможно, криминал. По коням!» – эти и другие фразы из сериала «Улицы разбитых фонарей» ушли в народ с легкой руки талантливого милиционера Андрея Кивинова и топовых режиссеров (Александр Рогожкин, Владимир Бортко, Сергей Снежкин).
Иллюстрация: кадр из сериала
Даже теперь модные ютуб-блогеры используют их в качестве перебивок и отсылок в своих роликах.
А тогда, в 1998 году, пролежавший два года на полке низкобюджетный криминальный проект о буднях питерских оперативников мгновенно стал народным хитом, прародителем сонма аналогичных «ментовских саг». Только они – Казанова, Ларин, Дукалис, Волков, Соловец и Мухомор (разные характеры были прописаны, как в шекспировской пьесе) – в меру пьющие, помятые, обаятельные и отважные, стали эталонными операми, с которыми фотографировались реальные сотрудники МВД. Настоящими телевизионными ментозаврами. Свойскими и понятными. Звезды детектива колесили по стране с творческими встречами, словно «Ласковый май». Могли ли они такое себе представить, когда начинали работу в павильонах убитого разрухой «Ленфильма»? «Ваши Новости» вспоминают, как создавался телехит.
Элегантный и эксцентричный ловелас Казанова, он же капитан Казанцев – странного вида опер в шляпе, плаще и с красным шарфом – произведение Александра Лыкова, который первым ушел из сериала (его герой якобы отправился в командировку в Чечню), чтобы не стать заложником одного образа. И все же стал.
– Вообще-то изначально главным должен был быть герой Алексея Нилова, а остальные – сопутствующие опера, его команда, – признает Лыков. – Но Бортко вывел моего героя из второстепенных в главные. Все режиссеры, работавшие с нами, были ленфильмовской закваски и стыдились этого проекта. Согласились только потому что в 1990-е у них просто физически не было другой работы. Многие из них даже скрывали, что работали на проекте, потому что это считалось стыдно – что это за сериальчик какой-то? Ничего толком нет, какие-то сосиски с кетчупом на обед… За работу мы абсолютно ничего не получили (инфляция, дефолт 1998 года. – Авт.). Сериал никто не хотел покупать, его не хотел брать ни один телеканал, он оказался никому не нужен… И вот получается вопреки этой частице «не», в переплавке эмоций и при абсолютном отсутствии денег возникало новое сериальное направление. Оно проросло, как цветок через асфальт!
Грустного и меланхоличного Ларина – аномально интеллигентного оперативника, что цитирует Блока, сыграл Алексей Нилов – на минуточку, ликвидатор последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС. И сделал это превосходно, словно был создан для такой роли. Мозговой центр оперативного отдела, он помогал распутывать самые сложные дела. Фанаты сериала до сих пор не могут простить Данилу Козловского, который в образе отмороженного террориста в пятом сезоне взорвал Ларина (и Дукалиса тоже, кстати) гранатой. Если б не «Улицы разбитых фонарей», в настоящий момент Нилов мог бы работать в СМИ.
– Я был начальником отдела рекламы, когда мне позвонили и предложили сняться, – говорит артист. – Я сначала отказался. Ну а сейчас думаю, что сидел бы в газете или журнале, если б не «Улицы разбитых фонарей». Ларин кормит меня всю жизнь.
У каждого из сериальных оперов был реальный прототип – сотрудник угро. К примеру, у Толи Дукалиса (Сергей Селин), отвечавшего за выбивание дверей и мозгов злодеям, – созвучный Анатолий Дукул, участник КТО в Чеченской республике, боевой офицер, оперуполномоченный отдела по особо важным делам РУБОП. Тоже упитанный, тоже коренастый. Актеры были знакомы со своими «праотцами». И даже присутствовали на настоящих допросах.
– Снимались в основном в своей одежде, в квартирах своих знакомых, – рассказывал Половцев. – Ездили на своих машинах: на съемках на своей «Волге» я случайно в столб въехал. Нам бесплатно или за минимальные деньги разрешали снимать на улице. Экономия была на всем (бюджет первого сезона составлял восемь тысяч долларов – на все про все! – Авт.). Было сложно. Но интересно. Получалось вкусно и смешно. Я не понимал, что говорю: что такое «огнестрел», «ножевое», «глухарь», «в отказку». Мы говорили, только делая вид, что понимаем. До тех пор, пока не встретились с реальными операми. Андрей Кивинов познакомил нас со своими прототипами, нам показали, как проходят допросы.
Популярность «ментов» так зашкаливала, что их буквально разрывали на части, тем более в родном Петербурге. Стоило одному из артистов появиться в любом заведении с пищей – тут же наливали бесплатно. Вот и Александр Половцев (строгий майор Соловец, он же Георгич) не раз «страдал».
– Несколько серий Снежкин (известный ленинградский режиссер: «ЧП районного масштаба», снимал потом «Убойную силу») должен был снимать, – вспоминал Половцев. – Пришел на площадку, а кто-то из нас был нетрезв. Он заметил это, сказал: «Да пошли вы!» Развернулся и ушел. Не было же вагончиков раньше, а зимой в машине долго не просидишь. Мы ходили в кафе. Не потому что мы такие алкоголики – холодно было. Но до срыва съемки не доходило. Только я знаю: вот на этих кадрах я нетрезв, но на озвучании могу это поправить. Конечно, это неправильно, я не имею права. Но вот так. Пошел куда-то пообедать, а там уже специально обученные люди: «Смотри, кто пришел! Быстро! Быстро на стол накрывай!» Как Шурик, честное слово.
Вообще-то Юрий Кузнецов, исполнитель роли Мухомора – подполковника Петренко, начальника РУВД Петроградского района, где служат «рыцари без страха и упрека», пришел в сериал суперзвездой, мэтром. Он снимался в известнейших картинах: «Противостояние», «Мой друг Иван Лапшин» (режиссер этого фильма Алексей Герман хвалил потом «Улицы разбитых фонарей»), «Торпедоносцы» и, конечно, «Брат».
И все же девяностые артист встретил как и все – с кукишем в кармане.
– Казалось бы, и так жить не на что, к этому времени я был должен уже половине города, а тут еще маленький ребенок родился, – удивлялся Кузнецов, сын омского милиционера. – Но удивительным образом с появлением Сашеньки жизнь стала налаживаться. Меня пригласили в сериал «Улицы разбитых фонарей», благодаря чему я и долги раздал, и на много лет вперед получил какую-то стабильность. Мы недавно снимали в Зеленогорске, я был в гриме клоуна с красным носом и разрисованным лицом. Ко мне подошла девочка, лет 7-8, говорит: «А я Вас узнала, Вы – Мухомор». Я не помню, откуда это слово появилось, то ли это Сережа Селин придумал, но у Кивинова этого не было точно. Прозвища Мухомор. На самом деле он же не вредный, гоняет своих по-доброму. А сам, как курица-наседка, своих детей оберегает.