"Следя за службой — очень хорошей, "традиционной", торжественной, думал о каком-то коренном, так сказать, "безвыходном", благополучии, присущем христианскому Западу, может быть, лучше сказать — неисправимой "буржуазности" западного христианства.
Все слова, обряды, молитвы предполагают, являют, дают ощутить какую-то бесконечно высокую трагедию, но именно трагедию (в греческом смысле этого слова). То, что раскрывает Бог людям — неслыханно, невозможно, и трагедия именно в этой неслыханности, которой уже не уместить без остатка, без некоего раздрания в жизнь. Ибо тут всё превышает и потому раздирает жизнь — и радостъ, которой "никто не отнимет от нас" [Ин. 16,22], этот дар.
Я по милости Божией человек-христианин, по делам великий грешник, по званию бесприютный странник, самого низкого сословия, скитающийся с места на место.
Откровенные рассказы странника духовному своему отцу
В какой из религий нет такого явления, как паломничество? При выговаривании этого слова сразу вспоминаются странники, имеющие своей целью достижение заветной мечты — Святой Земли с центром мира, городом Иерусалимом, или Святой Афонской горы с населяющими её подвижниками, или такого суетливого, но и — вечного, Рима. Кто-то иной увидит коловращающуюся вокруг священной Ка‘абы в Мекке Аравийской тьму мусульман, для которых хадж (Hajj), совершённый по меньшей мере раз в жизни, является обязательным «столпом» (rukn) веры ислама. Иной непредвзятый наблюдатель отметит вдруг и толпы мусульман, спешащих посетить бесчисленные места упокоения подвижников исламского благочестия, наипаче же гробницы особо почитаемых суфийских шейхов или пИров на Индостане, а также основанные там же истовыми старцами обители-даргахи, где не престаёт проговаривание или распевание
За последние несколько дней накопилось несколько горьковатых мыслей, которые сначала на всякий случай записал на бумажке, и вот решил их выложить. Попробовать "обкатать", что ли.
Некие из размышлений касаются ученичества — вернее, его недостатка. Мы слишком скоро начинаем называть себя учителями, ещё и близко не побывав хорошими учениками.
Чтоб высказать тебе... Да нет, в ряды
И в рифмы сдавленные... Сердце — шире!
Боюсь, что мало для такой беды
Всего Расина и всего Шекспира!
М. Цветаева, Из цикла "Провода"
Предлагаю несколько своих комментариев в качестве своеобразного эха на небольшую статью религиозного философа, мыслителя и священника Рамона Паниккара (Nine Ways Not to Talk About God), которая мне попалась при разборе домашних бумажных завалов, и которую мне в своё время дала для изучения религиовед, проф. Беттина Боймер, почитающая Паниккара одним из своих духовных и интеллектуальных наставников.
Выстрел был сделан в правый висок, и пуля вышла вверх с левой стороны, пробив череп. Виднелись брызги крови и мозга. Револьвер оставался в опустившейся на пол руке самоубийцы. Смерть должна была произойти мгновенно.
Изо дня в день, из года в год крепнет во мне убеждение, что красная идеология, подобно злокачественным метастазам распространившаяся по дряхлеющему организму некогдашней «доброй старой» Европы, подобна описанной мрачным гением Эдгара По «маске Красной Смерти». Только, похоже, метастазы эти — не сравнительно медленно растущие раковые, а гораздо быстрее убивающая свою жертву зловещая поросль саркомы.
Замечание о школьном преподавании
"Я категорически не могу понять, что такое русская ментальность? И какая бы то ни было другая. Не думаю, что она существует. Здесь речь идёт о желании стилизовать себя: ...это вопрос эстетики и самовыражения".
А. М. Пятигорский, "Я — человек никакой культуры" (из беседы со студентами и преподавателями Тартуского университета 20.08.1992)
Во многих буддийских текстах читаем, что страдания сансары (круговерти существования: рождений, жизней и смертей) не только бесконечны, но, что самое интересное, — безначальны. Меня этот вопрос уже давно томил. Ведь некоторые считают, что буддизм — это прежде всего "философия", а не религия (хотя, кажется, ещё О. О. Розенберг говорил о разных уровнях буддизма: философской и религиозном). Представилась оказия, и я спросил нашего тибетского Кхенпо, как у них в монастырских университетах принято доказывать эту якобы "безначальность коловращающегося бытия"?
Мы называем "понимание" психическим феноменом, что связан особым образом с явлениями изучения и использования нашего человеческого языка, состоящего из слов.
Людвиг Виттгенштeйн, Философская грамматика (Ludwig Wittgenstein, Philosophische Grammatik)
Наверное, каждый из наших современников когда-либо, где-либо слышал слово «медитация». Это связано не столько с расцветом популярности неких древних духовных традиций и практик в европейских обществах (включая сюда, естественно, и российское), сколько с всеприсутствием некоторых слов в средствах массовой дезинформации. С модой на них, так сказать. Козыряние тем, что слышал или читал что-то об опасностях Большого андронного коллайдера или об актуальности «древних ведических откровений» — явления примерно одного порядка. Русская народная мудрость, помнится, говорит о таком всеядном якобы всезнании: «Слышал звон, да не знает, где он»...