Чужая весна

Три неизвестных стихотворения Юрия Левитанского
Юрий Левитанский родился 22 января 1922 года в украинском городке Козельце, близ Чернигова. Окончил школу в Донецке. Когда началась война, ему было девятнадцать, он учился в Москве на третьем курсе ИФЛИ. 
Юрий Левитанский, 1945 год. Фото: levitansky.ru

 Вместе с однокурсниками ушел на фронт. "Смерть летала над нами, // витала, почти ощутима. // Были вьюгою белой // оплаканы мы и отпеты".

В дни обороны столицы Юра - второй номер в пулеметном расчете. Первым номером был его однокурсник Семен Гудзенко. Из фронтового поколения поэтов звезда Гудзенко взошла первой. Уже в 1943 году литературную Москву поразили его стихи, их жесткая правда.

Потом война развела друзей, но они переписывались до самой смерти Семена (он умер в 1953 году после неудачной операции). Поэтический талант Левитанского разгорался медленно, затаенно. "Полжизни я учился жить..." Первая известность приходит к нему только в 1960-х. И вовсе не за стихи о войне полюбил его читатель, а за нежную лирику о любви, о детях, о счастье жить на белом свете.

Военную тему Левитанский оставил сразу после демобилизации в 1947-м, скинул, как вещмешок. И о его военных стихах сегодня вспомнят немногие, но каждый напоет: "Что происходит на свете? - А просто зима. - Просто зима, полагаете вы? - Полагаю..."

О войне Левитанский не хотел вспоминать. Но она вспоминала о нем. И об этом он так написал:

Ну, что с того, что я там был.

Я был давно. Я все забыл.

Не помню дней. Не помню дат.

Ни тех форсированных рек.

Я неопознанный солдат.

Я рядовой. Я имярек...

Ну что с того, что я там был,

в том грозном быть или не быть.

Я это все почти забыл.

Я это все хочу забыть.

Я не участвую в войне -

война участвует во мне...

Осенью 1945 года Левитанский послал письмо Семену Гудзенко и вложил в него три стихотворения с просьбой напечатать их "где-нибудь". Гудзенко пытался пристроить стихи друга где-то в московских журналах, но их не взяли. Возможно, элегичность стихов показалась строгим редакторам непростительной слабостью. Считалось, что победителям не к лицу писать в таком грустном тоне. Стихи Левитанского так и остались в бумагах Семена Гудзенко, которые хранятся теперь в РГАЛИ (Российском государственном архиве литературы и искусства): Ф. 2207, Оп. 1, Ед. хр. 143. Сегодня, через семьдесят лет после написания, стихи лейтенанта Левитанского возвращаются с войны.

Чужой город

Костелов медный перезвон

За окнами невдалеке.

Полки давно ушли за Грон*,

И в этом тихом городке

Теперь такая тишина,

Как будто кончилась война.

А мне здесь жить и видеть сны

Вдыхать озон чужой весны,

И я устал от тишины,

От госпитальной тишины...

Здесь так случилось: каждый дом

Судьба хранила от огня.

Но в этом городе чужом

Знакомых нету у меня.

Мой дом родной сгорел в огне,

Не здесь живут мои друзья.

И этот город - не по мне,

И мне здесь жить нельзя, нельзя...

Далеко за Карпатами

Шумят кусты смородины

За избами, за хатами

Далекой, милой Родины.

Вот почему в любом краю

Меня всегда - ты знаешь сам -

Влечет на родину мою.

Я здесь живу, а сердце - там...

Чехословакия

*Река Грон - левый приток Дуная.


 
Время

Окончен бой. И вот пришел покой,

Как весточка из дому, долгожданный.

Здесь ночь сейчас. Лежат на мостовой

Коричневые спелые каштаны.

Глухая ночь над городом плывет.

Но время по-московскому считая,

У нас часы - на два часа вперед.

В Москве сейчас, наверное, светает.


 
Венгрия

Здесь спят солдаты

Уставши думать о привале,

Мы рвались яростно к реке.

И, наконец, заночевали

В венгерском чистом городке.

Как черти грязные от пыли,

От пороха и от песка.

И мы несмело позвонили

В резную дверь особняка.

Среди бутылок, ваз и банок,

Расставленных как напоказ,

Холодным "ио эштет киванок"*

Хозяин дома встретил нас.

Хозяйке было неприятно,

Что мы вошли в ее мирок,

Что на коврах остались пятна

От наших кирзовых сапог.

Они с тревогою глядели,

Как в зеркалах отражены

Не первой свежести шинели,

Портянки наши и штаны.

И долго там за голубою

Стеной, при тусклом огоньке,

Они шептались меж собою

На непонятном языке...

Но, господа! Вы спите в доме.

Вы все-таки у нас в долгу.

В размытом ливнем черноземе,

В гнилой соломе на снегу

Три года спим. Не досыпаем.

И коченеем в холода.

И свой покой мы покупаем

Своею жизнью, господа.

Мы все испили горя чашу,

Как с эгерским** вином бокал,

Но и за всю Европу вашу

Я б кустик русский не отдал.

Мы здесь не гости.

Пусть своими

Мы здесь не будем никогда.

Здесь спят солдаты.

Перед ними

Снимите шляпы, господа!

Венгрия

* Добрый вечер.

** Эгерское вино - по названию венгерского города Эгер.

Кстати

Из воспоминаний Юрия Левитанского (запись Л. Гомберга)

Мы стояли недалеко от Праги. Фактически с мая война-то закончилась... А мы были на том участке фронта, где бои продолжались вплоть до 8 мая, когда командующий 2-м Украинским фронтом Малиновский передал немцам ультиматум: если к утру немцы не капитулируют, то он всеми имеющимися в его распоряжении средствами... Под утро немцы капитулировали. Вокруг была безумная стрельба: стреляли все, кто мог, как бы салютуя Победе. Чехи в каждой деревне, в каждом городе действительно встречали нас как никто и нигде, даже... даже, ну не знаю, как на нашей собственной земле... Они еще тогда не знали, что у нас на уме... Они-то думали, что мы их освободим от немцев и уйдем, а они останутся счастливые и благодарные. Им и в голову не приходило, что мы там останемся... Поэтому было всеобщее ликование - в цветах и в солнце... А по шоссе шли колонны немцев, шли без конвоя, по указателям. Они шли в плен - немецкий порядок... Это было зрелище, которое забыть трудно.

Я давным-давно ничего не пишу о войне. На этот счет у меня есть свои соображения - мне это неинтересно... Не то чтобы не интересно вовсе - это отдельный разговор... Война - это сгусток нескольких жизней сразу - жизни, смерти, бог знает чего еще... Она дает человеку опыт нескольких жизней сразу.

Текст: Дмитрий Шеваров
Автор
Текст: Дмитрий Шеваров
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе