Нужно иметь мужество нажать на курок
21 сентября 2018 ● Литературная газета
Без этого хороший детектив не получится…
Фото: Дмитрий Рожков
В преддверии 80-летнего юбилея известный писатель Виктор Пронин поделился с «ЛГ» рецептом идеального криминального романа.
– Вы, можно сказать, начинали свою «детективную» карьеру в журналистике. В том числе работали в журнале «Человек и закон» и знаменитом «Огоньке». Расскажите немного об этом опыте.
– Я начинал свою журналистскую деятельность на Украине. После окончания Горного института получил направление на завод «Запорожсталь», но проработал там совсем недолго.
В то время я серьёзно занимался фотографией. И мой друг собрал мои снимки и отнёс их в редакцию «Комсомолец Запорожья» – меня тут же приняли фотокорреспондентом. Я бросил «Запорожсталь» и ушёл в газету на ставку 70 рублей.
Ну вы представляете себе, что такое было заниматься фотографией в те годы: проявитель, закрепитель – всё нужно было делать вручную. Я выдержал год и ушёл. Уехал в город Днепропетровск, где через некоторое время меня взяли в газету «Молодой ленинец», но уже в качестве литературного сотрудника. В этой же газете я женился, моя будущая супруга работала там фотокором…
Там я тоже продержался недолго. Меня выгнали за фельетон. Его подписали в печать все – от завотдела до главного редактора, он был опубликован. А когда в обкоме фельетон не понравился и нужно было принимать меры, кого выгнали? Молодого сотрудника.
И тут судьба начала вмешиваться в мои беды. В тот же день главный редактор днепропетровского издательства, которое находилось в этом же здании, узнав, что меня выгнали за фельетон, взял меня на работу, в отдел производственной литературы…
Потом в моей жизни был Сахалин. Я приехал туда по вызову друга – он работал на Сахалинском телевидении.
На дворе был декабрь. У меня в кармане было 20 копеек. Друг, который меня вызвал, уехал в командировку на Курилы и завяз там до весны. Я оказался один.
Но уже на следующее утро вышел на работу в главную газету полуострова – «Советский Сахалин»! Я пришёл прямо к главному редактору. Вошёл в приёмную, обратился к секретарю, мол, так и так, мне к главному. Она, не поднимая головы, махнула за спину, дескать, дверь там, заходи. Это сейчас, чтобы попасть к главному редактору газеты, нужно заранее договариваться, созваниваться – тогда всё было проще.
Я зашёл. В глубине кабинета сидел Василий Ильич Парамошкин. На мне был какой-то замызганный свитерок, который связала жена из старых ниток, к тому же я ухитрился надеть его навыворот... И так пришёл к главному редактору первой газеты Сахалина. Он сидел и тяжело вздыхал, так ему мучительно скучно было меня слушать. Мы оба прекрасно знали, чем кончится наш разговор: он пожмёт мне руку, пожелает успехов, и я выйду несолоно хлебавши… И тут он от нечего делать спросил у меня: «А какое у вас образование?» Когда узнал, что окончил я горный институт и специальность у меня – шахтостроительная, помолчал немного и нажал кнопку. Вошла секретарша. Парамошкин ей: «Зина, наш новый сотрудник – Пронин Виктор Алексеевич – сегодня вечером улетает в командировку в город Углегорск. Ночным рейсом. Значит так: отведи его в бухгалтерию. Командировочные, подъёмные, гостиничные – все деньги, которые ему положены, он должен получить». Мне выдали кучу денег! Я тут же почти все их отправил в Днепропетровск моим брошенным юной жене и малолетней дочке.
И трёх месяцев не прошло, как я стал журналистом № 1. Я ещё не вернулся из первой командировки из Углегорска, а газета уже опубликовала три моих подвала о проблемах угольной промышленности Сахалина. Я шёл в аэропорт, отдавал материал пилоту, курьер из редакции получал его, Парамошкин тут же отправлял текст в набор – и наутро он выходил…
Власти отреагировали почти мгновенно: Москва выделила деньги на подъём угольной промышленности Сахалина. Мне дали квартиру, я смог вызвать на полуостров жену с ребёнком…
На Сахалине я написал и свою первую криминальную повесть. И уже когда мы с супругой переехали в Москву, я послал её в новый журнал «Человек и закон». Меня вызвали в редакцию, поговорили со мной, мою повесть не взяли (и правильно сделали), но взяли меня. Моя задача была писать очерки в журнал – чтобы в каждом номере был очерк на криминальную тему. Я был к тому времени уже почти тёртый калач, так что работа пошла хорошо… Материала для очерков было столько, что хватило на целую повесть 80–90 страниц – её давали в нескольких номерах. Таким образом я и «застолбил» свой жанр… Там же нащупал такую тонкость, как нравственная сторона преступления. И тексты сразу нашли отклик у читателей: каждое утро около моего стола стоял огромный мешок писем.
Потом главного редактора журнала «Человек и закон» перевели в «Огонёк» заместителем главного. И он пригласил меня с собой. Я полгода маялся, потому что уже привык к «Человеку и закону», там-то мне было хорошо. Наконец он уговорил меня. И тут открылись такие перспективы!..
В «Огоньке» меня полюбили. Я продолжил писать криминальные очерки, а потом и повести. Специально под меня был создан отдел морали и права, мне дали кабинет… По соседству был, кстати, кабинет Юрия Полякова. Он тогда был завотделом литературы журнала «Смена». Там мы с ним и познакомились…
Но… Через семь лет я снова написал заявление об уходе. Сейчас об этом вспоминаю с тихим ужасом. Из «Огонька» нельзя было уходить ни в коем случае!.. Но я подал заявление и ушёл. На вольные хлеба. И пошли детективы.
Это как раз было начало 90-х. Я не бездельничал: брал три путёвки на всю зиму в Переделкино – и возвращался весной с новым романом. Первый назывался «Не утонет в речке мяч». Но издательство подумало-подумало, и… назвало этот роман «Банда». Тираж разошёлся за одну неделю. 50 тысяч экземпляров! Сейчас этот тираж выглядит фантастическим… А второй тираж был 150 тысяч! Вот когда начался мой бум…
– А как вы думаете, почему роман был так популярен? Почему так понравился людям?
– Думаю, здесь сработала школа «Человека и закона». На первый взгляд всё как в обычном детективе. Например, убийство. Но кого убили – неважно. Кто убил – неважно. Важно, как вообще такое могло случиться. В первую очередь я ставил нравственные вопросы, которых, как оказалось, читателям не хватало.
– В одном из своих интервью вы сказали, что роман «Падай, ты убит» – лучший из всех, что вы написали и при этом – самый недооценённый. Почему?
– Он недооценён, потому что попадал не в те руки. Название будто бы предполагает детективное содержание, которого там нет и близко. На самом деле название – родом из детства. Я застал послевоенные годы, и мы, мальчишки, играли в войнушку. Нашими винтовками были стебли подсолнечника, а иногда и настоящие автоматы, которые валялись повсюду... Мы ползали с ними и кричали: «Пиф-паф! Падай, ты убит!»
Этот роман больше автобиографический: о том, как я вселялся в полуразваленный дом в Москве, как его ремонтировал, какие гости ко мне приезжали… Там есть мистика – такая «мистика всерьёз», черты магического реализма, хорошая чертовщина… Я считаю, это моя лучшая книга. Но она попадала в руки любителям детектива, а им это не интересно…
Я смирился, но у меня появилась мечта – написать продолжение под названием «Вставай, ты жив». А однажды я подумал: в издательстве «У Никитских ворот» вышло пять томов моих записных книжек. Вот эти пять томов и есть вторая часть романа! «Вставай, ты жив»…
– По многим вашим книгам были сняты фильмы. Как вы оцениваете экранизации своих произведений? Они вам нравятся?
– Да. К «Ворошиловскому стрелку» и «Гражданину начальнику» у меня претензий нет: кое к чему я мог бы, конечно, придраться, сказать, что один-два персонажа не того типажа, но это был бы просто каприз.
Что касается «Ворошиловского стрелка», то у меня была даже мысль переписать эту повесть с учётом того, что появилось в фильме. Например, в фильме есть сцена приезда матери-челночницы, которой у меня нет…
Помню, была одна большая отрицательная рецензия в газете «Советская Россия». Её автор – Рустам Вахитов – сопоставлял книгу и фильм – и отдавал предпочтение книге. Скажем, анализируя образ главной героини, отмечал: в фильме она в короткой юбочке, в распахнутой кофточке, в романе же, напротив, одета очень скромно: в джинсы, в рубашку мужского покроя… И всё в таком духе. Ну что я могу сказать? Мне она и в юбчонке нравилась! Я не придал этому значения. По-моему, фильм совершенно не исказил идею книги: герои мои, события мои, диалоги мои, результаты – мои. Чего мне ещё капризничать перед такой глыбой, как Говорухин?
Кстати, я не предлагал свой текст Говорухину: он сам меня нашёл. Пригласил к себе, сказал так осторожно: мол, мы подумываем экранизировать… Вы не против? Конечно, я был не против! Спросил про сценарий, а он ответил: «Стоп! О сценарии забудьте. Сценарий будут писать профессионалы». Я считаю, что он поступил очень правильно! Авторы произведений обычно тетёшкаются со своими героями, а режиссёру нужно жёсткое с ними обращение. Так что сценарий писали Юрий Поляков, Александр Бородянский и сам Говорухин.
– Если бы вас попросили создать рецепт отличного детектива, какими были бы три основных ингредиента?
– Во-первых, надо писать всерьёз. В детективах не нужны хохмочки – это не повод для дурачеств.
Во-вторых, в своём приговоре надо всегда идти до конца. Автору нужно иметь мужество нажать на курок! Если ты пообещал читателю выстрел – выстрели! Это ещё Чехов завещал...
И, в-третьих, автор должен быть самим собой. Не надо никем притворяться, пытаться выглядеть лучше, чем ты есть. Я никогда не кривляюсь в романах. Не надо бояться событий, к которым ты сам подвёл героев. У автора не должна дрогнуть рука. И к самой затее писать детективы нужно относиться всерьёз.
В преддверии 80-летнего юбилея известный писатель Виктор Пронин поделился с «ЛГ» рецептом идеального криминального романа.
– Вы, можно сказать, начинали свою «детективную» карьеру в журналистике. В том числе работали в журнале «Человек и закон» и знаменитом «Огоньке». Расскажите немного об этом опыте.
– Я начинал свою журналистскую деятельность на Украине. После окончания Горного института получил направление на завод «Запорожсталь», но проработал там совсем недолго.
В то время я серьёзно занимался фотографией. И мой друг собрал мои снимки и отнёс их в редакцию «Комсомолец Запорожья» – меня тут же приняли фотокорреспондентом. Я бросил «Запорожсталь» и ушёл в газету на ставку 70 рублей.
Ну вы представляете себе, что такое было заниматься фотографией в те годы: проявитель, закрепитель – всё нужно было делать вручную. Я выдержал год и ушёл. Уехал в город Днепропетровск, где через некоторое время меня взяли в газету «Молодой ленинец», но уже в качестве литературного сотрудника. В этой же газете я женился, моя будущая супруга работала там фотокором…
Там я тоже продержался недолго. Меня выгнали за фельетон. Его подписали в печать все – от завотдела до главного редактора, он был опубликован. А когда в обкоме фельетон не понравился и нужно было принимать меры, кого выгнали? Молодого сотрудника.
И тут судьба начала вмешиваться в мои беды. В тот же день главный редактор днепропетровского издательства, которое находилось в этом же здании, узнав, что меня выгнали за фельетон, взял меня на работу, в отдел производственной литературы…
Потом в моей жизни был Сахалин. Я приехал туда по вызову друга – он работал на Сахалинском телевидении.
На дворе был декабрь. У меня в кармане было 20 копеек. Друг, который меня вызвал, уехал в командировку на Курилы и завяз там до весны. Я оказался один.
Но уже на следующее утро вышел на работу в главную газету полуострова – «Советский Сахалин»! Я пришёл прямо к главному редактору. Вошёл в приёмную, обратился к секретарю, мол, так и так, мне к главному. Она, не поднимая головы, махнула за спину, дескать, дверь там, заходи. Это сейчас, чтобы попасть к главному редактору газеты, нужно заранее договариваться, созваниваться – тогда всё было проще.
Я зашёл. В глубине кабинета сидел Василий Ильич Парамошкин. На мне был какой-то замызганный свитерок, который связала жена из старых ниток, к тому же я ухитрился надеть его навыворот... И так пришёл к главному редактору первой газеты Сахалина. Он сидел и тяжело вздыхал, так ему мучительно скучно было меня слушать. Мы оба прекрасно знали, чем кончится наш разговор: он пожмёт мне руку, пожелает успехов, и я выйду несолоно хлебавши… И тут он от нечего делать спросил у меня: «А какое у вас образование?» Когда узнал, что окончил я горный институт и специальность у меня – шахтостроительная, помолчал немного и нажал кнопку. Вошла секретарша. Парамошкин ей: «Зина, наш новый сотрудник – Пронин Виктор Алексеевич – сегодня вечером улетает в командировку в город Углегорск. Ночным рейсом. Значит так: отведи его в бухгалтерию. Командировочные, подъёмные, гостиничные – все деньги, которые ему положены, он должен получить». Мне выдали кучу денег! Я тут же почти все их отправил в Днепропетровск моим брошенным юной жене и малолетней дочке.
И трёх месяцев не прошло, как я стал журналистом № 1. Я ещё не вернулся из первой командировки из Углегорска, а газета уже опубликовала три моих подвала о проблемах угольной промышленности Сахалина. Я шёл в аэропорт, отдавал материал пилоту, курьер из редакции получал его, Парамошкин тут же отправлял текст в набор – и наутро он выходил…
Власти отреагировали почти мгновенно: Москва выделила деньги на подъём угольной промышленности Сахалина. Мне дали квартиру, я смог вызвать на полуостров жену с ребёнком…
На Сахалине я написал и свою первую криминальную повесть. И уже когда мы с супругой переехали в Москву, я послал её в новый журнал «Человек и закон». Меня вызвали в редакцию, поговорили со мной, мою повесть не взяли (и правильно сделали), но взяли меня. Моя задача была писать очерки в журнал – чтобы в каждом номере был очерк на криминальную тему. Я был к тому времени уже почти тёртый калач, так что работа пошла хорошо… Материала для очерков было столько, что хватило на целую повесть 80–90 страниц – её давали в нескольких номерах. Таким образом я и «застолбил» свой жанр… Там же нащупал такую тонкость, как нравственная сторона преступления. И тексты сразу нашли отклик у читателей: каждое утро около моего стола стоял огромный мешок писем.
Потом главного редактора журнала «Человек и закон» перевели в «Огонёк» заместителем главного. И он пригласил меня с собой. Я полгода маялся, потому что уже привык к «Человеку и закону», там-то мне было хорошо. Наконец он уговорил меня. И тут открылись такие перспективы!..
В «Огоньке» меня полюбили. Я продолжил писать криминальные очерки, а потом и повести. Специально под меня был создан отдел морали и права, мне дали кабинет… По соседству был, кстати, кабинет Юрия Полякова. Он тогда был завотделом литературы журнала «Смена». Там мы с ним и познакомились…
Но… Через семь лет я снова написал заявление об уходе. Сейчас об этом вспоминаю с тихим ужасом. Из «Огонька» нельзя было уходить ни в коем случае!.. Но я подал заявление и ушёл. На вольные хлеба. И пошли детективы.
Это как раз было начало 90-х. Я не бездельничал: брал три путёвки на всю зиму в Переделкино – и возвращался весной с новым романом. Первый назывался «Не утонет в речке мяч». Но издательство подумало-подумало, и… назвало этот роман «Банда». Тираж разошёлся за одну неделю. 50 тысяч экземпляров! Сейчас этот тираж выглядит фантастическим… А второй тираж был 150 тысяч! Вот когда начался мой бум…
– А как вы думаете, почему роман был так популярен? Почему так понравился людям?
– Думаю, здесь сработала школа «Человека и закона». На первый взгляд всё как в обычном детективе. Например, убийство. Но кого убили – неважно. Кто убил – неважно. Важно, как вообще такое могло случиться. В первую очередь я ставил нравственные вопросы, которых, как оказалось, читателям не хватало.
– В одном из своих интервью вы сказали, что роман «Падай, ты убит» – лучший из всех, что вы написали и при этом – самый недооценённый. Почему?
– Он недооценён, потому что попадал не в те руки. Название будто бы предполагает детективное содержание, которого там нет и близко. На самом деле название – родом из детства. Я застал послевоенные годы, и мы, мальчишки, играли в войнушку. Нашими винтовками были стебли подсолнечника, а иногда и настоящие автоматы, которые валялись повсюду... Мы ползали с ними и кричали: «Пиф-паф! Падай, ты убит!»
Этот роман больше автобиографический: о том, как я вселялся в полуразваленный дом в Москве, как его ремонтировал, какие гости ко мне приезжали… Там есть мистика – такая «мистика всерьёз», черты магического реализма, хорошая чертовщина… Я считаю, это моя лучшая книга. Но она попадала в руки любителям детектива, а им это не интересно…
Я смирился, но у меня появилась мечта – написать продолжение под названием «Вставай, ты жив». А однажды я подумал: в издательстве «У Никитских ворот» вышло пять томов моих записных книжек. Вот эти пять томов и есть вторая часть романа! «Вставай, ты жив»…
– По многим вашим книгам были сняты фильмы. Как вы оцениваете экранизации своих произведений? Они вам нравятся?
– Да. К «Ворошиловскому стрелку» и «Гражданину начальнику» у меня претензий нет: кое к чему я мог бы, конечно, придраться, сказать, что один-два персонажа не того типажа, но это был бы просто каприз.
Что касается «Ворошиловского стрелка», то у меня была даже мысль переписать эту повесть с учётом того, что появилось в фильме. Например, в фильме есть сцена приезда матери-челночницы, которой у меня нет…
Помню, была одна большая отрицательная рецензия в газете «Советская Россия». Её автор – Рустам Вахитов – сопоставлял книгу и фильм – и отдавал предпочтение книге. Скажем, анализируя образ главной героини, отмечал: в фильме она в короткой юбочке, в распахнутой кофточке, в романе же, напротив, одета очень скромно: в джинсы, в рубашку мужского покроя… И всё в таком духе. Ну что я могу сказать? Мне она и в юбчонке нравилась! Я не придал этому значения. По-моему, фильм совершенно не исказил идею книги: герои мои, события мои, диалоги мои, результаты – мои. Чего мне ещё капризничать перед такой глыбой, как Говорухин?
Кстати, я не предлагал свой текст Говорухину: он сам меня нашёл. Пригласил к себе, сказал так осторожно: мол, мы подумываем экранизировать… Вы не против? Конечно, я был не против! Спросил про сценарий, а он ответил: «Стоп! О сценарии забудьте. Сценарий будут писать профессионалы». Я считаю, что он поступил очень правильно! Авторы произведений обычно тетёшкаются со своими героями, а режиссёру нужно жёсткое с ними обращение. Так что сценарий писали Юрий Поляков, Александр Бородянский и сам Говорухин.
– Если бы вас попросили создать рецепт отличного детектива, какими были бы три основных ингредиента?
– Во-первых, надо писать всерьёз. В детективах не нужны хохмочки – это не повод для дурачеств.
Во-вторых, в своём приговоре надо всегда идти до конца. Автору нужно иметь мужество нажать на курок! Если ты пообещал читателю выстрел – выстрели! Это ещё Чехов завещал...
И, в-третьих, автор должен быть самим собой. Не надо никем притворяться, пытаться выглядеть лучше, чем ты есть. Я никогда не кривляюсь в романах. Не надо бояться событий, к которым ты сам подвёл героев. У автора не должна дрогнуть рука. И к самой затее писать детективы нужно относиться всерьёз.