Лавры для убийцы

Престижная национальная премия в области неигрового кино и телевидения «Лавровая ветвь» неожиданно обросла громкими скандалами. 

Несколько кинематографистов написали в оргкомитет, что просят снять свои фильмы из объявленных списков с номинациями, а Павел Лобков отказался даже от полученной в далеком 2000 году статуэтки. Причиной стало включение в лонг-лист номинантов на звание «Лучший по профессии» оператора Сергея Пчелинцева, который обвиняется в жестоком убийстве священника Павла Адельгейма. Эта история потрясла страну летом, следствие и психиатрическая экспертиза еще не дали свое заключение, но убийство — свершившийся факт. Так почему же это не стало препятствием для жюри первого тура?

Вообще я не раз убеждалась, что документалистика — совершенно особая сфера кинодеятельности. Она работает с реальностью непосредственно и лепит свои сюжеты прямо из живого материала, довольно часто не используя никакого наркоза. Если стреляют и кричат — значит надо снимать, потом разберемся кто и почему. Если на твоих глазах неприкаянный герой, на которого потрачена бездна времени, в истерике пытается покончить с жизнью — снимай, не думай о последствиях. Если ты заехал к тяжелобольной матери, а она скончалась в этот момент — расчехляй камеру, запечатлевай уход человека из жизни. У документалистов профессиональный высокий порог чувствительности. Случается, они этим бравируют и даже иногда считают свою работу неподсудной с точки зрения обычной морали. Не спорю, бывают и такие издержки профессии. Однако конкурсный отбор на главную национальную премию — это не съемки горячего материала, которые возможны только здесь и сейчас. Тут ничего спонтанного нет.

Да и случай-то вполне ясный. Картину «Катя», которую снимал Пчелинцев, оценивать можно и нужно — не надо делать ни в чем не повинного режиссера заложником ситуации, это ее, Анны Шишовой, авторское произведение. А вот подследственного в номинацию включать не следует как минимум для того, чтобы не ронять тень ни на саму премию, ни на остальных участников конкурса. Ведь не в вакууме все это существует: едва опубликовали списки, тут же пошла волна недоумения, как может номинироваться убийца, что это за дикий пиар на крови. Честно говоря, меня сильно удивили те люди в документальном и журналистском сообществе, кто рьяно доказывал, что «Лавровая ветвь» — профессиональная премия, что если операторская работа сделана хорошо, ее художественную ценность никак не принижает недавнее преступление. Я все ждала чего-то вроде «хороший человек не профессия» и дождалась. А один из спорщиков договорился в социальной сети до того, что «каждый Брейвик имеет право на то, чтобы проявить талант». И поди разбери — это он шутит так или широту своих взглядов демонстрирует. Прав был Федор Михайлович, когда устами Мити Карамазова восклицал в отчаянии: «Нет, широк человек, слишком даже широк, я бы сузил».

Организаторы все обвинения в пиаровских целях отвергают, но и скандал замять по-быстрому не захотели — решили отстоять принцип неподсудности, мол, пусть все решит Совет премии под председательством Эдуарда Сагалаева. Очень надеюсь, что решит ко всеобщему примирению. Но раз речь заходит о принципах, то это уже разговор мировоззренческий. За принципы, позволяющие каким-то виртуозным способом отделить преступление от преступника, а результат его работы от личности, надо отвечать — отзывом картин с конкурса, полупустым залом на церемонии вручения и т. п. Два года назад Ларс фон Триер позволил себе на Каннском фестивале пару опрометчивых провокативных высказываний про Гитлера и евреев. Никто от этого не умер. Многие даже смеялись. Но гениальный режиссер был тут же объявлен персоной нон грата. Так стоит ли несомненная репутация сомнительной широты?

Ирина Любарская

«Итоги»

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе