Человек-эпоха: историк джаза Владимир Борисович Фейертаг. 88 лет

В честь дня рождения Владимира Борисовича «Джаз.Ру» с удовольствием делает
достоянием читателей Яндекс Дзен фрагменты монументального интервью, которое он дал заместителю главного редактора нашего издания Анне Филипьевой к своему 80-летию: полностью оно выходило на бумаге («Джаз.Ру» №6/7-2011) и на основном сайте журнала.


Владимир Фейертаг на фестивале «Джаз над Волгой», Ярославль, 2011


Вроде бы нет причин сомневаться в том, что этот моложавый жизнерадостный человек, который, щедро делясь своими знаниями о джазе и своей бесконечной любовью к нему, привёл в «джазовый лагерь» тысячи, десятки тысяч людей по всей Руси великой — теперь, выражаясь научной латынью, октогенарий. То есть «живущий девятое десятилетие». А всё равно не верится.


ВИДЕО: Владимир Фейертаг дирижирует оркестром Jazz Philharmonic Big Band во время празднования своего 80-летнего юбилея в Санкт-Петербургской Академической капелле 27 декабря 2011.

“Песня о Волге” Исаака Дунаевского. Аранжировка Владимира Фейертага



Два диплома и один оркестр

Я всегда был и аккомпаниатором, и заводилой, играл на вечерах… Потом, году в 1954, когда стало можно, у меня в городе уже был оркестр. Играли немножко на закрытых школьных вечерах… Иногда в университете меня просили: «Мы знаем, что у тебя оркестр. Давай, устрой нам студенческий вечер!» Я приводил ребят, играли «In the Mood»… Так это всё началось. Потом, когда я попал в качестве преподавателя на кафедру иностранных языков в Военно-механическом институте, носящем теперь имя маршала Устинова, я был один мужчина на кафедре, и семейные женщины сразу сбагрили мне все вечерние часы. Я был молоденький, а они все постарше…

Я посмотрел — у меня день получается свободный. И я пошёл в музыкальное училище, скрыв свой диплом. Принёс аттестат и сказал, мол, вот, хочу поступить. А там был недобор, и не хватало одного теоретика или композитора. Мне сказали: «Умеешь писать музыку?» Я сказал: «Нет». «Ну хоть что-нибудь ты написал?» Я сыграл им какой-то фокстрот, и они сказали: «Ну, давай, возьмём тебя условно на полгода». И взяли. Причём я к тому времени уже разучился прилично играть на рояле. С трудом сдал вступительный экзамен по фортепиано...



Секция критики

...Взять, например, джаз-клуб. Это 1958 год, я на третьем курсе музыкального училища, на меня уже смотрят почти как на профессионального музыканта. Вот, говорят, ты займёшься в джаз-клубе секцией критики. Какая критика?! С чего вы взяли? А вот займёшься. А секция менеджмента — это Вадим Юрченков. Он знал английский, водил к нам американцев, из-за чего нас вызывали в райком и говорили: «Хватит иностранцев таскать! Занимайтесь советской песней». Мне было обидно, потому что я не хотел, чтобы клуб закрыли. Он ведь всё время висел на волоске, всё время нас предупреждали… А получалось что? Валя Мысовский читает лекцию о Новом Орлеане. Нам говорят: «Так, а кто-нибудь прочитает лекцию о советском джазе?» А все нос воротят. Тогда они ко мне: «Ну вот, ты у нас учишься в музыкальном училище. Давай ты». Хорошо, я прочитал какую-то лекцию, но на неё никто не пришёл. Кого интересовал советский джаз? А я всего лишь хотел выручить клуб, понимаете?


Владимир Фейертаг


В институте все знали, что я учусь музыке. У меня было полставки, но я зарабатывал на танцах, у меня был оркестр, я считаю, один из десятки первых оркестров города. Конечно, я не [Иосиф] Вайнштейн, которого я ходил слушать и таким образом учился чему-то, и у которого были все звёзды. Но оркестровки, которые играли они, я просить бы не стал: мои ребята этого не сыграли бы. Это были инженеры, врачи… Совместители! Но это был оркестр, на который ходили танцевать, потому что мы играли «западный» репертуар. Я старался снимать и аранжировать всё это, и пошёл в училище именно потому, что вдруг почувствовал, что мне не хватает образования. А в училище у меня была репутация человека, который занимается джазом. Поэтому на академических экзаменах меня гнобили, говорили: «Ну, всё равно вы не наш человек, не любите русскую музыку; «тройка» вам — и идите, гуляйте». Хотя я мог знать предмет...

В джаз-клубе тоже был биг-бэнд. Да, я им руководил, но мне было интересно и поиграть, поэтому я частенько садился к роялю…

Когда я был на четвёртом курсе, мой педагог сказал мне: «В Музгизе очень хотят издать книжечку о джазе. Ты же занимаешься джазом, напиши! Я помогу тебе её продвинуть, познакомлю тебя». И меня познакомили с редакцией. Там работали очень хорошие люди, что называется, «с фигой в кармане». Они выпускали Стравинского и другие несколько крамольные вещи. Мне сказали: «Мы хотим выпустить книжку о джазе. Сделаем вам рецензии, давайте!» Впоследствии они проверяли у нас каждое слово, но в итоге что-то вышло. Мы же, в общем-то, ничего сами не писали, а только компилировали — Мысовский в основном, поскольку он лучше знает английский, чем я. Поэтому книжка — это в первую очередь заслуга всё-таки Вали. Но поскольку процесс пошёл от меня, то я пробивал, занимался этим. Потом мы втроём с редактором сидели и укладывали всё это, как могли. И хотя в результате получили фельетон в «Советской культуре», который назывался «ЭнциклопУдия джаза», но это сыграло некоторую роль, потому что это был уже шаг к известности в джазовых кругах. Стали говорить: «О, люди о джазе рассказали. Надо же!» И мы с Валей были нарасхват. Но Валя не любил публичность в принципе. Ему бы на барабанах поиграть!


Обложка книги Владимира Фейертага и Валерия Мысовского. Музгиз, 1960



Аранжировки и квартира

Меня стали приглашать читать лекции. Года три я читал в основном бесплатно. Бывало, что и платили, но мне это не было нужно. У меня в городе было тогда два самодеятельных оркестра, и я зарабатывал достаточно прилично. Потом, если честно говорить, меня кормили аранжировки. Я сдавал их в библиотеки, и другие оркестры их играли. Мне стали делать заказы, например, на какие-то обработки Дунаевского. Что-то писал для оркестра цирка. То есть я профессионально работал как аранжировщик, и этим периодом очень доволен. Честно говоря, кооперативную квартиру я построил на деньги от аранжировок.


Владимир Фейертаг


А потом я понадобился как лектор и ведущий — в основном ленинградским музыкантам. Прежде всего понадобился [Иосифу] Вайнштейну, который стал постепенно превращать свой оркестр в концертный. Например, играли летом в Саду Отдыха — каждый день, две недели подряд. Люди с Невского бесплатно заходили, слушали джаз, и надо было, чтобы кто-то это комментировал. И это делал я. Естественно, тогда я ещё и не думал о том, чтобы получать за это зарплату. Но Вайнштейн сказал: «Надо вас узаконить. Давайте сходим в Ленконцерт, и я вас там представлю». Привёл меня в филармонический отдел Ленконцерта, где согласились меня прослушать.

Раньше ведь нельзя было обойтись без лектора. Перед тем, как читать стихи Есенина, лекторы объясняли, насколько он был плохой поэт и не понимал советской власти. Даже классическая музыка в филармонии — и та требовала вступительного слова лектора. Обязательно! Сродни тому, как в любой переводной книге тех лет обязательно было предисловие литературоведа, объясняющее нам, например, какой [Кнут] Гамсун подлец (смеётся). И я практически был таким… идеологическим работником, выходит так. Но меня взяли...



Лекции про Pink Floyd

Будучи лектором, я разработал абонементы, которые включали рок, советскую песню и джаз. Естественно, я не мог делать абонементы только про американский джаз. Всё-таки я понимал, где работаю. Я брал самые ходовые темы, у меня тогда была информация и информаторы, я всё это прослушивал. У меня были темы «Beatles до распада», «Beatles после распада». Была моя любимая группа Pink Floyd, и я читал лекцию «Космическое путешествие ансамбля Pink Floyd» — естественно, об их восьмом диске «Обратная сторона Луны». Позже вышла «Стена»… Всю музыку Pink Floyd я знал наизусть, прослушал всё. Потом у меня были Uriah Heep «День рождения волшебника», тоже любимый мой альбом… Кроме того, я мог делать что-то по заказу. Например, в общежитии при ПТУ мне говорили: «А вот есть группа Led Zeppelin…» Значит, я специально занимался, готовил что-то о Led Zeppelin.


Владимир Фейертаг



Разрешение в обкоме

Я часто подчёркиваю двойную мораль в нашем обществе. Мы жили по принципу «в общем-то, лучше не надо, но если это приносит прибыль, то давай сделаем». Только закроем дверь и никому не скажем. Или если есть покровитель, чтобы получить разрешение… Сначала мы проводили «Вечера джаза». Потом стали называть их фестивалем, для чего надо было получить разрешение в обкоме партии. Потом стали убеждать обком, что фестиваль должен быть международным. В результате сначала пригласили чеха, потом болгарина, потом шведов… А потом уже Госконцерт знал, что в ноябре в Ленинграде фестиваль, значит — будут гастролёры. Спрашивали, мол, вы не возьмёте?..



Быть командировочным

С 1972-го года у меня шли абонементы в хороших залах. Тоже Ленконцерт. В академическую филармонию ещё не пускали, да это было и не нужно. Концертный зал у Финляндского вокзала, Театр эстрады на Желябова — это были посещаемые залы. Идёт, например, абонементный концерт-посвящение Оскару Питерсону. Играет трио Леонида Чижика. Билеты проданы все. Абонементы проданы! Значит, просят сделать второй концерт, дают разрешение. Когда дало концерт трио [Вячеслава] Ганелина, конную милицию вызывали, я вам честно говорю! Потому что люди ломали двери и на концерты Ганелина, и на концерты Чижика. Потому что Чижик был единственным пианистом, который так раскованно играл тогда с трио. Когда он играл на бис Цфасмана, все умирали. Или когда играл фантазию Дунаевского… Вы послушайте, как играет! Так, как Чижик, сегодня никто не играет. Это был пианист экстра-класса...

...Мне нравилось быть командировочным. Наверное, это какая-то генетическая предрасположенность. Разъездной театр, детство… Я привык к дорогам и вошёл в эту гастрольную струю. Мне нравилось ездить. Дома ненавидели мои поездки, а я ездил, хотя заработать можно было и дома. Но атмосфера переезда, контакта с филармониями… Потом, местные музыканты всегда приходили на концерт. Я знакомился с местными музыкантами, они играли джем, потом кого-то вытаскивали. Как появился, допустим, Андрей Кондаков, который учился в Петрозаводске? Приехали мы с Чижиком — он пришёл знакомиться. Приехали с «Аллегро» — он пришёл знакомиться. Потом поиграл. Я вижу — хорошо играет. Я говорю: «Андрюша, может быть, на фестиваль приедете?» У него ансамбль в Петрозаводске. Приехал в Питер на фестиваль, попал на пластинку. Вот вам первое явление Кондакова народу. Как появилась джаз-группа «Архангельск»? То же самое. Я привёз их в Донецк на фестиваль в 73-м году. Сейчас не буду перечислять, но я многих так вот повытаскивал из своих городов, потому что были фестивали, я знал, где они проводятся, к моим рекомендациям люди прислушивались, и я считаю, что это было полезное дело. Не могу сказать, что горжусь этим, но так случилось, что я был «разводным» и диспетчером, и меня это устраивало...

...Практически поняв систему изнутри, я проводил фестивали от имени Ленконцерта. Главное, чтобы у человека была ставка (официальный статус, позволявший выступления на концертной сцене. — Ред.). И главное, чтобы за него отвечала концертная организация. Если он приезжает с нарядом на выступление, и если он не плетёт на сцене антисоветчину — всем плевать, что он делает. Скажем, музыкант играет на саксофоне. Какие к нему могут быть претензии? Например, приезжало Трио Ганелина из Литовской филармонии. Что они вытворяли на сцене — никого не волновало. Литовцы отвечают! Что, кому-то не понравилось? Звоните в филармонию Литвы, а мы деньги перечислили. Люди боялись только ответственности. Почему на первом и на втором фестивале мне тормозили выступление питерских музыкантов? Потому что не хотели отвечать: «У тебя все приезжие? Хорошо! Главное, наших не выпускай!» Голощёкин пробивался на фестиваль через обком партии! Вы можете в это поверить?!


Владимир Фейертаг


Три раза меня снимали с работы: за реплики со сцены и за участие в концерте Курёхина. Был такой знаменитый концерт в Питере, когда Курёхин с Гребенщиковым в День космонавтики протыкали воздушные шарики, потом Гребенщиков пилил гитару на щепки, а Курёхин разбивал рояль, и в этом же зале была несанкционированная выставка художника-абстракциониста. На концерте присутствовал кто-то из райкома партии, и, конечно, донесли. Директора Дворца культуры тогда сняли и исключили из партии. Потом позвонили в Ленконцерт и сказали: «Ваш лектор Фейертаг читал лекцию и всё это анонсировал». А меня Дворец культуры заказал, и я должен был идти. Я же не знал, что там будет. Вот я сидел и думал, чем же всё это кончится? Естественно, я не писал никакой докладной записки, ничего такого. Другой человек, может быть, подсуетился бы. А я ждал спокойно неделю, потом вдруг меня вызвали и сказали: «Всё, ты отстранён от работы на месяц. Отдыхай. Никакой зарплаты. Пиши объяснения, что там было в зале. И напиши тезисы всех своих лекций, и дальше читай то, что напишешь». Ну, всё-то, конечно, невозможно написать! Я накропал какие-то там тезисы, которые потом лежали в папке у директора…

Шум большой был. Но это был самый яркий случай. А были и мелочи. Например, у меня был абонемент в концертном зале Финляндского вокзала, лет десять шёл. На этот абонемент ходили американцы из консульства. За ними, соответственно, вели наблюдение, и эти люди доносили в Ленконцерт: «Это ваш концерт идёт? Ваш человек выступает? Он со сцены говорил, что американские пластинки лучше наших, что фирма «Мелодия» плохо записывает». Ну, я мог себе позволить что-то такое. Иногда обходилось, иногда нет. А иногда в публике раздавались аплодисменты на мою реплику. Я ничего такого не делал специально, это были экспромты. Честно говорю, никогда не было заготовок. Но реакция человека в зале — ага, хлопают, значит, сказал не то. Донесение. И доходило до Управления культуры, где меня в лицо-то не знали. Звонили: «Там Фейертаг выступал, что-то сказал. Разберитесь». Что-то сказал! Даже не знают, что! Но снимем с работы на всякий случай. Накажем...

...Я рассказываю эти истории, потому что на самом деле мне было это смешно. И в то же время это была такая милая тусовка! Мы все друг друга не знали, а сталкивались у кассы в день получки. Я был своим человеком, мог войти в любой кабинет, кроме самого директора, но мне и не нужно было. А к худруку — всегда. Поэтому, когда Ленконцерт уже загибался, они пытались спастись даже с моей помощью.

Десятидневный фестиваль Гершвина — это последнее, что я с ними провёл. Ленконцерт остался ужасно доволен. Потом меня вызвал человек, который оттуда ушёл, и сказал: «Что ты делаешь в Ленконцерте? Не будет там толку. Переходи к нам». Это был театр Боярского «Бенефис», и я начал делать фестивали от его имени. Проводил фестиваль «Мы помним Эллингтона», потом «Золотая труба Армстронга». Это были городские праздники! Площадки на улицах… Духовный концерт (Концерт духовной музыки Дюка Эллингтона. — Ред.) мы тогда сделали, Дима Серебров написал всю аранжировку. Потом в «Бенефисе» всё это заглохло, стало не нужно, и я там уже только получал какие-то символические деньги как редактор и пользовался междугородним телефоном и факсом. А потом пошли компьютеры, стало не нужно и это.

В 2007-м году я окончательно ушёл из «Бенефиса» и передал трудовую книжку в Университет культуры, где к тому моменту уже работал пятнадцать лет как совместитель с почасовой оплатой труда. Теперь я у них штатный доцент, и они должны присвоить мне профессора, потому что заслуженный деятель искусств или народный артист равняются профессору. В творческом вузе это делается без защиты, так что, может быть, в 82 года я получу профессора (на самом деле Владимир Борисович получил учёное звание профессора в 80 лет. — Ред.). Честно говоря, моё начальство, которое всё это проталкивает, просто считает, что они должны платить мне лучшие деньги. И я согласен с ними в этом. Хотя, конечно, вы же знаете, сколько на самом деле получает профессор…


Владимир Фейертаг


Библиография Владимира Фейертага

«12 интервью о джазе». Композитор, Санкт-Петербург, 2018
«А почему джаз?». Скифия, Санкт-Петербург, 2018 ПОДРОБНОСТИ НА НАШЕМ КАНАЛЕ
«Джаз от Ленинграда до Петербурга. Время и судьбы» (расширенное издание). Планета Музыки, Санкт-Петербург, 2013
«История джазового исполнительства в России». Скифия, Санкт-Петербург, 2010
«Джаз в России. Краткий энциклопедический справочник». Скифия, Санкт-Петербург, 2009
«Джаз. Энциклопедический справочник». Скифия, Санкт-Петербург, 2008
«Джаз в Петербурге. Who is Who» Скифия/Семантика-С, 2004
«Диалог со свингом. Давид Голощекин о джазе и о себе». КультИнформПресс, Санкт-Петербург, 2003
«Джаз. XX век» (энциклопедический справочник). Скифия, Санкт-Петербург, 2001
«Джаз от Ленинграда до Петербурга: Время и судьбы. Фестивали джаза. Кто есть кто». Санкт-Петербург, 1999
«Джаз» (в соавторстве с Валерием Мысовским), Музгиз, Ленинград, 1960

Поделиться