Как сбылись мечты Скрябина

Мистерия, о которой мечтал Александр Николаевич Скрябин, состоялась!
Только произошло это не у подножия Гималаев в солнечной Индии, в мистическом храме, существовавшем лишь в воображении композитора, а в другом храме искусства – Концертном зале им. Чайковского в Москве на Большом фестивале РНО.
Большой фестиваль РНО.
//rno.ru


Священнодействие свершилось

Пусть через 100 лет, пусть исполнялась не собственно «Мистерия» (ее, как известно, композитор нотами записать не успел), а другие произведения Скрябина – сочинение для симфонического оркестра «Мечты», концерт для фортепиано с оркестром и симфония № 2 – все равно священнодействие свершилось.

Мысленно вынашивая в последние годы жизни план масштабного и, вероятно, лучшего своего сочинения, Скрябин мечтал не просто о духовном единении исполнителей и слушателей – такое случается, пожалуй, на каждом хорошем концерте или спектакле. Своей «Мистерией» композитор хотел объединить, ни много ни мало, все человечество, чтобы через катарсис произошло очищение и перерождение всех живущих на Земле. Он верил в то, что музыка может сделать людей лучше.

На концерте Российского национального оркестра и Михаила Плетнева случилось и всеобщее единение, и очищение через катарсис. Зал был полон единомышленников, которые слились в музыкальном экстазе. Под словом «экстаз» автор знаменитой «Поэмы экстаза» подразумевал высшую степень восторга, воодушевления, радости и счастья.


Симфоническая миниатюра «Мечты»

О «Мечтах» хотелось сказать: чудесно, но… мало. Изначально Скрябин сочинял исключительно для фортепиано – этюды, вальсы, сонаты, ноктюрны, прелюдии, а «Мечты» стали первым его законченным и исполненным произведением для симфонического оркестра. Вероятно, поэтому по времени звучания оно получилось миниатюрным как ноктюрн или прелюдия. Изначально композитор так и назвал свою первую симфоническую пьесу – «Прелюдия».

Оркестр, игравший в этот вечер под управлением американского дирижера Хобарта Эрла, продемонстрировал чудеса нюансировки. Если читать партитуру как книгу, то музыка была о том, что мечты несбыточны, а робкие надежды тщетны. И скрипки пианиссимо пели свою печаль… Но самой впечатляющей в исполнении симфонической пьесы «Мечты» оказалась пауза – выразительная и глубокая как вздох. Внезапная как остановка сердца. Музыка на миг прервалась и… полилась снова. В такие мгновения понимаешь глубину высказывания: «Лучшая музыка – это тишина». В таком контексте тишина паузы прозвучала как самая божественная музыка.

Однако «Мечты» (или «Прелюдия») в буквальном смысле оказались прелюдией к главному, ради чего в этот вечер был переполнен зал: на сцену в качестве пианиста вышел художественный руководитель Российского национального оркестра Михаил Васильевич Плетнев.


Скрябин, Рахманинов и многие другие

При жизни композитора немногие пианисты исполняли его произведения. Сам Скрябин был пусть не единственным, зато непревзойденным исполнителем собственных фортепианных сочинений.

Скрябин и Рахманинов знали друг друга с детства: вместе учились в пансионе Н.С.Зверева. Есть известная, вошедшая в хрестоматии по истории музыки фотография: в центре Зверев, вокруг него ученики – «зверята», как их тогда называли, – слева от педагога юный Саша Скрябин, справа Сережа Рахманинов, оба ставшие впоследствии классиками отечественной музыки. На снимок невозможно смотреть без слез – какие же они там дети! Словом, Рахманинова и Скрябина многое связывало, хотя близкими друзьями они не были – только учились вместе. И когда Рахманинов пришел навестить заболевшего Скрябина и уже не застал его в живых – опоздал на какие-то два-три часа! – он не мог смириться с тем, что Скрябина больше нет. И дал благотворительный концерт в помощь семье покойного композитора, где исполнил его фортепианные сочинения. Исполнил, конечно, по-своему, по-рахманиновски. Чем, естественно, вызвал шквал недовольства: «Это не Скрябин!» – возмущались одни. «Надо создать общество по охране наследия Скрябина!» – шипели другие. И только вдова композитора поблагодарила Сергея Васильевича: «Вы показали, сколько же в нем, оказывается, было внутренней силы!»

Вообще-то Рахманинова по совокупности всех его деяний – за его великую музыку, за помощь, которую он оказывал всем – и неимущему студенту Московской консерватории, и коллегам-композиторам, за концерты в фонд помощи Красной Армии, которые он давал в 1943 году, уже будучи смертельно больным, – за все это его давно пора причислить к лику святых.

Так вот именно он, любимый нами Сергей Васильевич Рахманинов, одним из первых доказал, что музыка Скрябина не умерла вместе с композитором: скрябинские сочинения как бриллианты еще будут сверкать разными гранями под пальцами других пианистов, неповторимых индивидуальностей.


Плетнев играл как Скрябин?

Михаил Плетнев, один из лучших дирижеров и пианистов мира, часто гастролирует за рубежом и по городам России. Выступая в Москве, чаще становится за пульт, управляя Российским национальным оркестром. Поэтому сам факт его выхода на сцену в качестве пианиста – уже событие. Такое случается в нашей столице редко – два-три раза в сезон. Билетов в кассе на сольные выступления маэстро нет за полгода до концерта. Поэтому к моменту выхода на сцену Михаила Плетнева в зале царило восторженное ожидание, предчувствие чего-то удивительного...

Единственный написанный Скрябиным концерт для фортепиано с оркестром фа-диез минор, соч. 20, был исполнен в редакции Михаила Плетнева.

И при первых же звуках рояля у меня из глаз полились слезы – непрошенные, чистые как слезы младенца. Что это со мной? Или я впервые в жизни попала на концерт классической музыки? Нет. Но когда происходит волшебство, таинство, нечто магическое, сверхъестественное – логического объяснения слезам не найти.

Казалось, пианист играл пассажи, не касаясь клавиш. Иначе как чудом это не назовешь. А когда в партии фортепиано случались паузы, Михаил Плетнев слухом и всем своим существом внимал оркестру, едва заметно кивая в такт подбородком. Понимающему зрителю стало ясно: реально он находился за роялем, а мысленно – еще и за дирижерским пультом. Он словно бы раздвоился. Я поймала себя на мысли: вот если бы он мог и играть, и управлять оркестром одновременно! Правда, это нереальная, двойная нагрузка. Хотя и такое на концертах Плетнева иногда случается: он только просит снять верхнюю крышку рояля, чтобы лучше видеть всех оркестрантов. Находившийся в этот вечер за пультом дирижер Хобарт Эрл и Российский национальный оркестр максимально точно воплотили созданную маэстро редакцию скрябинского концерта.

Ритмичные и настойчивые аплодисменты публики говорили: «Мы не можем вас отпустить, Михаил Васильевич, мы ждем, чтобы вы сыграли «на бис». После того, как пианиста три раза вызвали на поклоны, он исполнил этюд ор. 2 № 1 Скрябина.

И тут, во время исполнения этюда, случилось то, что, по свидетельствам современников, происходило на концертах самого Скрябина. Оркестранты на сцене и зрители в зале замерли: мы все словно бы перестали дышать, сделали вдох на первых звуках и выдох – на последней ноте этюда. Говорят, поклонники Скрябина жадно внимали не только каждому звуку рояля, но и каждому тончайшему отзвуку, порождаемому его божественной педализацией, о которой еще при жизни композитора ходили легенды. То же самое произошло, когда мы слушали игру Плетнева: у нас перехватило дыхание. Это было сыграно тонко, изящно, легко, воздушно, филигранно, изысканно, волшебно... Тончайшая нюансировка, которую невозможно прописать в нотах, а можно лишь прочувствовать... Главное – те же слова когда-то говорили о Скрябине. Значит, Плетнев играет так, как сыграл бы сам Скрябин? Лично для меня во время исполнения этюда любимый наш Скрябочка, – так называли его самые близкие друзья и родные, – присутствовал в зале.

И снова слезы навернулись на глаза – оттого, что музыка грустная и прекрасная, и исполнение изумительное. И вся жизнь Скрябина, трудная и короткая как полет сверкающей кометы, промелькнула перед глазами…

В молодости композитор получил травму правой руки и временно не мог играть, а для музыканта это не просто болезнь, это – трагедия. Но Скрябин даже неподвижность правой руки сделал предлогом для совершенствования исполнительского мастерства: сочинил фортепианные произведения для левой руки – этюды, вальсы, прелюдии, среди которых ноктюрн, вызывавший особый восторг публики. До конца дней Скрябин не имел своего дома – жил, скитаясь по съемным углам. Познал блестящий успех. Но его больно ранило непонимание коллег. «Не от мира сего», – самое мягкое, что о нем говорили. Некоторые откровенно считали его безумцем. Дескать, задумал какую-то «Мистерию»… «А если я не захочу умирать и перерождаться вместе со всем человечеством?», – по-доброму подтрунивал над бывшим учеником консерваторский педагог С.И.Танеев. Некоторые современные Скрябину композиторы не поняли или, увы, не захотели понять, что перед ними гений. По-моему, им просто не хватило великодушия это признать.

В этом смысле Михаилу Плетневу гораздо больше повезло с современниками. По крайней мере, они понимают, с кем имеют дело. Например, выдающийся пианист Борис Березовский рассказывал на телеканале «Культура» о победителях Международного конкурса им. П.И.Чайковского разных лет и очень тепло отзывался о своих коллегах, о каждом сказал добрые слова: один – талантливый, другой – одаренный, третий – работоспособный. И только в отношении Плетнева он дважды употребил эпитет «гениальный», сказав: «Это абсолютно гениальный дирижер и гениальный пианист». Первую премию и золотую медаль VI Международного конкурса им. П.И.Чайковского пианист Плетнев завоевал в 1978 году, опять же, по словам Березовского, «не оставив конкурентам ни малейшего шанса на победу». С тех пор прошло почти сорок лет – долгих лет концертной деятельности, накопления опыта и исполнительского мастерства, которое усовершенствовалось за годы.

В гримерной в антракте знакомые и незнакомые Плетневу люди, благодаря за концерт, тихо, просто и без пафоса говорили: «Спасибо, Михаил Васильевич, это гениально». И лично мне радостно от того, что мы – и публика, и равновеликие по масштабу дарования коллеги, и оркестранты РНО – все отдаем себе отчет в том, что рядом с нами живет и трудится гений. Может, действительно люди стали более чуткими, искренними? Ведь Скрябин так верил, что искусство способно сделать человечество лучше!

При всех восторженных отзывах поклонников Плетнев всегда держится предельно скромно – и на сцене, и за кулисами, и в жизни. Это одно из моих давних жизненных наблюдений: чем более человек велик, тем он и более скромен. Если бы меня попросили одним словом отозваться о выступлении пианиста Михаила Плетнева на Большом фестивале РНО, я бы сказала: «Потрясение».


Симфония № 2: музыка революции

Давайте взглянем на симфоническую карту России. Произведения Скрябина исполняются крайне редко. Его сочинения есть в репертуаре трех оркестров Москвы и двух симфонических коллективов в регионах. Всего лишь пять оркестров России исполняют Скрябина! Почему так мало? Ответ прост: Скрябин непостижимо сложен. Причем сложен не столько для оркестрантов и восприятия слушателей, сколько для дирижеров. Не каждый руководитель способен разобрать партитуры этого автора, а затем разучить и довести до совершенства вместе с оркестром: слишком кропотливая интеллектуальная работа.

Вторую симфонию биографы Скрябина называют «многострадальной» – настолько непонятой и отвергнутой оказалась она коллегами. Кто же не принял новизну скрябинского языка? Композиторы Анатолий Лядов, Александр Глазунов и патриарх русской музыки XIX века Николай Андреевич Римский-Корсаков. Читая отзывы коллег о симфонии № 2, испытываешь почти физическую боль: как же сердце Скрябина выдержало такое? Представьте, в Петербурге на обеде по случаю первого исполнения симфонии № 2 Римский-Корсаков произнес: «Позвольте мне, господа, провозгласить несколько фантастический тост и выпить за здоровье одного очень мною уважаемого музыкального деятеля, а именно – консонанса, ибо когда консонанс будет здоров, то и диссонанс будет здоров, выразителен и прекрасен». Причем, Римскому-Корсакову принадлежит отнюдь не самое резкое высказывание, оно скорее ироничное, шутливое. А вот Антон Аренский в письме С.И.Танееву отозвался о новом скрябинском сочинении жестоко: «В афише грубая ошибка: вместо «симфония» нужно было напечатать «какофония», потому что в этом, с позволения сказать, «сочинении» – консонансов, кажется, вовсе нет, а в течение 30-40 минут тишина нарушается нагроможденными друг на друга без всякого смысла диссонансами».

И вот слушаю я симфонию № 2 до минор, соч. 29 через 113 лет после ее первого исполнения и изумляюсь: а где нагромождения диссонансов? Или я не слышу разницы между терцией и септимой? Или мы за столетие разучились отличать консонанс от диссонанса? По мне, так секунда малая и септима большая звучат волшебно, благозвучно… Смотря какую цель преследует автор. А Скрябин как буревестник грядущих глобальных перемен предчувствовал ураганы и бури, и потому в симфонии № 2, впервые прозвучавшей в 1902 году, слышится звон осколков раздробленного на части мира. Эта музыка вызывает ассоциации с живописными полотнами еще одного гения – Павла Филонова, одного из лидеров русского авангарда, тоже творившего в революционную эпоху. Мир на его картинах разбит, раздроблен, расколот и… одновременно гармоничен как мозаичные витражи средневековых готических соборов. Вот такой парадокс! Российский национальный оркестр под управлением дирижера Хобарта Эрла исполнили симфонию динамично, порывисто и стремительно. Будто пронесся революционный вихрь: чем ближе к финалу, тем сильнее нарастала тема тревоги, борьбы – «И вечный бой! Покой нам только снится». Кстати, о параллелях между символистами, поэтом Александром Блоком и музыкой Скрябина написаны страницы исследований. В бравурном финале – торжество, радость, победа и свет. Свет, который Скрябин так мечтал изобразить звуками!

Среди нас в Большом Николо-Песковском переулке на Арбате жил пришелец с другой планеты, он как антенна улавливал изменения в космосе, которые влекут за собой глобальные перемены на Земле. Улавливал и вещал об этом миру. Он предсказал Первую и Вторую мировые войны и то, что воевать мы будем именно с Германией. Предрек даже изуверские пытки и зверства немцев, не знал только, что называться это будет словом «фашизм». А мир продолжал существовать по инерции, не больно-то прислушиваясь к предсказаниям пророка… Может, нам хотя бы теперь стоит прислушаться к его призыву объединиться?


Почему именно Скрябин?

В 2015 году мы отмечаем печальный юбилей – 100-летие со дня смерти композитора, 14 апреля 1915 года Александр Николаевич Скрябин закончил свой земной путь. Однако в программу Большого фестиваля РНО включили произведения композитора не только поэтому. Думаю, Михаил Васильевич Плетнев мыслил глубже.

Время, в которое мы живем, относится к рубежу веков, хотя кажется, что в XXI век мы шагнули уже давно. Нет, по историческим меркам 15-й год – лишь начало века. Рубеж столетий всегда считался временем переломным, смутным, нестабильным, тревожным… Холодок пробегает по спине при мысли, что впереди у нас другой печальный юбилей – 100-летие Великой Октябрьской социалистической революции. Граждане, 17-й год не за горами. Что-то нас ждет впереди? С телеэкранов выливается такой поток негативной информации, что многие люди, и я в том числе, уже лет пять назад отказались от телевидения: ну невозможно уже ежедневно слушать новости о природных катаклизмах, техногенных катастрофах, падениях самолетов, крушениях поездов, терактах и войнах. Невозможно! Планета Земля и вправду летит в пропасть?

Поэтому Скрябин в наше волнительное время актуален как никогда. С одной стороны, он своей музыкой отобразил расколотый на части мир, предвидел войны и революции, с другой стороны, он же уверовал в то, что объединение людей – единственный путь к спасению. И мы будем объединяться, общаться, дружить. Словом, делать все то, что противоположно вражде, злобе, насилию, разжиганию межнациональной розни…

Воплощение «Мистерии», посредством которой Скрябин хотел сделать человечество лучше, оказалось за пределами его человеческого бытия. Однако прошло 100 лет, и у композитора нашлись единомышленники, осуществившие то, что он задумал. После концерта на Большом фестивале РНО, по-моему, все мы стали чуточку лучше. И если бы наш любимый Скрябочка, Александр Николаевич Скрябин, присутствовал в этот вечер в зале, ему бы это пришлось по душе.
Автор
Лилия Ященко
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе