«Я никого не увольнял. Те, кто пугал, ушли сами»
7 декабря 2023 ● "Известия"
Народный артист России Николай Цискаридзе — о безальтернативном «Щелкунчике», стыдной очереди, забытых звездах и затянувшихся выборах.
Фото: Андрей Лушпа
Можно сколько угодно «расширять горизонты», но все будут хотеть великий шедевр Петра Ильича Чайковского, убежден Николай Цискаридзе. Народный артист России привозит в Москву своих учеников из Академии русского балета имени Вагановой. Они представят эталонного «Щелкунчика» на сцене Кремлевского дворца 19 и 20 декабря. Главный конкурент суперхита Большого театра демонстрирует амбиции не только Академии, но и ее руководителя, про которого в театральных кругах ни раз говорили, что он кандидатура на пост директора ГАБТа. Сам Николай Цискаридзе обсуждать подобные слухи отказывается. Зато с удовольствием рассказал «Известиям» про систему образования, околотеатральных скандалах и грядущем юбилее. 31 декабря Николаю Цискаридзе — 50.
«Девид Холберг принес мне письменное извинение»
— В конце октября ваши коллеги по Академии русского балета имени Вагановой поздравили вас с десятилетием на посту ректора. А вы вспоминаете, как 10 лет назад сотня педагогов и деятелей культуры подписали письмо против вашего назначения?
— Работники Академии тогда написали письмо с просьбой не менять художественного руководителя Алтынай Асылмуратову. Я так и поступил, получив это письмо от них с очень большим количеством подписей. Но один из проректоров, тогда работавших в Академии, подменил письмо — приложил к этим подписям другой текст и отправил его в администрацию президента. Что и создало скандал.
Народный артист России Николай Цискаридзе
Фото: Андрей Лушпа
Другое дело, что были люди, организовывавшие подобные письма в Большом и в Мариинском театрах, привлекая людей, которые меня не любят, и используя иностранцев. Например, Девид Холберг, очень талантливый артист американского гражданства, тогда работавший по контракту в Большом театре, а сегодня возглавляющий Австралийский балет, принес мне письменное извинение. Его вызвали в кабинет к руководителю балета Большого театра и дали подписать бумагу, не объяснив, что это. И таких людей было очень много.
Правду говорят: на каждый роток не накинешь платок. Я в очередной раз объяснил это вам, прекрасно понимаю, что буду объяснять это еще миллион раз, но мне всё равно будут задавать этот глупый вопрос.
— На сайте Академии значится что вы «и.о. ректора». За 10 лет вы не доказали, что пора убрать эту формальность из двух букв «и.о.»?
— Всё согласно трудовому законодательству. Сначала я в течение года был «и.о.». Затем, после выборов 2014 года, я пять лет служил как ректор. А по истечении пятилетнего трудового договора нужно было устраивать очередные выборы. И тут началась пандемия, потом другие события, и дело до выборов так и не дошло. Но раз наш учредитель — Министерство культуры — пока не возражает, значит, всё хорошо.
А мне абсолютно всё равно, как называется моя должность, потому что никому в нашей стране, да и в мире тоже, не надо доказывать, кто такой Николай Цискаридзе.
— Вашим приходом некоторые педагоги пугали родителей учеников и предупреждали, чтобы они были бдительны. Эти «бунтари» еще рядом с вами в Академии?
— Я никого не увольнял, если вы об этом. Те, кто пугал, ушли сами.
Народный артист России Николай Цискаридзе и выпускники Академии русского балета им. А.Я. Вагановой, июнь 2014 года
Фото: РИА Новости/Игорь Руссак
— При каких условиях вы вычеркиваете из записной фамилии некогда близких людей?
— Подлость.
— Что вы считаете своим самым большим достижением на посту ректора?
— Я об этом никогда не думал и не буду. У меня нет времени на такие мысли, я просто работаю.
«Никогда не надо равняться на непрофессионалов»
— В этом году у вас тройной юбилей. Старейшая балетная школа России отмечает 285-летие со дня основания, из них 10 лет вы руководите ею. А 31 декабря вы отметите 50-летие. Каким должен быть праздник по такому поводу?
— Вы забыли еще об одном очень важном для меня юбилее — 250-летии моей родной московской школы (Московская государственная академия хореографии. — «Известия»). Я счастлив, что учился в период величайшего руководителя — Софьи Николаевны Головкиной. Это мне давало и дает силы и служит примером того, каким должен быть руководитель. Сравнивая мое детство и сегодняшнее положение школы, я понимаю, как должно быть и что нужно делать. Ориентируюсь на ее великое руководство, на то, в каком состоянии были двор, столовая, на каком высочайшем уровне шло обучение, какой был педагогический состав. Она никогда не боялась равных и превышающих ее по мастерству, всегда приглашала самых лучших специалистов, что было очень важным тогда и остается для меня примером сейчас.
Народная артистка СССР, лауреат государственных премий, профессор Софья Николаевна Головкина (в центре)
Фото: РИА Новости/Юрий Кавер
Если человек боится у кого-то учиться, что-то спросить, берет на работу только тех, кто менее профессионален, чем он, — и всё это для собственного возвеличивания и получения наград, сидя в кресле, — мне стыдно за людей, которые так живут.
Говорить о себе, о том, что у тебя хорошо, что плохо, очень сложно. Просто никогда не надо останавливаться, нужно идти вперед. И никогда не надо равняться на непрофессионалов.
— Вы не первый год привозите в Москву «Щелкунчика» в исполнении учеников Академии русского балета имени А.Я. Вагановой. Спектакль поставлен в 1934 году Василием Вайноненом. Прошло почти 90 лет. Как можно сохранить задумку автора? На сколько процентов она соответствует первоначальной?
— Ни один спектакль никогда не соответствует первоначальной идее автора спустя какое-то время, прежде всего стилистически. Особенно в балете. Меняется структура человека, форма тела, и всё уже выглядит по-другому. Я уверен, что любой балетмейстер спустя 10 лет, если обращается к той же хореографии, что-то обязательно меняет. Как пример приведу работу с великим Юрием Григоровичем. Он всегда спустя какое то время вносил изменения в свои спектакли, адаптировал под изменившуюся за десятилетия структуру тела. А сейчас по сравнению с 1934 годом это просто другие люди. А всё остальное так же, как и было.
Другое дело, что есть вечные ценности, есть вечное искусство. Балет универсален — это прекрасно, у него нет языка, поэтому он понятен всем. Великая Майя Плисецкая рассказывала: «Когда я исполняла в Индии «Лебедя», всем было понятно. А когда я станцевала отрывок из балета «Дон Кихот», меня спросили: «Про что это?» И я ответила: «Про 32 фуэте».
Сцена из балета «Щелкунчик» в исполнении учеников Академии русского балета имени А.Я. Вагановой
Фото: Михаил Логвинов
Когда есть смысл, всегда понятно всем.
— Больше «Щелкунчиков» хороших и разных. Кроме балета, который ваши ученики представят в Кремлевском дворце, вы поработали с балетом имени Леонида Якобсона. Свое 55-летие коллектив отпраздновал 3 декабря на Основной сцене БДТ. Артисты представили поклонникам «Щелкунчика» в вашей хореографической редакции. Чем он отличается от хрестоматийных?
— Я считаю, что ничего более совершенного, чем два «Щелкунчика», Вайнонена и Григоровича, в мире не поставлено. Это два самых гениальных спектакля на эту тему, а все остальные постановки в мире стали вариациями на эти два шедевра. Так как мы находимся в Питере и Театр имени Леонида Якобсона — это петербургский театр, я сказал, что ничего лучше хореографии Вайнонена нет. Просто надо спектакль сделать таким, чтобы он был интересен и детям, и родителям. Чтобы дети смотрели с удовольствием, а родители попадали бы в свое детство и получали бы радость от встречи со сказкой.
— Почему «Щелкунчик» востребован? Возможно, это желание театров идти на поводу публики, не желая расширять их горизонты в познании музыкального наследия, предпочитая беспроигрышный вариант?
— Театр работает для публики. Театр не работает сам по себе. И можно сколько угодно «расширять горизонты», но все будут хотеть великий шедевр Петра Ильича Чайковского.
Сцена из балета «Щелкунчик» в исполнении учеников Академии русского балета имени А.Я. Вагановой
Фото: Михаил Логвинов
— Есть мнение, что ничего страшного в очередях около касс Большого театра нет. Люди стоят не за водкой, а за билетом на «Щелкунчик». Хорошо и то, что люди хотят встретить Новый год на традиционном для многих спектакле. А как вы относитесь к дефициту билетов на балет?
— Нет, это очень страшно, это очень плохой менеджмент. И это происходит из года в год еще и потому, что все знают — основная часть этих билетов окажется на площади Большого театра у спекулянтов. И все, особенно театральный мир, прекрасно понимают, кто получает основные барыши. Поэтому очень стыдно.
Можно сколько угодно «расширять горизонты», но все будут хотеть великий шедевр Петра Ильича Чайковского, убежден Николай Цискаридзе. Народный артист России привозит в Москву своих учеников из Академии русского балета имени Вагановой. Они представят эталонного «Щелкунчика» на сцене Кремлевского дворца 19 и 20 декабря. Главный конкурент суперхита Большого театра демонстрирует амбиции не только Академии, но и ее руководителя, про которого в театральных кругах ни раз говорили, что он кандидатура на пост директора ГАБТа. Сам Николай Цискаридзе обсуждать подобные слухи отказывается. Зато с удовольствием рассказал «Известиям» про систему образования, околотеатральных скандалах и грядущем юбилее. 31 декабря Николаю Цискаридзе — 50.
«Девид Холберг принес мне письменное извинение»
— В конце октября ваши коллеги по Академии русского балета имени Вагановой поздравили вас с десятилетием на посту ректора. А вы вспоминаете, как 10 лет назад сотня педагогов и деятелей культуры подписали письмо против вашего назначения?
— Работники Академии тогда написали письмо с просьбой не менять художественного руководителя Алтынай Асылмуратову. Я так и поступил, получив это письмо от них с очень большим количеством подписей. Но один из проректоров, тогда работавших в Академии, подменил письмо — приложил к этим подписям другой текст и отправил его в администрацию президента. Что и создало скандал.
Народный артист России Николай Цискаридзе
Фото: Андрей Лушпа
Другое дело, что были люди, организовывавшие подобные письма в Большом и в Мариинском театрах, привлекая людей, которые меня не любят, и используя иностранцев. Например, Девид Холберг, очень талантливый артист американского гражданства, тогда работавший по контракту в Большом театре, а сегодня возглавляющий Австралийский балет, принес мне письменное извинение. Его вызвали в кабинет к руководителю балета Большого театра и дали подписать бумагу, не объяснив, что это. И таких людей было очень много.
Правду говорят: на каждый роток не накинешь платок. Я в очередной раз объяснил это вам, прекрасно понимаю, что буду объяснять это еще миллион раз, но мне всё равно будут задавать этот глупый вопрос.
— На сайте Академии значится что вы «и.о. ректора». За 10 лет вы не доказали, что пора убрать эту формальность из двух букв «и.о.»?
— Всё согласно трудовому законодательству. Сначала я в течение года был «и.о.». Затем, после выборов 2014 года, я пять лет служил как ректор. А по истечении пятилетнего трудового договора нужно было устраивать очередные выборы. И тут началась пандемия, потом другие события, и дело до выборов так и не дошло. Но раз наш учредитель — Министерство культуры — пока не возражает, значит, всё хорошо.
А мне абсолютно всё равно, как называется моя должность, потому что никому в нашей стране, да и в мире тоже, не надо доказывать, кто такой Николай Цискаридзе.
— Вашим приходом некоторые педагоги пугали родителей учеников и предупреждали, чтобы они были бдительны. Эти «бунтари» еще рядом с вами в Академии?
— Я никого не увольнял, если вы об этом. Те, кто пугал, ушли сами.
Народный артист России Николай Цискаридзе и выпускники Академии русского балета им. А.Я. Вагановой, июнь 2014 года
Фото: РИА Новости/Игорь Руссак
— При каких условиях вы вычеркиваете из записной фамилии некогда близких людей?
— Подлость.
— Что вы считаете своим самым большим достижением на посту ректора?
— Я об этом никогда не думал и не буду. У меня нет времени на такие мысли, я просто работаю.
«Никогда не надо равняться на непрофессионалов»
— В этом году у вас тройной юбилей. Старейшая балетная школа России отмечает 285-летие со дня основания, из них 10 лет вы руководите ею. А 31 декабря вы отметите 50-летие. Каким должен быть праздник по такому поводу?
— Вы забыли еще об одном очень важном для меня юбилее — 250-летии моей родной московской школы (Московская государственная академия хореографии. — «Известия»). Я счастлив, что учился в период величайшего руководителя — Софьи Николаевны Головкиной. Это мне давало и дает силы и служит примером того, каким должен быть руководитель. Сравнивая мое детство и сегодняшнее положение школы, я понимаю, как должно быть и что нужно делать. Ориентируюсь на ее великое руководство, на то, в каком состоянии были двор, столовая, на каком высочайшем уровне шло обучение, какой был педагогический состав. Она никогда не боялась равных и превышающих ее по мастерству, всегда приглашала самых лучших специалистов, что было очень важным тогда и остается для меня примером сейчас.
Народная артистка СССР, лауреат государственных премий, профессор Софья Николаевна Головкина (в центре)
Фото: РИА Новости/Юрий Кавер
Если человек боится у кого-то учиться, что-то спросить, берет на работу только тех, кто менее профессионален, чем он, — и всё это для собственного возвеличивания и получения наград, сидя в кресле, — мне стыдно за людей, которые так живут.
Говорить о себе, о том, что у тебя хорошо, что плохо, очень сложно. Просто никогда не надо останавливаться, нужно идти вперед. И никогда не надо равняться на непрофессионалов.
— Вы не первый год привозите в Москву «Щелкунчика» в исполнении учеников Академии русского балета имени А.Я. Вагановой. Спектакль поставлен в 1934 году Василием Вайноненом. Прошло почти 90 лет. Как можно сохранить задумку автора? На сколько процентов она соответствует первоначальной?
— Ни один спектакль никогда не соответствует первоначальной идее автора спустя какое-то время, прежде всего стилистически. Особенно в балете. Меняется структура человека, форма тела, и всё уже выглядит по-другому. Я уверен, что любой балетмейстер спустя 10 лет, если обращается к той же хореографии, что-то обязательно меняет. Как пример приведу работу с великим Юрием Григоровичем. Он всегда спустя какое то время вносил изменения в свои спектакли, адаптировал под изменившуюся за десятилетия структуру тела. А сейчас по сравнению с 1934 годом это просто другие люди. А всё остальное так же, как и было.
Другое дело, что есть вечные ценности, есть вечное искусство. Балет универсален — это прекрасно, у него нет языка, поэтому он понятен всем. Великая Майя Плисецкая рассказывала: «Когда я исполняла в Индии «Лебедя», всем было понятно. А когда я станцевала отрывок из балета «Дон Кихот», меня спросили: «Про что это?» И я ответила: «Про 32 фуэте».
Сцена из балета «Щелкунчик» в исполнении учеников Академии русского балета имени А.Я. Вагановой
Фото: Михаил Логвинов
Когда есть смысл, всегда понятно всем.
— Больше «Щелкунчиков» хороших и разных. Кроме балета, который ваши ученики представят в Кремлевском дворце, вы поработали с балетом имени Леонида Якобсона. Свое 55-летие коллектив отпраздновал 3 декабря на Основной сцене БДТ. Артисты представили поклонникам «Щелкунчика» в вашей хореографической редакции. Чем он отличается от хрестоматийных?
— Я считаю, что ничего более совершенного, чем два «Щелкунчика», Вайнонена и Григоровича, в мире не поставлено. Это два самых гениальных спектакля на эту тему, а все остальные постановки в мире стали вариациями на эти два шедевра. Так как мы находимся в Питере и Театр имени Леонида Якобсона — это петербургский театр, я сказал, что ничего лучше хореографии Вайнонена нет. Просто надо спектакль сделать таким, чтобы он был интересен и детям, и родителям. Чтобы дети смотрели с удовольствием, а родители попадали бы в свое детство и получали бы радость от встречи со сказкой.
— Почему «Щелкунчик» востребован? Возможно, это желание театров идти на поводу публики, не желая расширять их горизонты в познании музыкального наследия, предпочитая беспроигрышный вариант?
— Театр работает для публики. Театр не работает сам по себе. И можно сколько угодно «расширять горизонты», но все будут хотеть великий шедевр Петра Ильича Чайковского.
Сцена из балета «Щелкунчик» в исполнении учеников Академии русского балета имени А.Я. Вагановой
Фото: Михаил Логвинов
— Есть мнение, что ничего страшного в очередях около касс Большого театра нет. Люди стоят не за водкой, а за билетом на «Щелкунчик». Хорошо и то, что люди хотят встретить Новый год на традиционном для многих спектакле. А как вы относитесь к дефициту билетов на балет?
— Нет, это очень страшно, это очень плохой менеджмент. И это происходит из года в год еще и потому, что все знают — основная часть этих билетов окажется на площади Большого театра у спекулянтов. И все, особенно театральный мир, прекрасно понимают, кто получает основные барыши. Поэтому очень стыдно.
«Мама балет профессией не считала»
— Кто из ваших учеников похож на вас в отношении к профессии? В ком вы видите себя?
— Я ни в ком не хочу видеть себя. Я в них, прежде всего, растил индивидуальность, прививал ценности отношения к профессии, к высокому искусству, в которые верил сам.
Сцена из балета «Щелкунчик» в исполнении учеников Академии русского балета им. А.Я. Вагановой
Фото: Михаил Логвинов
— В вашем стремлении танцевать вас поддерживала мама. А как часто родители ваших учеников разделяют выбор мальчиков? Ведь бытует мнение, что балет — не мужское дело. А значит, юноше, сталкивающемуся с этим мнением взрослых, надо быть стойким и по-хорошему упертым.
— Меня никто не поддерживал. Моя мама всё время, даже когда я уже был артистом Большого театра, повторяла: «Никочка, надо получить профессию». У меня уже были успехи, обо мне уже писали СМИ от Токио до Лондона, а она всё твердила: «Надо получить профессию». Потому что мама балет профессией не считала.
Другое дело, что она меня поддерживала морально: «Это твой выбор, ты мой ребенок, я должна тебе сочувствовать». Но в выборе балета она меня категорически не поддерживала. А я никого не слушал, вот и получился результат.
Сцена из балета «Щелкунчик» в исполнении учеников Академии русского балета имени А.Я. Вагановой
Фото: Михаил Логвинов
— В Академии Вагановой проводятся семинары на тему «Ксенофобия и традиционные семейные ценности». Педагоги взялись за формирование у молодежи активной гражданской позиции, предупреждают межнациональные и межконфессиональные конфликты? Почему именно сейчас?
— Это было всегда, потому что в Академии с момента ее создания учатся дети разных национальностей и разных вероисповеданий. Но так как официальной религией Российской империи было православие, на территории школы изначально находилась домовая церковь Святой Живоначальной Троицы. И сегодня она тоже находится здесь, она полностью восстановлена. Это благое дело начал великий ректор Академии Леонид Николаевич Надиров, а завершил уже я.
Посещение храма не является обязательным, поскольку у нас много и иудеев, и мусульман, и даже буддистов. Мы толерантны ко всем религиям. И если детям правильно, как мне когда-то в детстве, преподносить уважение к любой конфессии, то никогда не будет недомолвок и конфликтов, когда дети вырастают.
— Есть ли у вас хейтеры? Вы читаете телеграм-каналы, в которых пишут о вас? Вас это расстраивает или вы философски относитесь к критике?
— Я вообще ничего не читаю и не смотрю, если мне что-либо не нравится. Ни относительно себя, ни относительно других. У меня слишком мало времени, чтобы его терять на плохой кофе, на глупые новости и на некрасивых людей.
Сцена из балета «Щелкунчик» в исполнении учеников Академии русского балета им. А.Я. Вагановой
Фото: Михаил Логвинов
«Я никогда ничего не прошу»
— Вы написали книгу «Мой театр», которая тут же стала бестселлером. Ваши воспоминания местами жестки по отношению к известным людям. Какую реакцию вы не ожидали получить на свой труд, но она всё же случилась?
— Прежде всего я не ожидал, что книга станет бестселлером. Во-вторых, я не ожидал тиража, который на сегодняшний день стал одним из самых многочисленных в этом жанре. И, наконец, я не ожидал такого количества благодарностей, потому что те, кого вы называете известными, оказались практически никому не известными, и многие из них обрели известность только благодаря упоминанию в моей книге.
— Вы говорили, что у вас есть материал и на продолжение. Вы уже взялись за него?
— Я его уже закончил, и с 1 декабря стартовали продажи второй книги. И поверьте, она будет намного динамичнее, потому что там начинается основная жесть.
Фото: издательство АСТ
— Вас не тяготит внимание к вашей персоне поклонников? Как вы относитесь к их желанию приблизиться к вам при любой возможности?
— Я на это не обращаю внимания. Если приближаются, здороваюсь.
— 31 декабря у вас юбилей. 50 — красивая дата. Но не навевает ли она на вас грусть?
— Нет.
— Когда говорят — «тяжелые времена», для вас это какие годы? С чем они связаны?
— С разочарованием в людях, которым отдал много сил и душевного тепла.
— А самое большая радость — в какие воспоминания возвращает?
— Когда в детстве играл и ничего не делал. Когда все были живы.
— Вы загадываете желания на Новый год? Верите в чудеса?
— Нет. Люди сами творят чудеса.
— Что попросите у Деда Мороза в новогоднюю ночь?
— Я никогда ничего не прошу. Я всё делаю и беру сам.
— Кто из ваших учеников похож на вас в отношении к профессии? В ком вы видите себя?
— Я ни в ком не хочу видеть себя. Я в них, прежде всего, растил индивидуальность, прививал ценности отношения к профессии, к высокому искусству, в которые верил сам.
Сцена из балета «Щелкунчик» в исполнении учеников Академии русского балета им. А.Я. Вагановой
Фото: Михаил Логвинов
— В вашем стремлении танцевать вас поддерживала мама. А как часто родители ваших учеников разделяют выбор мальчиков? Ведь бытует мнение, что балет — не мужское дело. А значит, юноше, сталкивающемуся с этим мнением взрослых, надо быть стойким и по-хорошему упертым.
— Меня никто не поддерживал. Моя мама всё время, даже когда я уже был артистом Большого театра, повторяла: «Никочка, надо получить профессию». У меня уже были успехи, обо мне уже писали СМИ от Токио до Лондона, а она всё твердила: «Надо получить профессию». Потому что мама балет профессией не считала.
Другое дело, что она меня поддерживала морально: «Это твой выбор, ты мой ребенок, я должна тебе сочувствовать». Но в выборе балета она меня категорически не поддерживала. А я никого не слушал, вот и получился результат.
Сцена из балета «Щелкунчик» в исполнении учеников Академии русского балета имени А.Я. Вагановой
Фото: Михаил Логвинов
— В Академии Вагановой проводятся семинары на тему «Ксенофобия и традиционные семейные ценности». Педагоги взялись за формирование у молодежи активной гражданской позиции, предупреждают межнациональные и межконфессиональные конфликты? Почему именно сейчас?
— Это было всегда, потому что в Академии с момента ее создания учатся дети разных национальностей и разных вероисповеданий. Но так как официальной религией Российской империи было православие, на территории школы изначально находилась домовая церковь Святой Живоначальной Троицы. И сегодня она тоже находится здесь, она полностью восстановлена. Это благое дело начал великий ректор Академии Леонид Николаевич Надиров, а завершил уже я.
Посещение храма не является обязательным, поскольку у нас много и иудеев, и мусульман, и даже буддистов. Мы толерантны ко всем религиям. И если детям правильно, как мне когда-то в детстве, преподносить уважение к любой конфессии, то никогда не будет недомолвок и конфликтов, когда дети вырастают.
— Есть ли у вас хейтеры? Вы читаете телеграм-каналы, в которых пишут о вас? Вас это расстраивает или вы философски относитесь к критике?
— Я вообще ничего не читаю и не смотрю, если мне что-либо не нравится. Ни относительно себя, ни относительно других. У меня слишком мало времени, чтобы его терять на плохой кофе, на глупые новости и на некрасивых людей.
Сцена из балета «Щелкунчик» в исполнении учеников Академии русского балета им. А.Я. Вагановой
Фото: Михаил Логвинов
«Я никогда ничего не прошу»
— Вы написали книгу «Мой театр», которая тут же стала бестселлером. Ваши воспоминания местами жестки по отношению к известным людям. Какую реакцию вы не ожидали получить на свой труд, но она всё же случилась?
— Прежде всего я не ожидал, что книга станет бестселлером. Во-вторых, я не ожидал тиража, который на сегодняшний день стал одним из самых многочисленных в этом жанре. И, наконец, я не ожидал такого количества благодарностей, потому что те, кого вы называете известными, оказались практически никому не известными, и многие из них обрели известность только благодаря упоминанию в моей книге.
— Вы говорили, что у вас есть материал и на продолжение. Вы уже взялись за него?
— Я его уже закончил, и с 1 декабря стартовали продажи второй книги. И поверьте, она будет намного динамичнее, потому что там начинается основная жесть.
Фото: издательство АСТ
— Вас не тяготит внимание к вашей персоне поклонников? Как вы относитесь к их желанию приблизиться к вам при любой возможности?
— Я на это не обращаю внимания. Если приближаются, здороваюсь.
— 31 декабря у вас юбилей. 50 — красивая дата. Но не навевает ли она на вас грусть?
— Нет.
— Когда говорят — «тяжелые времена», для вас это какие годы? С чем они связаны?
— С разочарованием в людях, которым отдал много сил и душевного тепла.
— А самое большая радость — в какие воспоминания возвращает?
— Когда в детстве играл и ничего не делал. Когда все были живы.
— Вы загадываете желания на Новый год? Верите в чудеса?
— Нет. Люди сами творят чудеса.
— Что попросите у Деда Мороза в новогоднюю ночь?
— Я никогда ничего не прошу. Я всё делаю и беру сам.