Фото: ИТАР-ТАСС/ООО «Интерпресс»/Дарья Иванова
В Петербургском музыкальном театре «Карамболь» готовится премьера мюзикла «31 июня» по мотивам новеллы Джона Пристли. Выдающийся российский композитор Александр Зацепин приехал из Парижа специально для работы над постановкой. Из знаменитого фильма «31 июня», который вышел на экраны в 1978 году, будут взяты шесть самых знаменитых песен, а остальную музыку Александр Зацепин напишет специально для театра. Корреспондент «Известий» встретился с композитором.
— Насколько для вас сложно вернуться в прошлое и написать музыку в духе «31 июня»?
— Ничего сложного. Сама музыка, как мне кажется, не устарела, надо только немного обновить аранжировки, чтобы они звучали посвежее, и соблюсти жанр. Гораздо интереснее то, что песни надо будет адаптировать под исполнителей. Раньше я всегда писал музыку для конкретного артиста. Когда работал для Аллы Пугачевой, точно знал, какие у нее диапазон и тембр, и всегда имел это в виду. По своему опыту могу сказать: чем меньше мелодический диапазон исполнителя, тем удобнее композитору.
— В свое время фильм был фактически запрещен в СССР из-за побега на Запад танцовщика Александра Годунова, сыгравшего одну из ведущих ролей.
— Да, это очень печальная история не только для меня, а для всей актерской группы, режиссера и музыкантов. Мы делали картину с такой душой, а потом вдруг раз — и ничего не стало. Пустили его, кажется, один раз, 31 декабря, в 7 или 8 вечера, когда люди либо едут в гости, либо готовятся к Новому году, но точно не смотрят телевизор. Очень обидно. Но так было со многими фильмами с моей музыкой, скажем, «Кавказская пленница» прошла с трудом, а «Бриллиантовая рука» вообще со страшным скрипом, и если бы Брежнев не посмотрел этот фильм у себя на даче и не дал добро, он бы точно также лежал на полке.
— А в чем там была проблема?
— Комиссия сразу сказала — убрать все песни. «Остров невезения», ну вы же понимаете. Конечно, Дербенев не писал сатиру на Советский Союз, никто про эту ассоциацию не думал. Наверное, это просто у нас в крови.
— Сейчас снят ремейк «Кавказской пленницы». Как вы относитесь к подобной эксплуатации советского наследия?
— По-разному. У меня был такой случай недавно — позвонили моему менеджеру и сказали, что ведутся съемки новой «Кавказской пленницы» и авторы, естественно, хотят взять музыку Зацепина. Он говорит: «Пожалуйста, берите, только нужно составить договор». Сначала они согласились, но потом куда-то исчезли. Странная история. Я считаю, что если делать такой ремейк, он должен если не превосходить оригинал, то хотя бы быть на его уровне. Нужен талантливый режиссер с головой, который сможет что-то выдумать, а не только бездумно скопировать, сделав то же самое, но с другими актерами. Хотя, впрочем, таких актеров, как Никулин, Вицин и Моргунов, больше нет, и заменять их кем-то — глупо.
— Работа с Леонидом Гайдаем — это, наверное, самое яркое ваше сотрудничество в кино?
— Да, я очень любил с ним работать. У него чрезвычайно много эксцентрики, которую я люблю. Когда мы начали делать наш первый фильм, «Операцию Ы», мне, как всегда, дали сценарий, по которому я должен был написать музыкальную экспликацию номеров. Там были лаконичные и понятные ремарки — что, в каком жанре нужно сделать: «здесь галоп», «здесь марш», «здесь полька», и так далее. Я довольно быстро включился, но первое время он меня постоянно подбадривал: «Саша, а быстрее нельзя?». Потом, когда мы сработались, он стал мне полностью доверять.
— Поддерживаете ли вы отношения с исполнителями, чей талант раскрыли?
— Года два назад в Юрмале виделся с Аллой Пугачевой, вспоминали нашу молодость, когда мы вместе записывались. Всё же это было очень хорошее время... Всё прошло. Теперь, как видите, началось другое — мюзиклы. Песни мне уже не с кем сочинять.
— Сейчас многие ностальгируют по СССР.
— Конечно, в то время было что-то позитивное — скажем, образование, медицина, жилье. Доступно и дешево. Когда я был студентом, на свою стипендию мог снять маленькую комнатушку и питаться целый месяц. Сейчас может ли студент так сделать? Но существовала и негативная сторона — культурный вакуум и травля. В прессе травили всё, вплоть до «Песенки о медведях». Помню, написали статью, уже не помню где, очень грубую и неумную, там была примерно такая фраза: «А знает ли автор, что земной оси не существует и поэтому медведи не могут ее крутить?» Еще при Владимире Ильиче Ленине можно было, наверное, заниматься культурой, потому что нарком просвещения Луначарский был все-таки просвещенным человеком. Потом начали всё закручивать, зажимать Шостаковича и Прокофьева, потому что Жданов ничего не понимал в музыке. Вспомним еще знаменитую речь Хрущева на выставке абстракционистов, которая полностью характеризует то время и отношение к культуре. Чиновники говорили, что не понимают это искусство, но люди по своей природе не могут разбираться во всем подряд.
— Ваше отношение к Советскому Союзу связано, наверное, еще и с историей вашего отца.
— Да, в 1942 году он получил 58-ю статью. Когда началась война, он был хирургом, ему тут же дали воинское знание и перевели работать в новосибирский госпиталь. Он общался в кругу друзей и коллег, один из которых оказался проходимцем и позже донес на всех. На допросе отцу сказали: «Вы говорили, что советская власть наконец взялась за лодырей. Это значит, что до этого советская власть ничего не делала?» Подобного «обвинения» хватило. Отец отсидел десять лет, пока в 1953-м его не выпустил Хрущев.
— Как вы оцениваете нынешнее состояние нашей страны?
— Это называется капитализмом, но на самом деле в России нет настоящего капитализма, он совсем не тот, что в Европе. Я живу на две страны, примерно равное время нахожусь во Франции и в России, могу сравнивать.
— И в чем разница?
— Ужас в том, что цены здесь те же, что в Париже, а зарплаты в 10 раз меньше. Но дело в другом. Я по себе скажу — два года назад я попал в очень сильную автомобильную аварию вместе с женой. Три месяца нас восстанавливали. Сначала месяц нельзя двигаться, потом можно ходить в бассейне, потом по земле, чтобы постепенно увеличивать давление на ноги. Всё это — больница, операции, процедуры — бесплатно, по страховке. А потом нам выплатили еще €40 тыс. в качестве компенсации ущерба. Сделают ли так в России? Здесь нужно делать за свой счет. А пенсии? Я думаю, что в России огромная коррупция из-за неуверенности людей в завтрашнем дне. Они стараются решить все проблемы сегодня, не зная, какая у них будет пенсия и будет ли она вообще.
Олег Кармунин
Известия