– Вы сразу поступали на кукольное отделение?
– Я шла на ТЮЗ. Прошла благополучно 1-й и 2-й туры, но перед третьим вдруг решила поменять весь свой репертуар. Представляете? За одну ночь! И Таюшев меня «срезал». А поступить-то хочется, я всю жизнь мечтала быть актрисой, в кружках занималась. Это был последний день, в другие вузы я уже не успевала. И пошла на куклы.
– Не жалеете?
– Нет, не жалею. Мне понравилось. И в ТЮЗе, как изначально мечтала, я потом все-таки поработала. И за границу на третьем курсе съездила, всю Германию объехала с гастролями, посмотрела. Тогда только-только открылись границы, и нас пригласили на фестиваль в Германию. Именно кукольный курс по обмену, 4 девочек, 4 мальчиков. Кроме нас ездили тюзовцы со спектаклем «Том Сойер». А мы возили сборный концерт.
– Начало 90-х – время, как принято говорить, переломное. Как оно вам вспоминается?
– Нет, я не ощущала перемен, я очень молодая была, сразу после школы поступила, и мне казалось естественным, что в институте учат совсем иначе, чем в школе. Только потом я догадалась, что это просто перестройка. Я и поездку на 3-м курсе с заграничными гастролями восприняла как совершенно естественное дело, думала, что так и положено. А оказалось, что мы первые так съездили!
– Многие из ваших однокашников, не успев окончить институт, ушли в другие сферы деятельности. Не было у вас мысли уйти, например,
в диджеи?
– На 4-м курсе меня взяли в ТЮЗ, я играла Золушку у Кузина, я была первой Золушкой в этом спектакле. Год параллельно с учебой, год после окончания. Все главные роли там переиграла. А потом – любовь, забеременела. А кому нужна беременная актриса? Государство от всех обязательств отказалось, началась жизнь по талонам. Про Женьку тогда статью напечатали : «Вот, мол, ведущий артист Евгений Серов бросает театр, уезжает в Москву на заработки!»
А у меня Анфиска. Есть нечего, а в театр с маленьким ребенком не берут. Соцобеспечение денег не платит, несколько раз выдавали суповые пакеты, ими приходилось питаться. Одежда вся была «гуманитарная», Женя в Германии познакомился с немцами, и они присылали. Мы с ними пятнадцать лет дружим.
– Сами они в гости не приезжали?
– 3 года назад они приехали сюда впервые и были, конечно, в шоке. От грязи, мусора, разбитых дорог и от того, что это все соседствует с теплотой отношений, с человеческой добротой. Наш подъезд они даже на память фотографировали!
Они все поражались, как мы умудряемся существовать при таких ценах на наши зарплаты.
– А действительно, как вы ухитрились выжить и подняться, не уйти, например, в челноки, как поступали тогда многие женщины в подобной ситуации?
– Когда совсем стало нечего есть, Вадим Александрович Домбровский (он 2 года преподавал у нас на курсе) взял меня в к себе в «Теремок».
Это коммерческий кукольный театр, тогда он существовал на базе филармонии. От профессионального отличается тем, что мы все делали сами. Я составляла ровно половину театра «Теремок» и играла по 8 персонажей в спектакле.
Все надо было привезти и расставить самим, нет ни монтировки, ни света, ни звукорежиссера. Сами «левой пяткой» музыку включаем, сами декорации делаем.
– Это все окупалось?
– Сначала заработки были высокие, но только до «черного вторника». Потом доллар рухнул, грянул дефолт – и началось.
– Сегодня вы из «Теремка» ушли, но кукольному театру не изменяете?
– У меня собственный театр «Динк» – название по первому моему спектаклю «Динозаврик Дина». Это полностью мой спектакль, и пьеса моя, и кукла – я ее сделала.
Какое-то время я работала параллельно и с «Теремком», делала пьесы, декорации для Вадима Александровича, но вот уже 3 года как полностью отошла.
Работаю по детсадам, сама договариваюсь как администратор, сама играю. Сейчас у меня на постоянной основе работают четверо человек.
– Вы сказали, что пьесы сами сочиняете. Насколько это трудно? И что бывает сначала? Идея? Или кукла? Или что?
– По-разному бывает. Динозаврик Дина – первой появилась кукла. Она родилась сама, просто был год Дракона. А как-то меня в «Фараоне» попросили спектакль, чтоб в нем обязательно участвовал верблюжонок. Я сказала: «Будет».
– Вы не только кукольник, но и аниматор, а это ведь другая профессия. Как это вдруг получилось?
– Знакомый попросил провести день рождения дочки в «Авангарде». Я провела и стала дальше работать у них, стала аниматором. С тех пор каждые выходные там – детские дискотеки. Потом начала работать с ансамблем «Волшебники» и с их легкой руки вести взрослые банкеты.
– Вы часто бываете в Германии, насколько немцы отличаются от нас, русских?
– Они гораздо добрее и человечнее нас. У нас люди слишком нерв-ные и злые, везде – и на улице, и в транспорте. Хотя принято считать, что мы добрее и духовнее, но ощущение обратное. Я из Германии всегда возвращаюсь такая спокойная. И мне все сначала кажется здесь дико.
– Может, у них просто проблем меньше?
– Есть у них проблемы, только свои. Нельзя сравнивать. Все на самом деле зависит от человека, как у Булгакова верно сказано: «Разруха не вокруг нас, она в головах. Не писай в коридоре – и не будет у тебя разрухи».
– А вам не хотелось остаться там, ведь почти все, кто тогда съездил в Германию, там и закрепились?
– Нет, не хотелось. Я очень домашняя, а мой дом здесь. Здесь мама, папа, друзья. В гостях очень хорошо, но я живу ради своего дома.
– Как в Германии обстоят дела с театрами?
– В Германии нет государственного театра в нашем понимании. Есть труппы, которые гастролируют, есть здания. А репертуарных театров как таковых нет.
– А внутри театра, в подходах есть разница между русским и немецким театром?
– Я с немцами ставила спектакль по Ахматовой. Меня сразу выбило, что ее читал мальчик. Как же так? Но у них перевод «унисекс». И читали потом стихи они все хором.
Я пыталась их «перевести» на русскую школу.
– Получилось?
– Не очень. Зато в тот «русский вечер» я узнала о русской традиции разбивать головку чеснока кулаком и занюхивать водку.
– Как звучит на немецком Ахматова?
– Далековато от оригинала. И сам язык жестковатый. И половины наших слов в нем просто нет. Нельзя, например, сказать по немецки «ужасно страшно» или «зверски красиво». Иностранцу просто это не растолкуешь.
– Почему Ахматова? Это был ваш выбор или они предложили?
– Нам просто предложили провести такой вот русский вечер. А лично мне больше нравится Гумилев.
– А из писателей кто вам нравится? Что вы читаете?
– Читать просто мне сейчас некогда. Зато я очень много осваиваю специализированной литературы – например, когда проводила Пасху, перечитала массу источников – что за праздник, как его в Ярославской губернии отмечали и т.п.
– Что вам интереснее делать? Кукольный спектакль, или проведение вечера, или что-то еще?
– Меня интересует работа. А что это будет – спектакль или корпоративный праздник, не важно. Главное, что это хорошо сделанная актерская работа.
– С кем сложней работать, с детьми или взрослыми?
– Мне со всеми несложно. Конечно, с детьми есть свои тонкости. Нужно уметь к ним подойти, нужно сразу быть и психологом, и актером.
– Дети сильно изменились?
– Нет. Дети просто разные, точно так же, как и взрослые. Есть хорошие, есть плохие. Но если с плохим ребенком ты еще можешь как-то договориться, то с взрослым уже невозможно.
– А почему у нас нет кукольного театра для взрослых?
– Это можно, но не востребованно. Были попытки в Ярославле поставить, но народ не идет на них. Менталитет у наших такой. В ТЮЗ и то взрослые редко ходят. Считается, что кукольный – это от 2 до 7, потом – ТЮЗ, а когда вырос – только Волковский.
Хотя когда я кукольные спектакли делаю на каких-то праздниках, то взрослые смеются больше, чем дети, и говорят, что здорово.
– Но можно же, наверное, людей перевоспитать?
– Пытался переломить это Образцов, наш великий кукольник. Он ставил, например, «Необыкновенный концерт», «Божественную комедию». Это очень большой труд, ребенку сделать спектакль проще. Но после его смерти дело заглохло. А с перестройкой вообще стали театры «выживать», началась коммерциализация искусства.
Почему сейчас столько антрепризы? Все хотят кушать. И нельзя артистов за это осуждать. Хотя есть такое, что говорят: он ушел в бизнес, он ушел из театра в сериалы, он предал искусство!
Но ведь замечательные артисты снимаются в сериалах потому, что так поставлена жизнь.
– Как вопреки всему человек может состояться?
– Все зависит от самого человека. Что ему нужно? Мне, например, скучно сидеть в театре и получать стабильно зарплату. Если много работы, если постоянно играешь – тогда да. А если просто получать зарплату... Я трудоголик. Мне нужна смена людей, смена мест.
Хочется заниматься творчеством, но жизнь очень быстрая сейчас, и надо оставаться на плаву, работать. Отдыхать – это сегодня для многих слишком большая роскошь.
Оксана Якубович
Юность-Ярославль