Борис Эйфман: «Танец сметает любые барьеры между людьми»

Санкт-Петербургский государственный академический театр балета Бориса Эйфмана представляет московскую премьеру спектакля «Эффект Пигмалиона» в рамках фестиваля искусств «Черешневый лес».
Фото: eifmanballet.ru


Гастроли труппы, которую столица всегда встречает с неизменным восторгом, проходят на Исторической сцене Большого театра. Похоже, хореограф устал от психодрам, как сам называет собственные работы последних лет, и обратился к древнегреческому мифу о скульпторе, влюбившемся в свое творение. Признанный мастер переосмыслил античный сюжет, изменил не только место и время действия, но и профессию героя. Успешный танцовщик передает искусство дерзкой девице с городской окраины. Принесут ли ей эти уроки счастье, «Культура» решила узнать у автора спектакля.


Фото на анонсе: Сергей Киселев/mskagency.ru 


культура: Чем Вас привлекла история о Пигмалионе, давно «прописанная» в искусстве: Бернардом Шоу — ​в пьесе, Лоу и Лернером — ​в мюзикле, Кьюкором — ​в кино, Белинским и Брянцевым — ​в фильме-балете с неподражаемыми Екатериной Максимовой и Марисом Лиепой. Вы хотели вступить в диалог с прежними трактовками или творили с чистого листа? 

Эйфман: Чтобы открыть неизвестное в известном, нужно выполнить огромную и долгую подготовительную работу. Полностью погрузиться в мир задуманного спектакля. Поэтому перед тем как войти в балетный зал, я на протяжении, наверное, полугода, а то и дольше, серьезно изучаю материалы по выбранной теме и выстраиваю собственную оригинальную концепцию. Называю этот этап «застольным». Ни один хореограф столь тщательно не готовится к осуществлению постановки. Не думаю, что, используя подобный метод, я вступаю в полемику с моими предшественниками. Мне важно решить те художественные задачи, которые я обозначил и поставил перед собой. В сюжете о Пигмалионе меня привлекла возможность показать героев в динамике, передать рельефную картину их внутреннего и внешнего развития. Ведь эта история, прежде всего, о преображении. Метаморфозы, происходящие с персонажами, соотнесены в нашем спектакле не с речевым «обликом» человека, как в знаменитой пьесе Шоу, а с пластикой. Причем в основу хореографической партитуры легла техника бальных танцев, от которой балетный театр ранее был далек.


Фото: eifmanballet.ru


культура: Последние годы Вы обращались к психологическим драмам и мрачным трагедиям, и Ваше возвращение к забавным фабулам, веселым ситуациям, бесшабашным мотивам наверняка порадует зрителей. Можно ли ожидать продолжения комедийной темы? 

Эйфман: Довольно скоро приступлю к восстановлению своего старого балета «Пиноккио». В ноябре при нашей Академии танца откроется уникальный Детский театр танца, и этот спектакль на музыку Оффенбаха непременно займет место в репертуаре. С другой стороны, перефразируя классика, скажу: творчество и программирование — ​две вещи несовместные. Еще не так давно я и сам не предполагал, что буду сочинять новый комедийный балет. Да, в «Эффекте Пигмалиона» есть и смех сквозь слезы, и серьезная социальная проблематика, но преобладают все же позитивная энергетика и легкость. Зрители — ​и в России, и в мире — ​воспринимают наш спектакль с удивлением и восторгом.

культура: Зачем понадобилось слово «эффект» в названии? 

Эйфман: Во-первых, таким образом подчеркивается, что мы не ставили пластическую версию пьесы Шоу, а создавали предельно неожиданную интерпретацию античного сюжета. Во-вторых, «эффект Пигмалиона» — ​не просто красивое словосочетание. В психологии есть такое устоявшееся понятие, под которым подразумевается влияние человеческих ожиданий на реальный ход событий. Допустим, вы постоянно говорите ребенку, что он талантлив, и главное — ​относитесь к нему как к одаренной и необыкновенной личности. И через некоторое время он начинает демонстрировать блистательные результаты в учебе или, скажем, в искусстве и творчестве. Заданная установка предопределяет его поведение, ведь в каждом заложена природа саморазвития.

культура: Почему выбрали популярную музыку Иоганна Штрауса-сына? 

Эйфман: Штраус известен как автор беззаботной музыки, но, ставя спектакль, я убедился: ей присуща неповторимая драматургия и эмоциональная глубина. В партитуре балета переплетены польки, вальсы, марши. Получился настоящий музыкальный водоворот, втягивающий в свою стихию зрителя. В финале спектакля общая тональность резко меняется и звучит 23-й концерт Моцарта. Такой выразительный ход придал постановке завершенность и оказался абсолютно верным.


Фото: eifmanballet.ru


культура: В своих балетах Вы придумываете персонажам особую хореографическую лексику. В новом спектакле главные герои, представители таких разных социальных групп, «говорят» на каких пластических языках? Исполнители основных партий нам известны? 

Эйфман: Описывать хореографию словами — ​едва ли не самое мучительное и неблагодарное занятие. К тому же зрители и без моих разъяснений всегда считывают все пластические «месседжи». Например, в первом акте движения главной героини Галы, девушки с городской окраины, резкие, утрированные, грубые. Ее соперница, звезда бальных танцев Тея, — ​грациозная, полная достоинства, рассчитывающая каждый жест. Главный мужской персонаж Лион предстает то виртуозным артистом, то жестоким дрессировщиком. Вообще, Лион — ​олицетворение «мира дворцов» в балете, наиболее неоднозначен. Он берется заниматься с Галой танцами, но делает это из-за бесконечного тщеславия. Довольно сомнительный в нравственном отношении поступок. Впрочем, я никогда не осуждаю своих героев. Пытаюсь понять каждого из них. В «Эффекте Пигмалиона» много актерских удач. Наши ведущие солисты Любовь Андреева и Олег Габышев, танцующие Галу и Лиона, знакомы зрителям по трагическим ролям. Новый спектакль раскрывает их безусловный комедийный дар. Яркий образ создала восходящая звезда труппы Алина Петровская, исполнительница партии Теи.

культура: Вас всегда мучают вопросы глобальные, которые ставите достаточно конкретно. В мифе о Пигмалионе какие смыслы показались самыми важными? 

Эйфман: Сформулирую один из главных философских посылов спектакля так: мы в ответе за тех, кого создали. Лион добивается поставленной цели и делает из Галы танцовщицу. Однако героиня становится едва ли не изгоем. Высшее общество не готово принять ее, а вернуться назад, в трущобы, Гала уже не может. Она трагическим образом оказывается между двух миров, в своеобразном чистилище. Безрадостной реальности противостоит хрупкая гармония танцевального класса, где все равны друг перед другом. Мы размышляем о том, что танец, да и не только он, все виды искусства в принципе, сметает любые барьеры между людьми, в то время как социальная действительность продолжает воздвигать их.


Фото: eifmanballet.ru


культура: Вас искренне любят на фестивале «Черешневый лес». Как сложилось ваше содружество и есть ли конкретные перспективы на будущее? 

Эйфман: Впервые мы выступили на «Черешневом лесе» в 2012-м. За минувшие годы театр при содействии смотра привозил в Москву шесть премьер, «Эффект Пигмалиона» станет седьмой. Я очень ценю сотрудничество и дружбу с «Черешневым лесом» и с огромным уважением отношусь к его руководителям Михаилу и Эдит Куснирович. Убежден, что и в последующие сезоны мы будем показывать в рамках этого мероприятия новые балеты.

культура: Насколько важно для Вас, петербуржца, выступление на сцене Большого театра? 

Эйфман: Наша труппа покажет спектакль на главной сценической площадке страны. Каждое выступление здесь — ​серьезнейший экзамен. В 2017 году мы с триумфом гастролировали на Исторической сцене Большого театра на протяжении двух недель — ​феноменальная продолжительность. Ни у одной балетной труппы нет подобного опыта. Надеюсь, и сейчас москвичи окажут нам самый радушный прием.

Автор
Елена ФЕДОРЕНКО
Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе