Когда-то я любил московский театр.
Много-много лет назад. Эфрос, Ефремов, Любимов, Завадский, Захаров, Гончаров, Казаков, Волков, Яковлева, Миронов, Папанов, Ширвиндт, Высоцкий, Славина, Демидова, Золотухин, Янковский, Караченцев, Абдулов, Гошева, Чурикова, Броневой, Леонов, Збруев, Неелова, Гафт, Покровская, Бортников, Дуров…
Новые смыслы, актерские бурлески, фиги в карманах, пульс юности и азарата… Ну и хватит об этом. Ничего этого больше нет.
И не будет. Может, только у студентов. Или в подвалах. Или на «заводах». В театрах с буфетами и колоннами – усыпительная скука, иногда очень громкая, иногда оглушительная. За некоторыми исключениями, наверное. Если предыдущее вызвало возмущение, я своей цели добился. Давайте тролльте меня, я за. Потому что не уверен ни в чем. Вот сижу в огромном зале, в самой сердцевине очередного знаменитого скандального эксперимента, укутанного в зубодробительную филологическую терминологию… и сплю. То есть натурально, с похрапыванием. А вокруг – апофеоз восторга. Гениально – кричат соседи слева и справа, впереди и сзади, в основном, правда, молодые. Что это значит, а?
Я ничего не понимаю? Но ведь и у меня (я драматург, кстати) идут спектакли, и у меня аншлаги. И даже восторги. И даже ругань. Ощущение (может, и ложное), что я кое-что понимаю в театре. И я решил проверить себя. Понимаю – или нет. И полез в подвалы и на заводы. И в театры с колоннами – а что? а вдруг? И вот – первые результаты. Честные, хотя и необъективные.
Когда Наталья Васильева предложила мне вырвать из моей головы волос и положить в погребальную урночку, которую я расписывал до этого, (а потом ее еще обожгут в муфельной печке), я опасливо покосился на жену. Зная ее мистическую составляющую (она китаянка уйгурского происхождения и экзальтированно мнительна), я понял – нет, мне этого никогда не простит… Да мне и самому стало страшно. Я не хочу, чтобы при жизни мои волосы сгорали в моей погребальной урне. Игра, которая может повлиять на жизнь, уже не игра…
Перформанс, кстати, так и называется «ДОМ. «Лаборатория смерти». Устроитель – «ТРАНСФОРМАТОР.DOC», под художественным руководством комиссара Всеволода Лисовского на территории арт-сквота «Электрозавод». Сразу все не запомнить. Но по порядку.
Вот пара цитат. Для неофитов типа меня:
«Если трансформатор понимать впрямую, то это преобразователь энергии – чем, собственно говоря, театр и занимается. Там, в основном (в «ТРАНСФОРМАТОР.DOC»), мы аккумулируем спектакли, которые мы условно называем авангардными» — Михаил Угаров.
«Больше нет сил ждать, пока действительность – театральная, художественная и вообще любая – сама собой преобразуется во что-то удобоваримое. Хватит нежничать со всей этой шнягой. Мы не ждем упорядочивания, мы занимаемся радикальной трансформацией действительности. В этом зале мы будем заниматься невозможным, делать то, что противоречит законам экономическим, физическим, театральным, художественным и законам здравого смысла» – Всеволод Лисовский.
Итак, присутствующие (в том числе актеры Людмила Корниенко, Евгений Скуковский, Рустам Кульбаев) расписывают глазурью похоронную урну, то есть свой погребальный домик… и попутно по кругу высказываются: о жизни, о смерти, в основной, о своей. Пи этом ты находишься внутри доброжелательной компании, вокруг тебя – довольно интеллектуальные собеседники. Похоже на квартирники моей молодости. Поговорить о важном – без стукачей. О важном – да, но для кого? Мне вот мысли о смерти вообще не интересны. Столько надо еще в жизни сделать – просто времени нет на смерть.
Все довольно мило и неназойливо, пока… один из собеседников, по имени Женя Скуковский, не начинает рассказывать, как он умирал, но не умер… И тут вдруг начинается театр! Потому что актер передает мне сюжетное, эмоциональное послание. Театр дохнул в этом монологе природной мощью. И стало круто. Ненадолго. Но ведь и в этом тоже театр. Не могут все актеры быть первого плана. Кто-то должен притвориться, что он – второго плана.
А вот мнение автора – Натальи Васильевой (цитата сокращена, конечно).
«Мы обживаем Дом – это наше пространство жизни и творчества, это тот Дом, в котором мы будем пребывать до самой смерти. Мы почти никогда не говорим о своей смерти с другими. Мы делаем вид, что исключили ее из нашей жизни, и только лишь номинально, на уровне рацио, принимаем ее факт. И потому мы никогда не готовы к ней. И тем страшнее умирать. Тем страшнее выходить из Дома. Не зря так популярна в интернетах цитата «Не выходи из комнаты. Не совершай ошибку» – она стала коллективной мантрой. Но когда-нибудь мы покинем наш обжитой Дом. И где мы будем? В Раю? Да ну ладно. В другом измерении? Не факт. Существует ли Psyche без тела? Не установлено. Но тушка-то останется? Если мы выберем (или за нас выберут) самый беспафосный и экономный путь – кремацию, мы будем горсткой пепла. Это нам точно гарантировано. И да, у нас будет новый Дом! Урночка. Урна. Почему бы не прикоснуться к ней, не заглянуть внутрь? А может, попробовать вложить в нее свое виденье, какой она должна быть, а не оставлять это на откуп родственникам?
Включить творческий подход к оформлению своего будущего жилища. Давайте попробуем обжить наш будущий новый Дом.»
Во всем этом, увы, не было театра (а это для меня лично – необходимо!), зато была жизнь, а не смерть. Хотелось поработать над горшочком (я решил, что это будет горшочек для меда). Тем более его обещали обжечь и подарить. Поживем – увидим. Как у них с исполнением обещаний.
Спектаклей и театров в Москве – целое море. Среди них не может не быть стоящих. Или хотя бы диких. Если вы не боитесь, когда про театр – честно, хотя и необъективно, приглашайте.