Приедет выставка самой Йоко Оно! "Я решила,– пишет великая вдова Джона Леннона,– один день побыть тараканом и посмотреть его глазами на то, что происходит в таком городе, как Нью-Йорк". Каково?
А главная феминистка Вали Экспорт? Она "создала философию феминистского акционизма и использовала женское тело в целях критики мужского взгляда". Она уже 30 лет его критикует, и очень преуспела, а теперь это будет и у нас! На нашей улице реальное использование женского тела в целях критики мужского взгляда!
А Даррен Алмонд! Он ведь практически получил в 2005 году премию Тернера, и только чуть-чуть проиграл одному чуваку, который сначала сделал лодку из сарая, потом доплыл на сделанном в новое место и там сделал сарай из лодки обратно. Даррен Алмонд – это почти так же круто! А в Москве он "напряженно осмысливает тему воспоминания, восстанавливая тоску и чувства потери в жизни своей бабушки". Потери! У бабушки!
Между нами, восклицательные знаки мало помогают. Абсурдно это все звучит, попробую с другой стороны. Московская художественная биеннале, по словам главы Роскультуры Михаила Швыдкого,– это так же важно, как Московский кинофестиваль, Чеховский театральный фестиваль и Конкурс Чайковского. Она делает Москву одной из культурных столиц Европы, вводит нас в международную систему современного искусства во всем мире и положительно влияет на образ России там же. Это важнейшая государственная задача. Понятно? Странно, что попытка понять таракана в Нью-Йорке и чувство потери в жизни бабушки британского гражданина Даррена Алмонда стало важнейшей государственной задачей РФ, но факт. Уважайте.
И вообще, если кто не понимает, так это связано с неукорененностью, неинституциализированностью современного искусства в России, а если бы все было укоренено, то вопросов бы и не возникало. И уже даже почти что и не возникает, потому что во многом оно уже и укоренилось. Это уже не первая биеннале, а вторая, все идет по накатанному и прекрасно.
Первая биеннале была таким успехом, что никогда раньше такого успеха не совершалось. О ней было больше тысячи публикаций, и почти все положительные, и больше никакое художественное событие не имело такого успеха за всю историю постсоветской России. Такое единодушие встречается только у туркмен по поводу Гурбангулы Бердымухаммедова. По итогам биеннале было заседание в Роскультуре, и Михаил Швыдкой прямо спросил присутствующих: может быть, были какие-нибудь недостатки? А ему в ответ все наши люди, среди которых современное искусство уже укоренилось, говорят: "Никаких". Он сам попробовал покритиковать, сказал, что ему не хватило художественного радикализма, но ему знающие люди ответили, что требование радикализма устарело, и требовать его – признак провинциальности.
Потом уже, конечно, постфактум было пожелание побольше включить в это дело русских художников и вообще сделать все это как-то попонятнее. Постфактум – это ничего, это даже и с Гурбангулы Бердымухаммедовым можно – сначала одобри, потом спроси зачем. Довольно даже настойчивое пожелание, исходило как от включенных в процесс критиков, которым "не хватало внятной кураторской концепции", так и от ретроградов вроде меня, которые, конечно, вообще ничего не поняли.
Критика услышана. На первой художественной биеннале было шесть кураторов (Иосиф Бакштейн, Даниэль Бирнбаум, Ярослава Бубнова, Никола Буррио, Роза Мартинес, Ханс Ульбрих Ольбрист), и они делали одну общую выставку с единой концепцией. А теперь к ним добавилось еще двое (Фулия Эрдемчи и Гуннар Кваран), и все восемь будут каждый делать свою выставку.
Я, кстати, хочу сказать, что вот Йоко Оно или Даррен Алмонд – это не те художники, которых выставят эти кураторы, это приглашенные звезды, и привезут их разные культурные центры посольств. А кураторы выставят молодых неизвестных художников из своих стран. Ведь правда же, это само собой очевидно, что восемь выставок неизвестных в России кураторов, которые выставят незнакомых России современных художников,– это гораздо понятнее, чем одна общая выставка того же самого, тем более когда кураторов только шесть? Ведь гораздо понятнее стало, правда?
А насчет того, что в биеннале очень мало участвуют российские художники (собственно, в прошлый раз – только группа "Синие носы", гг. Мизин и Шабуров), то это решили не принимать. Биеннале, правда, сопровождают множество русских выставок, но это не входит в официальную программу. Это так, самодеятельность. Официальное – то, что привезут зарубежные кураторы.
Мы платим два миллиона долларов за эту историю – из государственных средств. И еще столько же – частных средств. Представляете – такое чудо, и практически задарма.
Ретроград может вскипеть. Что же это такое, в конце концов! Ничего непонятно, страдания чьей-то бабушки и тараканы в Нью-Йорке, и это еще звезды, а что привезут неизвестные молодые зарубежные художники вообще никто не знает, и за это – два миллиона долларов! С ума вы, что ли, сошли? Но кому страшен кипящий ретроград, это отсталое вскипание.
Отсталые люди как думают? Что вот если, скажем, Конкурс Чайковского, то не может быть, чтобы на него не допускали русских музыкантов. Это нельзя, чтобы между собой соревновались западные пианисты, а русские где-то трендели на балалайках на свой страх и риск. То же и с Чеховским фестивалем – тут вовсю себе играют русские спектакли, и наоборот, иностранные выглядят как гастроли. А на биеннале все по-другому.
У нас бывают зарубежные выставки, но тогда у них какая-то просветительская задача. Просвещают – что за художник или музей, чем знаменит, что в нем хорошего. Иногда даже бывает организована экскурсионная работа для отсталых. У нас вообще принято, чтобы если делается какая-то выставка, то как бы с целью что-то сказать. А тут этого нет. Есть, правда, тема биеннале: "ПРИМЕЧАНИЯ: геополитика, рынки, амнезия". Умеренно заумно, но не спешите гадать, что это значит. По словам куратора-координатора биеннале Иосифа Бакштейна, и понимать тут нечего. Это так названо, чтобы подчеркнуть, что искусство сегодня не может претендовать на то, чтобы что-то высказать, оно может только выступать с примечаниями к геополитике и динамике рынков.
Про амнезию он ничего не сказал, наверное, забыл.
То есть такая картина искусства: произошли большие изменения в геополитике, на рынках тоже э-э-э... динамика – а у нас тут, знаете, примечание. Сноска внизу страницы – в этот момент моя бабушка испытала чувство потери. Это – роль искусства.
Никакой концепции. Русские официально не участвуют. Привезли не пойми что, не понятно зачем, истратят на это миллионы долларов. Вроде как стоило бы за это, ну не знаю, да голову им надо за это оторвать! Вот!
Эх, не удержался. Вскипел – и не по делу. Все же счастливы. Буквально с трудом удается наскрести пару претензий, и на те никто внимания не обращает. Тысяча положительных публикаций. Кураторам по итогам Академия художеств РФ дала медали (что-то вроде "Достойному второй степени"). Академия художеств – оплот реакции – и та! А они взяли! Взяли – не поперхнулись! Никогда еще не было у нас в государстве такой симфонии и благорастворения в воздусех. Нечего кипеть, надо понять, а если не понимаешь – молчи в тряпочку.
А все просто. Вот, скажем, люди идут на концерт. Пускай очень плохой. Даже в этом случае они идут кого-то послушать. Получить какое-то впечатление. То же и с театром, и с традиционными выставками. Смотрят картину – и думают. А тут все иначе. Когда вы, дорогие читатели, пойдете смотреть экспозицию Второй московской биеннале в Музей Ленина, в ЦУМ, где будет вторая экспозиция, и в недостроенную башню "Федерация", вы туда пойдете не смотреть произведения. Вы и на первой биеннале туда не за этим ходили. Даже Иосиф Бакштейн, на что уж толерантнейший человек, а и то посетовал, что на первой биеннале люди мало уделили внимание основной экспозиции в Музее Ленина. Какое там внимание – никто не мог вспомнить ни одного имени художника, ни одного произведения. Помнят только большую сосульку из мочи, но никто не помнит, кто ее сделал. То есть сами же и напрудонили – это была сосулька из мочи зрителей,– а теперь делают вид, что забыли. А вот кто это придумал – и впрямь не вспомнить. Еще помнятся художники Лузер и Мудов – такие имена! – но никто не может сказать, что они делали.
Задача у биеннале формулировалась поразительно просто – "показать, что сейчас носят". Вы же на показах моды не ищете глубокого философского смысла? Туда же не за смыслом ходят. Там даже и покупать никто не собирается того, чего на манекенщицах надето, потому – кому такое нужно? Ходят, просто чтобы глаз присмотрелся, просто чтобы почувствовать, что ты живешь сегодня, порадоваться этому. Ну, вот у него бабушка чувство потери испытала, а у меня бабуся вообще реально крутая была – ты не поверишь! А что чувиха себя тараканом почувствовала – то когда отходняк и покруче бывает. Я вчера проснулся – во рту как у тузика в будке, и вообще...
Главное – ощутить вкус современности. Как корова на лугу: свежий воздух, хавчик зеленеет, мухи летают, дерьмом несет – хорошо! А смысл всего этого – какой смысл? Но когда оказывается, что и на Западе то же самое,– подъем испытываешь! Живешь как мировая общественность!
Вы, дорогие читатели, пойдете на биеннале не за смыслом, а потусоваться. Чего там будет выставлено – никому не важно, важен предлог. Правда, среди тусовок эта какая-то... ну не дорогая. На прошлой биеннале в общей сложности побывало двести тысяч зрителей, затратили на нее два миллиона долларов. Если даже считать, что ничего не украли, то получается по $10 на человека – развлечение на уровне вечеринки в провинциальной пельменной. Ну, кому что нравится.
Пожалуй, самое поразительное в том, что такой тип понимания искусства теперь официально поддерживается государством. Но ведь, с другой стороны, нам чего нужно? Нам нужно укреплять положительный образ России в мире. То есть чтобы с нами тусовались на равных. Потому что геополитика, рынки – и надо бы как-то к этому еще и... как это называется? Оттянуться? Культурная жизнь? Забыл. Амнезия какая-то.
Григорий Ревзин