Нестерова

Послания одинокой кисти

…И тогда задумываешься. А надо бы раньше. Но раньше не было времени. Оно было занято восторгом от жизни и уверенностью, что на моем веку все изменится.

Проходит век.

Наталья Игоревна Нестерова — небольшая, великая (сейчас ее нет в Москве, и это можно произнести) женщина, построившая свой живописный мир.

Картины в мастерской повернуты лицом к стене, чтобы не общались с художником и не мешали еще чистым холстам, которым только предстоит быть «замазанными» мощно, по-мужски.

Она одна.

Ну и единственная такая. Рядом может ужиться только живой человек. Но людей вне картин не так уж и много. А на холстах — беспокойная неподвижность. Даже если что и происходит — все равно все замерли в предчувствии. Что-то должно произойти. Сейчас. Отвернуться невозможно: как раз и случится.

Мир Нестеровой невесел и напряжен. Время и времена, пройдя через Наташину душу, не окрасились светом. Что было раньше — тому и научились: жестокость, убожество, безразличие, предательства, измены.

— Оптимизм в нашей ситуации — это истерика. — И улыбается: — Человеку радости выпадает немного. Ну, правда.

— Правда, правда.

Она уверена, что человек всегда один, но ей в одиночестве совсем не скучно. Она держится за кисть, которая помогает ей справиться не с тем, что ее окружает, а с тем, что ее заполняет.


Знаки — послания одинокой кисти — вступают в диалог с другими одинокими душами, показывая, что они не одиноки в одиночестве своем.

Это не спасает.

Люди на ее картинах не общаются. Они сосредоточенно отдельны. Создавая их, Нестерова пыталась освободиться от мучающих мыслей. Напишет — и это уходит. На время. Или не уходит вовсе. Только персонажи, наделенные ее вопросами, убывают из ее судьбы.

И она опять начинает держаться за кисть.

И сады у нее в напряжении, и города, и птицы.

Вообще птицы. Как вообще люди, как вообще мечты, как сны, из которых остается тоже что-то общее. Вообще.

На огромных розовых крыльях она подскакивает, подпрыгивает и летит где-то в районе все-таки своего дома на Арбате. От людей — к свободе. К цепи самоограничений. К себе самой!

— Человек всюду проник. От него никуда не денешься. Он постоянно порождает зло и несправедливость. Он, мне кажется, — самое страшное животное. Он все разрушает. И себя. В массе особенно.

Лет двадцать назад я повстречал Сергея Аверинцева и осторожно спросил: бывают ли хорошие народы? Я рассчитывал, что он выскажет некое соображение, которое позволит мне скорректировать собственные подозрения. Но он ответил четко, без всяких возможностей трактовки: хороших народов не бывает. Люди же могут быть хорошими.

— Я плохо думаю о толпе, массе, очереди, собрании, обществе. А хороших людей как не любить. (Ты знаешь моих друзей.) Этого, который въезжает в Иерусалим на осле, я люблю. А человеческую икру, которая его предает, — нет.


Она написала много людей и много ангелов. Поровну не получилось. Некоторым ангелов не хватило. Защищаться надо самому.

Когда-то давно умная, мягкая, все понимающая мама и друг Наташи Зоя Николаевна сказала мне:

— Ангелы могут быть только такие, какими их пишет Наташа, — с тяжелыми крыльями, которые несут тяжелых людей.

Мы не легки.

Недавно, войдя в мастерскую, я увидел новую картину, которая меня удивила. Цветущий яблоневый, вишневый (не важно) сад и трех людей. Двух мужчин и женщину спиной к нам.

Там не было тягостного или напряженного ожидания событий. Там что-то уже произошло. Они это пережили, и теперь спокойны…

Дай бог пережить и нам.

Юрий Рост

Новая газета

Поделиться
Комментировать

Популярное в разделе