Полковнику никто не спишет

В России впервые вышел незаконченный роман Габриэля Гарсиа Маркеса «Увидимся в августе». Перевести его издательство АСТ предложило мне летом 2023 года. Я отнеслась к идее весьма скептически, поскольку последняя прижизненная повесть Гарсиа Маркеса «Вспоминая моих грустных шлюх» мне в свое время совершенно не понравилась. Я предпочла ее «развидеть» и считать, что ее в библиографии моего любимого писателя не было.


Поэтому вслепую я не давала согласия на этот перевод. Запросила время на раздумье и вчитывалась в рукопись очень внимательно. И текст мне понравился, хотя не исключаю, что вследствие заниженных ожиданий. Там было несколько фрагментов и несколько персонажей, которые меня покорили. Например, мне симпатичны почти все второстепенные персонажи, включая мертвую бабушку.

Но фаворитка, конечно, главная героиня — восемнадцатилетняя Микаэла, которая совершенно добровольно собирается уйти в монастырь, а пока не ушла, целыми ночами где-то шляется с бойфрендом-джазистом. Мне очень нравится финал, напоминающий мне о Ребеке из романа «Сто лет одиночества».

Кроме того, это был мой, вероятно, единственный шанс перевести еще никем не переводившийся текст Гарсиа Маркеса, а такого поворота я, фанатка Габо (так называют Маркеса его поклонники во всем мире. — «Известия») с тридцатилетним стажем, в своей жизни не ожидала. В общем, я взялась.

Работа проходила в обычном режиме. Это не такой текст, где есть множество аллюзий, не нарочито интертекстуальный. Там нет ничего трудного с точки зрения языка, кроме, пожалуй, фирменных, гарсиамаркесовских цепочек метафор, нанизанных друг на друга, сложно поддающихся русскому синтаксису. И он очень абстрактный. Там мало названий, мало имен. Можно догадаться, что местность, которая описывается, — это Картахена-де-Индиас и прилегающие острова, но это никак не следует из текста буквально. Незавершенности в нем нет. Эта история с началом и с концом, и с внутренней логикой.

Психологически мне тоже не было сложно, потому что это книга, в которой нет ничего неприятного, скажем так, что было бы психологически тяжело переводить. Скорее напротив — мне с ней было очень комфортно.

Маркес — вообще мой любимый автор на свете. Я многие его книги перечитывала по много-много раз. Две переводила: это повесть, которая по-испански называется La hojarasca, а по-русски, в моем переводе, — «Шалая листва», во многих предыдущих русских переводах — «Палая листва». И я переводила роман «Осень патриарха». Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что я уже улавливаю какие-то мотивы, которые у Гарсиа Маркеса переходят из книги в книгу. И у меня уже есть какая-то дорожная карта, когда я берусь за его текст.

Я наловчилась видеть определенные мотивы и образы, которые кочуют у Маркеса из текста в текст. Это, например, всё, что связано с карибским миром. А какие-то моменты приходят не из других произведений, а из самой биографии автора: в частности, монтессорианская школа (Гарсиа Маркес ходил в монтессорианский детский сад в Аракатаке и впоследствии писал, что это лучшая система образования) или «Дневник чумного года» Даниеля Дефо, который читает героиня, — одна из его любимых книг. Это на текст перевода не влияет, но как-то проще, когда видишь за деталями эти смыслы.

Единственная сложность работы заключалась в том, что стилистически это текст довольно сдержанный, даже скупой по сравнению с большими романами Гарсиа Маркеса, а переводить такие всегда труднее, чем с виду заковыристые и барочные, где предложения бесконечно ветвятся. Кроме того, я несколько запаниковала, поняв, что внутри повествования есть отдельные временные нестыковки, которые при первом чтении были незаметны, но потом мне прислали на перевод пролог Кристобаля Перы, издателя, занимавшегося подготовкой повести к публикации, и стало понятно, что текст собирали из фрагментов.

Но Гарсиа Маркес — вообще не тот писатель, у которого время всегда линейно, так что это небольшая проблема. Можно воспринимать нестыковки как обычное для Гарсиа Маркеса обращение к циклическому времени. Если вы посмотрите на классический роман «Сто лет одиночества», там время тоже ведет себя не совсем линейно.

На вопрос о том, можно ли, учитывая посмертность, фрагментарность и участие редактора в составлении окончательной версии, считать «Увидимся в августе» действительно маркесовским текстом, я ответила бы утвердительно. Если бы вы начали читать его, не зная заранее имени автора, вы бы поняли, что это Гарсиа Маркес. Возможно, не времен «Сто лет одиночества», а времен, допустим «Полковнику никто не пишет», но все тот же Габо. Занятый, что закономерно, проблематикой смерти. Остров, на который ездит каждое 16 августа Анна Магдалена Бах, безусловно, остров мертвых. В этом величие повести: она может быть прочитана как «пара сомнительных эпизодов из жизни замужней женщины», а может — как мениппея.

Всемирно известный Гарсиа Маркес очень разный. И если мы посмотрим на его произведения раннего периода, позднего периода или времен расцвета, это будут практически три разных автора. «Увидимся в августе» — возвращение к началу. Но есть тут и новая для писателя тема — жизнь женщины в пору расцвета. И отношения с матерью. И вообще со всем, что ее окружает. И особенно отношения со смертью — то, ради чего, возможно, Маркес вообще брался за перо.

Автор — кандидат филологических наук, преподаватель, лауреат премии «Ясная поляна» за перевод романа Эрнана Летельера «Искусство воскрешения», автор переводов произведений Габриэля Гарсиа Маркеса «Осень патриарха» и «Шалая листва».

Поделиться