У зоопарков в их нынешнем виде — долгая предыстория, уходящая в глубокую старину.
Держать ради потехи в клетках разных диких зверей когда-то могли себе позволить лишь императоры, короли да падишахи. Придворный зверинец тешил тщеславие властителей: мощь, свирепость, красота зверей и птиц как бы свидетельствовали об аналогичных качествах владетеля-монарха и его государства. Со временем нравы смягчались, и наблюдение за зверьем в неволе стало массово-познавательным, а для хозяев отчасти коммерческим делом.
Самый старый в мире публичный зоопарк Шенбрунн открылся в 1752 году по указу австрийского императора Франца I в летней резиденции Габсбургов, на окраине Вены (с середины XVI века был известен как закрытый императорский зверинец).
Диких зверей держали при многих европейских и восточных дворах: подарки монархам в виде живой экзотики являлись частью дипломатического этикета.
К примеру, английская королева Мария Тюдор в середине XVI века прислала Ивану Грозному «лва да лвицу живы», а персидский шах Тахмасп I отправил Иоанну Васильевичу слона. Летом (про зиму сказания умалчивают) «подарки» жили в открытом, глубоком Алевизовом рву, что тянулся под кремлевской стеной от Беклемишевской башни до Собакиной. «Москвичи и гости столицы» могли бесплатно любоваться на диковинных зверей в этом первом русском зоосаду, получившем название «двор лвиной» (Воскресенские ворота также некоторое время именовались Львиными). Судьба этих в общем-то теплолюбивых животных вряд ли была счастливой, а жизнь — длинной, хотя дошедшие до нас сведения на сей счет скупы и противоречивы.
Слоны в России появлялись и при других царях. Знаменитая крыловская басня исторически достоверна: в середине XVIII века дареных русским государям гигантов водили к Неве на водопой от «слоновника» (располагался на месте нынешней гостиницы «Октябрьская») по улице Слоновой (впоследствии — Суворовский проспект). Поскольку многие горожане бросали все свои дела и шли наблюдать за шествием, возник — для обозначения праздного времяпрепровождения — неологизм «слоняться».
Впрочем, ни царские слоны со львами, ни «волчьи дворы» Алексея Михайловича (волков, лисиц и медведей держали для притравливания охотничьих собак), ни даже устроенное Петром I в городе его имени некое подобие зоосада (там были птицы, слон, тюлень и дикобраз) не походят на зоопарк в нашем современном понимании.
Таковой появился в Москве 160 лет назад, 12 февраля (по н. ст.) 1864 года, после возникновения подобных заведений в Вене, Лондоне, Дублине, Берлине и Франкфурте. В отличие от частных зверинцев зоопарки (называвшиеся сперва зоосадами) задумывались в первую очередь как научно-познавательные учреждения. То есть предназначались не только для увеселения публики, но и для работы ученых-зоологов. Так обстояло дело и в старой русской столице. Московский зоосад стал детищем Императорского русского общества акклиматизации животных и растений (ИРОАЖиР). У истоков организации был схожий по названию комитет, созданный учениками биолога и зоогеографа Карла Рулье, профессорами Московского университета Анатолием Богдановым и Сергеем Усовым. В число их научно-практических приоритетов входило изучение ценных видов беспозвоночных с целью акклиматизации в разных регионах России: тутового и других шелкопрядов, русской и кавказской пород медоносной пчелы, медицинской пиявки, речных раков...
Сначала хотели устроить зоосад в Нескучном, однако городское начальство ученым отказало. Тогда выбрали участок Пресненских прудов — место доступное для всех и очень популярное у москвичей, с широкой рекой Пресней, заливными лугами, изумрудными холмами и цветущими садами. Строил невиданный объект русский зодчий с итальянскими корнями Петр Кампиони, ставший позже основателем Московского архитектурного общества. Он так проникся идеей проекта, что лично ездил во Францию пополнять коллекцию зверей.
От того дореволюционного зоосада остался двухэтажный особняк с греческим портиком у станции метро «Краснопресненская». Тут некоторое время обреталась Бактериолого-агрономическая станция ИРОАЖиР.
В Московский зоосад были изначально заселены 134 домашних животных, 153 представителя диких зверей и птиц и семь пресмыкающихся. Александр II пожаловал индийского слона, великий князь Константин Николаевич подарил носорога, вице-король Египта Измаил-паша — зебру, а командир фрегата «Светлана» Иван Бутаков привез из кругосветки внушительную коллекцию австралийской фауны.
«Первонасельниками» стали также два льва, два тигра, ягуар, леопард, носорог и крокодил.
Интересно, что, пока не было построено помещений для животных, некоторые из них гостили у организаторов зоосада. К примеру, в квартире Усова проживали два больших кенгуру и сумчатый поменьше — валлаби, который спал на хозяйской постели.
Больше всего зверей и птиц прибыло с родных просторов: волки, лисицы, олени, медведи, зайцы, белки, барсуки, хорьки, куницы... Из пернатых — цапли, утки, журавли, совы, соколы, ястребы.
Устроители хотели познакомить московскую публику прежде всего с отечественной фауной. Богданов называл зоосад «живым музеем на открытом воздухе».
Это был еще и своего рода большой научный эксперимент: никогда прежде доставленные из южных регионов животные в таком количестве не содержались в условиях столь сурового климата. Требовались теплые вольеры, особое питание и уход.
В 1868 году в Московском зоосаду впервые демонстрировались насекомые — гусеницы тутового шелкопряда — и способы их выкармливания. Через десять лет по инициативе профессора Богданова была организована первая исследовательская лаборатория, в которой появился «Отдел аквариумов и террариумов» (так было положено начало строительства доныне существующих террариума, аквариума, инсектариума).
Финансировался зоосад за счет продажи входных билетов и пожертвований императорской семьи.
Вскоре выяснилось, что обе статьи доходов не покрывали расходов. Чтобы поправить финансовое положение, «Общество акклиматизации» продало многих животных в заграничные зоопарки, но и это не помогло. Бедственную ситуацию удалось немного выправить лишь в конце 1880-х благодаря меценатам и самоотверженной работе волонтеров-натуралистов.
И все же материальное положение оставалось сложным. К 1893 году дефицит бюджета составил более 104 тысяч рублей. Нужно было принимать экстренные управленческие меры. В 1900 году председатель ИРОАЖиР князь Феликс Юсупов подготовил на имя императора Николая II докладную, в которой подробно описывались научно-просветительские цели обновленного «Общества акклиматизации», в том числе создание специальной учебной программы для молодых людей, решивших посвятить себя естественным наукам. В планы зоологов входили лекции и практические семинары с полевыми исследованиями для школьников и студентов.
Царь это предложение благосклонно принял, и Московский зоосад получил ежегодное финансирование в размере 30 тысяч рублей. Ранее благодаря содействию почетного члена общества, генерал-губернатора князя Сергея Александровича обширная территория парка была освещена свечами Яблочкова.
Революционные беспорядки 1905 года стали бедствием не только для людей, но и для животных. Наиболее ожесточенные столкновения происходили на Пресне, совсем рядом с зоосадом. Был разрушен только что открытый аквариум, сгорели архивы и ценнейшая, собиравшаяся десятки лет библиотека, а также здания у входа. Подверглись разрушению входные ворота, здание Бактериолого-агрономической станции. От травматических повреждений и шока умерло множество зверей и птиц.
После подавления беспорядков зоосад в целом восстановили. Его директор Владислав Погоржельский в 1910 году фактически спас «братьев наших меньших» в Петербурге: из-за смены арендатора звери тамошнего зоологического сада оказались бесхозными. Владислав Андреевич, побывавший тогда в городе на Неве, записал: «Состояние животных ужасно. При таком положении, в каком мы их застали сегодня, они в самом непродолжительном времени должны погибнуть... Москва наша более сердечна, чем Петербург... Мы, москвичи, охотно купим зверей из-за одного уже того, чтобы доказать вашей городской управе, что в нас искра сострадания к беззащитным животным еще таится».
В результате в Первопрестольную прибыло более 10 вагонов со слонами, малайским и белым медведями, пумой, тигром, леопардом, мангустами, пальмовой куницей, оленями, зебрами, тапирами, кенгуру, обезьянами и многими другими зверями, не считая птиц.
В 1913-м Московский зоосад настигло новое бедствие: соединившее пресненские пруды наводнение залило половину вольеров и помещений. Часть животных пришлось продать, некоторых — отправить в Херсонскую губернию, в заповедник «Аскания-Нова». От последствий чрезвычайной ситуации зоопарк не мог оправиться долгие годы.
В германскую войну сильно упала посещаемость, в одном из зданий разместили лазарет для раненых. Ну а революция поставила зоологический сад на грань небытия: голод и холод времен Гражданской сократили число «насельников» вдвое. В разрушенном аквариуме замерзли рыбы, от бескормицы пали многие животные. Полного уничтожения удалось избежать исключительно благодаря самоотверженности части сотрудников (другая часть состояла в основном из тех, кто разворовывал скудный провиант). Член «Общества акклиматизации» Александр Котс, которого позже назначили директором, вспоминал: «В тифозной, мерзлой, голодающей столице... приходилось думать и заботиться о сохранении тысяч обитателей Зоологического сада — и четвероногих, и двуногих, оперенных и бесперых».
Для прокорма хищников приходилось подбирать на улицах трупы павших лошадей (милиционеры по договоренности сообщали об их гибели в зоосад, откуда за падалью выезжала «экспедиция» на двугорбом верблюде, запряженном в розвальни). Чтобы накормить травоядных, сотрудники сеяли на газонах траву, сажали овощи. Наконец весной 1919-го власть издала декрет о национализации Московского зоологического сада. Тот передавался в ведение Наркомпроса и был объявлен «достоянием Р.С.Ф.С.Р.». Александру Котсу, как он сам говорил, «сделали категорическое предложение» возглавить новое советское учреждение под угрозой его скорого закрытия и раздачи животных в другие места.
В 1923 году директором был назначен биолог Михаил Завадовский (впоследствии профессор МГУ, академик ВАСХНИЛ). При нем территория сада увеличилась почти вдвое — присоединили близлежащий Морозовский парк. Здесь построили планетарий, откуда в зоосад вели лестницы. Многократно выросла коллекция животных, появились ветеринарная и паразитологическая лаборатории, кружок юннатов. При активном участии юных натуралистов под руководством зоолога Петра Мантейфеля удалось добиться размножения соболя в неволе, что положило начало советскому звероводству.
В 1926-м зоосад стал зоопарком. Этому предшествовало строительство по проекту Карла Гиппиуса искусственных возвышенностей («Остров зверей», «Турья горка»), обезьянника и павильона «Полярный мир». Большинство животных стало содержаться в условиях, приближенных к естественным, без решеток и сеток.
В ночь с 22 на 23 июля 1941 года, после того как первые немецкие бомбы упали рядом с зоопарком и возник пожар, часть животных эвакуировали в Свердловск, некоторых других — в Сталинград. Слоны, иные крупные животные и почти все хищники остались в Москве. В первую военную зиму на «Острове зверей» оборудовали склад боеприпасов, разместили зенитную батарею, что не помешало единственной на тот момент местной обитательнице, бурой медведице Зойке залечь в ею же вырытую берлогу на зимовку. Лопнувшие от взрыва фугаса окна в слоновнике сотрудники завешивали домашними тканями, люди падали в голодные обмороки, но для питомцев пищу находили. Под руководством директора Трофима Бурделева коллективу удалось не только спасти большую часть зооколлекции, но и обеспечить работу парка для посетителей. Некоторые москвичи приносили еду, чтобы хоть немного подкормить животных.
По окончании войны из Берлина сюда привезли выжившего после бомбежек аллигатора. Сгоряча его прозвали сперва Гитлером...
Много позже в истории этого чрезвычайно популярного уголка столицы была затянувшаяся реконструкция, которая завершилась отчасти в прошлом году. Появились новые, довольно эффектные экспозиции, «старую» и «новую» территории соединил «закрученный» в виде морской волны мост.
В целом к своему 160-летию Московский зоопарк подошел в весьма неплохом состоянии. Он входит в десятку самых посещаемых в мире (до 3,8 миллиона человек в год), располагает коллекцией из 1267 видов животных и 10 531 особи. Стабильно подтверждает свой статус одного из ведущих научных центров по изучению диких животных. Пять лет назад, в год празднования 155-летия, зоологический парк вернул себе старый символ — манула. Москве первой удалось добиться размножения этого дикого степного кота в неволе. Видимо, зверю здесь особенно понравилось.