— Особенность современного мира в том, что выбор веры стал личным делом каждого,—говорит историк религии, доцент центра сравнительного изучения религии РГГУ Борис Фаликов.—Если раньше он определялся традицией, то теперь в условиях глобализации, особенно если ты живешь в большом городе, перед тобой открывается куча альтернатив. Все под рукой. Для того чтобы стать буддистом или индуистом, не надо ехать в Индию или Непал, свами и гуру готовы посвятить тебя в свою религию прямо у тебя дома. Поэтому социологи религии и рассуждают о нынешней ситуации в терминах рынка, растет конкуренция между религиями. И хотя религиозному меньшинству превратиться в большинство невозможно, оно может весьма преуспеть.
Интересно, что такой выбор перед россиянами возник впервые за многовековую историю. Переход из православной веры в другую конфессию в России был уголовно наказуем до самого конца самодержавия.
— Когда речь идет о выборе христианства, сразу хочется вспомнить сакраментальную фразу, что Русь была крещена, но не просвещена,—говорит социолог религии, старший научный сотрудник Института востоковедения РАН Сергей Филатов,—полный перевод Библии на русский язык был осуществлен спустя десять веков после крещения! Церковь боялась перевода как потенциального источника ересей, поэтому он появился значительно позже, чем произведения французских просветителей и атеистов. Карл Маркс был вполне легально опубликован, в то время как любые неортодоксальные работы русских религиозных мыслителей печатались за границей. Так что говорить о православии как о традиционной религии России я бы не стал. Мы уже никогда не узнаем, во что именно верили подданные Российской империи.
То есть, если рассматривать православие как целостное мировоззрение с четко разработанной системой догм, а не как повод покрасить на праздник яйца и поставить свечку перед экзаменом, такое православие россиянам тоже надо выбирать. С этими мыслями мы двинулись вниз по улице—к синагоге.
620 ЗАПОВЕДЕЙ И 22 КИЛОМЕТРА ПЕШКОМ
— Еще совсем недавно европейские интеллектуалы рассуждали о кризисе веры в личного Бога, о том, что буддизм с его безличным абсолютом и по-своему рациональной подоплекой сострадания ко всему живому, основанной на доктрине реинкарнации, гораздо лучше сочетается с научной картиной мира,—рассказывает религиовед Борис Фаликов.—И действительно, в последней четверти прошлого века буддизм имел на Западе впечатляющие успехи, особенно среди интеллигенции. Но затем теизм—вера в личного Бога—стал понемногу возвращаться.
Найти личностного живого Бога в Москве можно на Большой Бронной. Веру именно в такого Творца проповедуют здесь, в синагоге «Агудас Хасидей Хабад». На крыше довольно своеобразного здания, меньше всего похожего на культовое сооружение, развеваются тенты летней веранды ресторана. На входе охранник просвечивает сумки и обыскивает с помощью металлодетектора. Днем посетителей нет—молитва начинается с заходом солнца и в главном зале на вешалках одиноко висят черные широкополые шляпы, а по скамейкам разложены священные книги на иврите. Тот, кто решит обратиться в иудейство, должен помнить, что помимо обрезания ему предстоит пройти сложный экзамен на знание Писания. На подготовку уходит не один год. После вопроса о том, что именно сегодня привлекает в иудаизм не евреев, именитый раввин синагоги Исаак Коган задумывается:
— Впервые я столкнулся с этим явлением лет сорок назад, когда ко мне обратился сибиряк без какого-либо намека на еврейские корни. Он занимался философией, искал и в итоге остановился на иудаизме. Для внешнего человека это всегда было большим испытанием. Наша вера не предусматривает прозелитизма, это вера евреев, сюда никого не приглашают.
— Но все-таки без приглашения приходят. На Западе иудаизм очень популярен. В чем же мотивация?
— У нас процент не евреев очень маленький, хотя за последнее время он подрос. Даже мусульмане приходят. В основном это люди, которые женились или вышли замуж за евреев. Не могу сказать, что их привлекает. По канонам на евреях лежит 620 заповедей, а на всех гражданах мира—семь. Есть разница? Иудаизм—не только философия, это еще и глобальная практическая часть, там подробно расписано, как войти в этот мир, как жить и как уйти из этого мира.
Самым сложным для новообращенных иудеев оказывается исполнение субботы. Выделить один день жизни в неделю и целиком посвятить его Богу современному человеку без очень серьезной мотивации не под силу. Те, кто придерживается иудейской традиции давно, бытовых неудобств не замечают—многие ставят датчики, автоматически зажигающие свет при входе, и особые таймеры в микроволновку, которые разогревают пищу к определенному времени, но даже у них порой возникают проблемы. Самому Исааку Когану однажды пришлось пройти 22 километра за автомобилем—во время субботы иудей не только не имеет права работать сам, но и не должен заставлять других.
— При всех сложностях и тонкостях есть ли у иудаизма потенциал для распространения в России?
— Огромный. Сегодня очень часто приходят евреи, желающие доказать свое еврейство. Я думаю, что каждый еврей, проживающий в Москве, может обратиться к вере своих отцов.
— Сколько в Москве евреев?
— По нашим оценкам—около миллиона.
ПАПА И МЫ
На шкафчике, где хранит личные вещи Вадим Угрюмов, управляющий одной крупной московской гостиницы, кто-то давным-давно написал: «Уголок Папы Римского»—лет пятнадцать назад там стали появляться тексты католических месс—на русском и латинском языках.
— Католиком я стал давно, когда о католицизме не знал вообще ничего,—вспоминает Вадим,—отец у меня был офицером КГБ, так что о походах в храм нечего было и думать. Мое религиозное образование шло по радио: в 70-е я ловил западные радиостанции, среди которых оказалось много русскоязычных, рассказывающих о Христе. Я был уверен, что все, кто живет на Западе,—католики, а у нас—православные, поэтому втайне стал считать себя католиком. Только потом я понял, что вещали протестанты.
Обращение россиян в католицизм было массовым в 90-е годы. Католиками зачастую становились просто из любви к западной культуре вообще. До сих пор россияне (религиоведы называют это особенностью именно отечественной культуры) отождествляют католическую церковь именно с западноевропейской культурой, чего делать явно не стоит: католики отстаивают исключительно нравственные идеалы христианства, которые зачастую никак не пересекаются с западными либеральными ценностями.
С Вадимом мы общаемся в московском костеле Святого Людовика на Малой Лубянке. Выбеленные стены, высокие потолки, витражи и полное отсутствие икон создают ощущение пустого свободного пространства. Во время мессы становится ясно, что вопреки распространенным убеждениям католики во время богослужения вовсе не сидят, а стоят. Причем большей частью на коленях.
Предубеждения и невежество—вот два фактора, которые, по мысли предстоятеля костела, генерального секретаря конференции католических епископов России отца Игоря Ковалевского, создают мнение о католицизме в нашей стране.
— Основная проблема в России—ужасающий уровень религиозного невежества,—говорит отец Игорь.—В том числе оно затрагивает и людей с высшим образованием, которые ездят по миру и просто призваны хоть что-то понимать в вопросах культуры и религии.
Чтобы бороться с невежеством, католики возродили катехизацию—научение вере перед крещением. Теперь, чтобы обратиться в латинскую веру, нужно полтора года раз в неделю посещать занятия и регулярно ходить в костел.
— Наша катехизация привлекательна тем, что она изложена на нормальном современном русском языке. Церковь должна говорить на понятном языке о современных проблемах, тогда человек будет осознавать, что и в этом секулярном мире возможно жить по Евангелию. Проблема совмещения божественного Откровения с тем, что мы видим и с чем сталкиваемся каждый день, самая главная для современного человека. Как жить по вере в мире, который веру отвергает?
— Думаю, что желающих стать католиками после введения катехизации сильно поубавилось…
— Человек должен прикладывать усилия и отдавать отчет в том, что храм— не комбинат ритуальных услуг. Религия по своей сути должна связывать человека с Богом. Такая вера активна, и она преображает жизнь не только самого верующего, но и его окружения—общества, в конце концов. Иначе религия превращается в элемент культуры, традиции, политики.
Эксперты уверены, что в силу исторических недоразумений и русского менталитета католическая вера в России всегда будет верой меньшинства.
ЧЕРЕЗ СЕТИ К БОГУ
Для перехода в ислам достаточно засвидетельствовать свою веру, то есть произнести знаменитую формулу о том, что нет божества, кроме Бога, и что Мухаммед—Его посланник, в присутствии других мусульман. Антон (Ахмат) Рычин, студент московского вуза, так и сделал, правда, не в мечети, а сидя за компьютером в интернете, благо мусульмане в Сети на тот момент были. Так как в Коране о виртуальном обращении ничего не говорится, такое действие признается вполне законным, и посчитать хотя бы примерно количество новообращенных практически невозможно.
— Мы наблюдаем возрастающий интерес к исламу среди молодежи и образованных людей. К нам обращается несколько человек в неделю, чтобы принять ислам,—говорит имам-хатыб московской Исторической мечети Руфат-хазрат Ахметжанов. Руфат-хазрат связывает этот факт, во-первых, с антирекламой, которая в последнее время довольно часто присутствует в российских СМИ. Зачастую думающим, образованным людям хочется самим получше разобраться в вопросе, и они начинают изучать Коран, погружаются в богословие ислама и видят там особенную красоту. Во-вторых, ислам сегодня очень активно участвует в решении проблем именно современного человека. Можно найти массу литературы, сайтов и публикаций на тему, как мусульманину сочетать веру и работу в банке, как правильно вести бизнес, как искать спутницу жизни, как решать семейные вопросы и так далее.
— Список вопросов, которые охватывает современный ислам, неисчерпаем,—говорит Руфат-хазрат,—поэтому к нам обращается молодежь, причем иногда приходят из христианства, где, как им показалось, от них потребовали отречься от земной мирской жизни. Современный ислам очень динамичен, и в этом его преимущество.
По словам Антона Рычина, самое сложное для него—исполнение обязательных молитв. Вечером он чаще всего оказывается в пробке:
— Советуют выезжать на обочину и расстилать коврик там, но в нашей стране, к сожалению, это пока небезопасно. Думаю, что Аллах поможет мне сделать жизнь более упорядоченной, и тогда сегодняшние проблемы просто исчезнут.
КРЕЩЕНИЕ РУСИ: ПЕРЕЗАГРУЗКА
От синагоги до православного храма—рукой подать, если речь идет о московской топографии. Если же говорить о жизни москвички Инны Мартыновой—это путь в четыре десятилетия.
— Не поверите, но в детстве именно со сцены этой синагоги,—Инна показывает на «Агудас Хасидей Хабад»,—я читала патриотические стихи про Родину. В советское время здесь был дом творчества. Когда в 91-м снова открыли синагогу, я, будучи по происхождению иудейкой, водила сюда по праздникам детей, а потом почти в сорок крестилась в православной церкви на Обыденке. Когда об этом узнала моя мама, она в буквальном смысле рвала на себе волосы, а потом два года со мной не разговаривала.
На вопрос, почему она перешла в христианство, Инна отвечает так: встретилась с Богом.
Людей, ищущих веру всерьез и заново находящих ее в православии, по оценкам религиоведов, сегодня совсем не много. Если двадцать лет назад большая часть обращалась, основательно изучив эзотерические учения, сегодня люди чаще всего приходят из протестантских направлений, особенно не русских по происхождению.
— Вера есть дух, и выбирать ее только рационально не получится ни у кого никогда. Это дух, которым мы живем, который выражает себя в определенной иерархии ценностей,—говорит ректор Московского Свято-Филаретовского института профессор-священник Георгий Кочетков.—Вопрос выбора уникален: человек устроен так, что выбирать веру больше одного раза в жизни он не может, даже если понимает, что сделал ошибку, ему трудно бывает заново переживать все, связанное с переменой веры, ибо принятие веры—это принятие совершенно новой жизни.
— Что-то это не очень заметно по новокрещеным людям…
— Мы имеем в виду искренний поиск самой веры, а не ее атрибутов, потому что, к сожалению, эти вещи расщепились, разошлись очень далеко. Очень многие люди думают, что они ищут веры, когда ищут только ее атрибуты, хотят носить крестик и иногда ходить в церковь. Современная православная религиозность обладает свойством бескачественности. Подлинное православие, открывающее человеку путь для познания глубокого смысла всех вещей, не востребовано. Люди привыкли, что в церкви ничего непонятно, все слишком символично, все как бы заперто на замочек. Они приходят в церковь не для того, чтобы что-то понять в жизни, а чтобы получить помощь в житейских делах, утешиться. Многих христианство привлекает именно тем, что от человека вроде бы ничего не требуется, можно быть верующим в душе, можно прийти, поставить свечку и уйти, можно не забираться ни в какие дебри духовной жизни. Очень редко люди ищут личного подвига, ищут общения с Богом и с ближними.
— А что в православии труднее всего выполнять?
—Все. Современному человеку вообще бывает трудно признать, что ему могут быть предъявлены верой какие-то требования и что они законны. Он не то чтобы не мог что-то выполнить, он все может, но он в принципе этого не хочет. Не случайно у нас считается, что все, что связано с верой, должно быть для человека бесплатно и ничего от него требовать не должно.
По воскресеньям Инна Мартынова ходит в Смоленский собор Новодевичьего монастыря. Народу на литургии так много, что иностранцы, приезжающие сюда на огромных экскурсионных автобусах, должно быть, уверены, что Русь сейчас православна как никогда. Но статистику не изменишь: «истинных верующих», то есть регулярно участвующих в богослужениях и верящих в догматы—всего два процента.
— Есть ли шанс сделать настоящее православие массовым?
— Количество желающих стать православными сокращается,—констатирует отец Георгий.—За последние годы церковь многих оттолкнула неумением работать с людьми, вести с ними достойный диалог, желанием иногда понукать ими, людям не нравится излишняя симфоничность церкви с государством, непонятность богослужения. Православие, к сожалению, для многих не стало символом внутреннего пути. Некоторые даже и не представляют себе, что в православии такой путь есть. Так что сегодня массового обращения к Богу быть не может.
Какую веру выберет основная масса россиян, сказать, наверное, невозможно. А вот говорить о сделанном выборе каждого—возможно уже сейчас. Все религии знают—неверующих людей нет, иначе это не люди, а животные. Человек, будучи существом духовным, в любом случае делает выбор, соединяясь с какими-либо духами и служа им. Нужно только почестнее взглянуть на свои приоритеты. Лично мне однажды довелось беседовать в довольно глухих местах с бурятским шаманом о сущности веры.
— Запомни: Бог—это любовь. Ты должна быть открыта только для любви. Запомнишь?
— Запомню,—сказала я.—Но потом, конечно, сразу забыла.
ВАСИЛИЙ МАКСИМОВ
ЭКСПЕРТ
Между исламом и православием
О современном выборе веры россиян рассуждает историк религии доцент Центра сравнительного изучения религии РГГУ Борис ФАЛИКОВ
Возможна ли сегодня перемена веры государством?
В обозримой перспективе нет, если, конечно, не случатся какие-нибудь невероятные катаклизмы. Безусловно, у ислама сейчас мощный напор, но все эти разговоры о том, что Европа станет мусульманской,—медийные страшилки. Существуют какие-то плохо изученные законы самосохранения культур. Ведь не стала же Азия христианской, хотя напор у протестантских и католических миссионеров был очень мощный, да еще имел колоссальную экономическую поддержку в колониальные времена.
Насколько близко российскому менталитету именно православие? Есть мнение, что иного мы выбрать не могли.
Менталитет россиян во многом сформирован православием, вернее взаимодействием с православием, поскольку тут речь идет не только о принятии, но и об отторжении. Ведь наряду с православной верой у нас на протяжении столетий были очень распространены всякие народные секты, являющие собой самый диковинный синтез православия и язычества. Не говоря уже о какой-то пугающей готовности, с которой народ отшатнулся от Бога в ходе и после революции. Где-то в этом клубке противоречий и таятся истоки нынешнего отношения к православию. Православными признают себя более 70 процентов населения, а реальная воцерковленность весьма невысока.
Что может «зацепить» и обратить к Богу современного человека? Сегодня именно ислам находит правильные пути.
Как и во все времена, зацепить может неподдельная забота о человеке, он это сразу чувствует. В наше время, может быть, даже больше, чем прежде. Современное общество—сборище одиночек. Рыночная экономика объективно расшатывает традиционные скрепы общественной солидарности, а секулярный либерализм сталкивается с трудностями, подыскивая им рациональную замену. Поэтому сегодня внутри любой религии очень важна общинная работа, когда из безличного коллектива люди попадают в коллектив, где царит дух взаимопомощи, любви и уважения. Почему ислам нынче так успешен? В нем общинный аспект чрезвычайно развит. Почему идут в новые религиозные движения? Там на это делается ставка. Это называется «бомбардировка любовью». В православии этот момент не на высоте: с одной стороны, руки не доходят, с другой—боятся уподобиться «сектантам». Людей, которые этим занимаются, меньшинство. По крайней мере, так было до последнего времени. В концепции миссионерской работы, принятой на последнем Архиерейском соборе, много правильных слов на эту тему. Посмотрим, воплотятся ли они в жизнь.
Елена КУДРЯВЦЕВА
Огонек