Историк Илья Будрайтскис рассказал, почему выставка «Три дня в октябре» привела к увольнению сотрудников музея «Пресня», а директор Музея современной истории России Сергей Архангелов — о сути своих претензий к пресненским кураторам.
Историк Илья Будрайтскис
Фотография: с личной страницы в социальной сети Facebook
Из историко-мемориального музея «Пресня» один за другим уволились кураторы выставки «Три дня в октябре», посвященной событиям 1993 года, — директор Илья Безруков и научный сотрудник Илья Будрайтскис. Экспозиция, посвященная 20-летию событий октября 1993 года, должна была проработать до 30 ноября, но закроется уже 20 октября. Будрайтскис, сокуратор «Трех дней в октябре», рассказал «Газете.Ru» об истоках конфликта, стиле работы руководства ГЦМСИР и о том, почему именно эта выставка стала последней в его работе на «Пресне».
— Объясните, в чем суть конфликта?
— Выставка должна была работать до 30 ноября. Но у дирекции Музея современной истории России есть свой стиль проведения мероприятий: они утверждают приказ об этом в последний день. Смысл этого понятен — поставить людей перед фактом каких-то новых, неожиданных решений. Договоренности с дирекцией о том, что выставка будет проходить до 30 ноября, задокументированы: например, у меня есть документ, подписанный нашим директором и директором Государственной исторической библиотеки о передаче копий документов для выставки — там указано, что она проводится аж до 1 декабря. На этом документе стоит подпись Сергея Архангелова (директор ГЦМСИР. — «Газета.Ru»). Та же информация была во всех анонсах, на рекламных плакатах. Но в приказе, подписанном за день до начала выставки, было сказано, что она проводится до 20 октября. Я могу предполагать, что это решение стало итогом подготовительного периода выставки, который был довольно конфликтным. Нам пытались мешать, высказывались претензии к отдельным работам — что эти работы непонятны, что, по мнению комиссии методического совета музея, они не подходят к теме выставки и их надо убрать.
— Например?
— Вызвала вопросы работа Дианы Мачулиной «Это не мороженое». Бесцветные металлические флаги Александра Повзнера, висящие на фронтоне, — они символизируют некий идеологический вакуум, образовавшийся после 1993 года. И к этой работе были претензии.
— Вы считаете, что к вам придираются по политическим мотивам?
— Я думаю, что в целом все эти претензии и напряженные настроения во время подготовки этой выставки связаны с тем, что наша выставка — вообще единственная экспозиция, посвященная 20-летию событий октября 1993 года, открытая в государственном музее. И фактически это вопрос о том, могут ли вообще эти события быть обсуждаемы и оставаться актуальными в пространстве государственной исторической политики. Я хотел бы напомнить, что музей «Пресня», филиал Музея современной истории России, — единственный, где тема 1993 года представлена еще и в основной экспозиции. И поэтому выставка «Три дня в октябре» именно в этом музее была бы органична и неизбежна перед 20-летием события. Она еще в начале года была внесена в план работы музея.
— Как вы думаете, ваше головное руководство получало какие-то сигналы от властей, которые решило исполнять?
— Я думаю, это все исходит от дирекции музея на Тверской, вряд ли они получали какие-то сигналы. Я работал в музее «Пресня» на протяжении года, мы пытались проводить активную стратегию, делали книжный фестиваль вместе с магазином «Фаланстер», организовали летнюю кураторскую школу, кинопоказы, лекции. Отношения с дирекцией Музея современной истории складывались тяжело, практически каждое наше мероприятие в той или иной степени сталкивалось с непониманием с их стороны. При этом мы серьезно подняли какие-то формальные показатели — посещаемость музея, и это заставляло до поры до времени дирекцию МСИР нас терпеть: у них не было никакой альтернативы, которую они могли предложить «Пресне». Ведь уровень консерватизма музейной сферы выше, чем в среднем по музейной сфере России, — это люди очень тяжелые, они все время чего-то боятся, они довольно безынициативные, у них нет особого взгляда на то, как будет развиваться не только филиал, но и основной музей. При этом в ГЦМСИР «Пресню» всегда воспринимали именно как свой филиал: стремились контролировать любой наш шаг, любое наше мероприятие должно было с ними согласовываться.
— Вы в течение года реализовывали проект «Педагогическая поэма», в рамках которого делали экспозиции, проводили лектории и кинопоказы. Руководство музея к вам не придиралось?
— «Педагогическая поэма» шла легче, потому что ее поддерживал фонд «Виктория». Музей взял деньги с фонда как бы на развитие — но что с этими деньгами случилось дальше, я не знаю. Было еще одно мероприятие совместно с «Викторией» — летняя кураторская школа, она тоже прошла сложно, не без проблем: в МСИР просили каких-то средств, которые бы просто ушли в центральный музей, а в фонде не хотели давать денег просто так, а предлагали купить что-либо для музея. В итоге был достигнут компромисс: были куплены компьютеры, которые, естественно, ушли в центральный музей — только благодаря этому кураторская школа и состоялась. То есть был элемент меркантильного отношения, и именно поэтому они все эти мероприятия в итоге проглатывали.
А «Три дня в октябре» от всего этого отличается. Это плановая выставка, а не мероприятие, пришедшее извне, и за него нужно отчитываться перед Министерством культуры. Она связана с непосредственной тематикой музея. И, наконец, у нее нет никакой внешней поддержки — музей рассчитывал на свои силы, бюджет был минимальный. Вот и все.
— Вас уволили или вы уволились сами?
— Было составлено несколько актов об отсутствии меня на рабочем месте без уважительной причины, приехала специальная комиссия из центрального музея и предложила мне писать объяснительные. И эта комиссия была в таком составе, в котором она в музей «Пресни» прежде никогда не приезжала, — начальник отдела кадров, замдиректора… И я предложил просто написать заявление об увольнении — ведь интонация была вполне очевидной: найти формальные основания, чтобы обвинить работника в нарушении трудовой дисциплины.
Алексей Крижевский, Татьяна Сохарева
Газета.Ru