«Мне потребовалось собрать в кулак всё мужество, которое во мне имелось»
9 февраля 2024 ● "Известия"
Актер Венсан Кассель — о шпаге в офисе, любимой экранизации «Трех мушкетеров» и атомах своих персонажей,
Фото: Global Look Press/Keystone Press Agency/Atilano Garcia
КИНОПРЕМЬЕРЫ АКТЕРЫ КИНОТЕАТРЫ ФРАНЦИЯ
Выделить главное выкл
Вторая часть новой французской дилогии «Три мушкетера» 8 февраля официально вышла в российский прокат. Венсан Кассель вновь вернулся к роли Атоса, хотя он в два раза старше графа де ла Фер из романа. Накануне релиза актер ответил «Известиям» на вопросы о своем герое и о том, чем важны для него были съемки костюмного блокбастера. А еще рассказал, кто был самым лучшим Атосом лично для него с раннего детства.
«Атос — это тьма, это меланхолия»
— Уже в первом фильме о «Трех мушкетерах» ваш Атос был довольно мрачным персонажем. Теперь он стал еще мрачнее. При этом в прошлый раз он казался самым основательным и взрослым в сравнении со своими друзьями, а в сиквеле у него наметилась червоточина.
— Так сложилось, что Атос — это мушкетер, в котором больше всего драмы, даже трагедии. Поэтому с самого начала, с первого нашего знакомства с ним, мы понимаем, что у него немало скелетов в шкафу. Меня этот персонаж всегда завораживал своей глубиной. Конечно, я с детства привык представлять Атоса таким, каким его сыграл Оливер Рид в фильме Ричарда Лестера «Четыре мушкетера» 1973 года. У меня внутри этот образ не просто существует, он часть меня.
Атос — это тьма, это меланхолия. Его изнуряют мучительные страсти раскаяния и сожаления. Он мечтает об искуплении, хотя он прекрасно осознает, что это невозможно. По крайней мере, он не чувствует себя способным на это. Весь этот спектр эмоций я прохожу — от одной к другой в обоих фильмах. Во втором мы открываем зрителю причину глубинных мук Атоса. Показываем его главный кошмар, призраков, которые следуют на ним.
Атос — глыба, титан, но тут и он вынужден пасть на колени поверженным. Конечно, такое всегда очень интересно играть, и на это интересно смотреть. А ведь, помимо этого, есть и трудное политическое положение Атоса, его религиозная неприкаянность. Конфессиональное противостояние разрывает на куски его семью, и это только усиливает непереносимость личной жизни Атоса.
Кадр из фильма «Три мушкетера: Миледи»
Фото: Chapter 2
— Не перетягивает ли Атос одеяло на себя в том смысле, что другие мушкетеры в фильме находятся как бы в его тени?
— Атос просто больше думает и больше понимает, чем другие. Говорить он не очень любит. Я бы назвал его тихим человеком. Но в этом тихом омуте обитают демоны. Его личная история развивается параллельно аркам других мушкетеров, но она и взаимодействует с ними. Так, Атос видит в д’Артаньяне ту молодость, которой у него уже больше никогда не случится, и именно это заставляет его взять гасконца под свое крыло.
Событие это происходит уже в начале первого фильма, и мы не сразу понимаем причину, с чего бы пожилому человеку быть таким великодушным по отношению к дерзкому юнцу. Но потом случается драма — ученик превосходит своего учителя. Д’Артаньян матереет, превращается во взрослого человека, и с какого-то момента он больше не желает быть просто ведомым, слагает с себя бремя, которое нес, будучи под покровительством старшего друга.
— В общем, во втором фильме было играть труднее, отражая все эти конфликты?
— Я с самого начала размышлял, как быть с тем, что я слишком стар для этой роли. Атос в романе гораздо моложе, ему около 30 лет. При этом он всё равно самый старший среди мушкетеров, остальные в сравнении с ним просто юнцы. А у нас в фильме разрыв в возрасте еще больше. Но потом я решил превратить разницу в возрасте в свое главное преимущество, потому что именно это позволяло более выгодно продемонстрировать темную сторону личности Атоса. Он у меня такой старый серый вожак волчьей стаи. И основные сражения у него ведет не тело, а ум, всё происходит внутри.
Кадр из фильма «Три мушкетера: Миледи»
Фото: Chapter 2
«Мы хотим наблюдать за тем, как Атос сдерживает себя»
— Что такого есть в Атосе, что вы еще никогда не играли в жизни?
— Не знаю, может, какая-то уникальная форма печали. Такой, которая не спешит себя выразить, сдерживает себя, не хочет выражаться в словах. Наверное, раньше меня бы отпугнуло от роли то, что в ней мало внешнего действия, экшена. Но сегодня я ценю такие вещи — они делают персонажа более ценным. Мы хотим наблюдать за тем, как он сдерживает себя.
— Честно говоря, экшена в фильме тоже вполне достаточно. Трудно было?
— Самыми физически изматывающими были сцены, которые мы снимали в Сен-Мало, в Бретани. Там было много долгих поединков, батальные эпизоды, использовались спецэффекты, каскадеры, устраивались взрывы. Нам всем приходилось выкладываться каждый день, потому что буквального от каждого зависело, получится сцена или придется всё делать заново. Мало что может сплотить вас так сильно. Нам приходилось целиком полагаться друг на друга, и это давало мощный выброс адреналина. Еще была сцена высадки с моря во время осады замка. Надо было работать в воде, мне, честно говоря, потребовалось собрать в кулак всё мужество, которое во мне вообще имелось. В итоге мне помогло то чувство единения, товарищества, о котором я рассказывал. Благодаря ему я получал только удовольствие от каждого дня на площадке.
Кадр из фильма «Три мушкетера: Миледи»
Фото: Chapter 2
— Как думаете, Атос чем-то похож на кого-то из ваших знаковых персонажей? Может, напомнил вам что-то?
— Не думал об этом. Это очень насыщенный, плотный персонаж, а сама постановка такого эпического размаха, который во Франции случается чрезвычайно редко. Всё это сложилось, потому что Дмитрий Рассам не просто продюсер, а суперпродюсер! Он смог превратить идею в невероятный экранный опыт, большое кинотеатральное зрелище. Мне повезло оказаться частью этого. Шпага Атоса теперь хранится у меня в офисе — мне подарили ее после съемок.
Если же отвечать на ваш вопрос, то, мне кажется, тут всё и сложнее, и проще. Весь тот опыт, то знание, которые накапливаются у артиста от фильма к фильму, включая подготовку к съемкам — в данном случае это были верховая езда и фехтование, — все они потом будут так или иначе использованы. Каждый персонаж открывает для тебя двери, которые уже никогда насовсем не закроются. Многое из того, что я придумал для конкретных ролей, потом осталось в моей жизни, я использую это. Наверное, и какие-то атомы Атоса будут разбросаны по тем героям, которых мне только предстоит воплотить.
КИНОПРЕМЬЕРЫ АКТЕРЫ КИНОТЕАТРЫ ФРАНЦИЯ
Выделить главное выкл
Вторая часть новой французской дилогии «Три мушкетера» 8 февраля официально вышла в российский прокат. Венсан Кассель вновь вернулся к роли Атоса, хотя он в два раза старше графа де ла Фер из романа. Накануне релиза актер ответил «Известиям» на вопросы о своем герое и о том, чем важны для него были съемки костюмного блокбастера. А еще рассказал, кто был самым лучшим Атосом лично для него с раннего детства.
«Атос — это тьма, это меланхолия»
— Уже в первом фильме о «Трех мушкетерах» ваш Атос был довольно мрачным персонажем. Теперь он стал еще мрачнее. При этом в прошлый раз он казался самым основательным и взрослым в сравнении со своими друзьями, а в сиквеле у него наметилась червоточина.
— Так сложилось, что Атос — это мушкетер, в котором больше всего драмы, даже трагедии. Поэтому с самого начала, с первого нашего знакомства с ним, мы понимаем, что у него немало скелетов в шкафу. Меня этот персонаж всегда завораживал своей глубиной. Конечно, я с детства привык представлять Атоса таким, каким его сыграл Оливер Рид в фильме Ричарда Лестера «Четыре мушкетера» 1973 года. У меня внутри этот образ не просто существует, он часть меня.
Атос — это тьма, это меланхолия. Его изнуряют мучительные страсти раскаяния и сожаления. Он мечтает об искуплении, хотя он прекрасно осознает, что это невозможно. По крайней мере, он не чувствует себя способным на это. Весь этот спектр эмоций я прохожу — от одной к другой в обоих фильмах. Во втором мы открываем зрителю причину глубинных мук Атоса. Показываем его главный кошмар, призраков, которые следуют на ним.
Атос — глыба, титан, но тут и он вынужден пасть на колени поверженным. Конечно, такое всегда очень интересно играть, и на это интересно смотреть. А ведь, помимо этого, есть и трудное политическое положение Атоса, его религиозная неприкаянность. Конфессиональное противостояние разрывает на куски его семью, и это только усиливает непереносимость личной жизни Атоса.
Кадр из фильма «Три мушкетера: Миледи»
Фото: Chapter 2
— Не перетягивает ли Атос одеяло на себя в том смысле, что другие мушкетеры в фильме находятся как бы в его тени?
— Атос просто больше думает и больше понимает, чем другие. Говорить он не очень любит. Я бы назвал его тихим человеком. Но в этом тихом омуте обитают демоны. Его личная история развивается параллельно аркам других мушкетеров, но она и взаимодействует с ними. Так, Атос видит в д’Артаньяне ту молодость, которой у него уже больше никогда не случится, и именно это заставляет его взять гасконца под свое крыло.
Событие это происходит уже в начале первого фильма, и мы не сразу понимаем причину, с чего бы пожилому человеку быть таким великодушным по отношению к дерзкому юнцу. Но потом случается драма — ученик превосходит своего учителя. Д’Артаньян матереет, превращается во взрослого человека, и с какого-то момента он больше не желает быть просто ведомым, слагает с себя бремя, которое нес, будучи под покровительством старшего друга.
— В общем, во втором фильме было играть труднее, отражая все эти конфликты?
— Я с самого начала размышлял, как быть с тем, что я слишком стар для этой роли. Атос в романе гораздо моложе, ему около 30 лет. При этом он всё равно самый старший среди мушкетеров, остальные в сравнении с ним просто юнцы. А у нас в фильме разрыв в возрасте еще больше. Но потом я решил превратить разницу в возрасте в свое главное преимущество, потому что именно это позволяло более выгодно продемонстрировать темную сторону личности Атоса. Он у меня такой старый серый вожак волчьей стаи. И основные сражения у него ведет не тело, а ум, всё происходит внутри.
Кадр из фильма «Три мушкетера: Миледи»
Фото: Chapter 2
«Мы хотим наблюдать за тем, как Атос сдерживает себя»
— Что такого есть в Атосе, что вы еще никогда не играли в жизни?
— Не знаю, может, какая-то уникальная форма печали. Такой, которая не спешит себя выразить, сдерживает себя, не хочет выражаться в словах. Наверное, раньше меня бы отпугнуло от роли то, что в ней мало внешнего действия, экшена. Но сегодня я ценю такие вещи — они делают персонажа более ценным. Мы хотим наблюдать за тем, как он сдерживает себя.
— Честно говоря, экшена в фильме тоже вполне достаточно. Трудно было?
— Самыми физически изматывающими были сцены, которые мы снимали в Сен-Мало, в Бретани. Там было много долгих поединков, батальные эпизоды, использовались спецэффекты, каскадеры, устраивались взрывы. Нам всем приходилось выкладываться каждый день, потому что буквального от каждого зависело, получится сцена или придется всё делать заново. Мало что может сплотить вас так сильно. Нам приходилось целиком полагаться друг на друга, и это давало мощный выброс адреналина. Еще была сцена высадки с моря во время осады замка. Надо было работать в воде, мне, честно говоря, потребовалось собрать в кулак всё мужество, которое во мне вообще имелось. В итоге мне помогло то чувство единения, товарищества, о котором я рассказывал. Благодаря ему я получал только удовольствие от каждого дня на площадке.
Кадр из фильма «Три мушкетера: Миледи»
Фото: Chapter 2
— Как думаете, Атос чем-то похож на кого-то из ваших знаковых персонажей? Может, напомнил вам что-то?
— Не думал об этом. Это очень насыщенный, плотный персонаж, а сама постановка такого эпического размаха, который во Франции случается чрезвычайно редко. Всё это сложилось, потому что Дмитрий Рассам не просто продюсер, а суперпродюсер! Он смог превратить идею в невероятный экранный опыт, большое кинотеатральное зрелище. Мне повезло оказаться частью этого. Шпага Атоса теперь хранится у меня в офисе — мне подарили ее после съемок.
Если же отвечать на ваш вопрос, то, мне кажется, тут всё и сложнее, и проще. Весь тот опыт, то знание, которые накапливаются у артиста от фильма к фильму, включая подготовку к съемкам — в данном случае это были верховая езда и фехтование, — все они потом будут так или иначе использованы. Каждый персонаж открывает для тебя двери, которые уже никогда насовсем не закроются. Многое из того, что я придумал для конкретных ролей, потом осталось в моей жизни, я использую это. Наверное, и какие-то атомы Атоса будут разбросаны по тем героям, которых мне только предстоит воплотить.