В кинотеатрах — живая классика: «Поцелуй» Билле Аугуста — пятая и лучшая экранизация единственной законченной повести Стефана Цвейга «Нетерпение сердца».
Австрийского новеллиста можно назвать самым кинематографичным классиком — среди восьмидесяти картин «по мотивам» ни одной неудачи и масса достижений, блещущих совершенством форм. 75-летний датчанин не добавил в этот калейдоскоп ярких красок — Билле Аугуст и не пытался состязаться с гениальным Максом Офюльсом («Письмо незнакомки» 1948 года) или бурлескным Уэсом Андерсоном («Отель «Гранд-Будапешт» 2014-го), а лишь расставил точные акценты в метасюжете прозаика.
Центральное место в творчестве Цвейга занимает коллизия с роковыми депешами. В новелле 1922 года герой, намеренный избежать предстоящей дуэли, получает письмо с признанием в любви от загадочной незнакомки, которую он встречал девочкой, девушкой, замужней дамой — флиртовал, соблазнял, но никогда не узнавал. Теперь же, исповедовавшись во всепоглощающей любви, она умерла, и тусклая жизнь адресата обрела внезапный смысл; всходит солнце и герой отправляется на последний, блистательный рыцарский поединок.
Начинающего новеллиста явно вдохновляли излучения русской литературы — Тургенева, Достоевского, «Евгения Онегина»... В двадцатые годы романтичный автор верил в очищающее пламя высоких чувств и считал бойню Первой мировой последним безумством человечества. К середине тридцатых Цвейг впал в крайний пессимизм...
Написанную в 1938-м и ныне экранизированную вещь предваряет авторский эпиграф: «Есть два рода сострадания. Одно — малодушное и сентиментальное — в сущности, не что иное, как нетерпение сердца, спешащего поскорее избавиться от тягостного ощущения при виде чужого несчастья; это не сострадание, а лишь инстинктивное желание оградить свой покой от страданий ближнего. Но есть и другое сострадание — истинное, требующее действий, а не сантиментов...»
Летом 1914 года молодой драгун испытывает чувства и первого, и второго рода. Волей судеб он оказывается гостем богатой усадьбы, затем — другом дома и, наконец, предметом обожания юной хозяйки, прикованной к инвалидному креслу. Об этом обстоятельстве герой узнает из откровенного письма девушки, наводящего на тягостное размышление: «По своей молодости и неопытности я всегда полагал, что для сердца человеческого нет ничего мучительнее терзаний и жажды любви. Но... есть другая и, вероятно, более жестокая пытка: быть любимым против своей воли и не иметь возможности защищаться от домогающейся тебя страсти. Видеть, как человек рядом с тобой сгорает в огне желания, и знать, что ты ничем не можешь ему помочь, что у тебя нет сил вырвать его из этого пламени...»
Верно здесь и обратное: «огонь желания» не способен растопить оковы социальной инерции. В самом деле, лейтенанту есть о чем призадуматься: брак на увечной богачке сделает его изгоем офицерского собрания, станет бесславным концом военной карьеры и похоронит упования родных, видящих в наследнике последнюю опору бедного гордого рода. Хуже того, герой симпатизирует привлекательной обитательнице замка и искренно сочувствует ее несчастью, но брачные узы стали бы кандалами для обоих, превратив дистанцию между «я», «она» и «они» в бездонную пропасть. Он не знает, как должно себя повести: она же, живя напрасной надеждой и каждым — ослепительно несчастным — днем, просто не способна соразмерять себя с кем-либо извне... и брак тут ничего не изменит!
Детализируя сюжет след в след за Цвейгом, пристальный Аугуст уводит лав-стори из пасторально-акварельных дебрей в масштабную социальную драму и усугубляя ее до невыносимых крайностей. Превратно истолковав семейного доктора, герой внушает пассии ложную надежду на исцеление в чудесной альпийской лечебнице, а та хватается за соломинку как залог будущего союза. И тут приоткрывается метафизическая подоплека роковой травмы: девица оказалась обезноженной попросту потому, что ей некуда пойти! Бедняжка пользуется всеми благами и иллюзиями высокого статуса, но за пределами милых стен всем прекрасно известно, что ее дышащий на ладан отец — не наследник поместья, а парвеню, завладевший имуществом из-за игры случая и интриг. Что остается наследнице?
Порывистая экспрессия Клары Росагер не оставляет сомнений: актриса осознала и присвоила порыв «восстать, вооружиться, умереть и видеть сны» — любой ценой добиться внимания, понимания, а если повезет, и признания! Впрочем, и лейтенант, тонко сыгранный Эсбеном Смедтаком, тоже не прочь рискнуть — спасти жертву невольной страсти, сделать одолжение нравственному закону, звездному небу и преданному сердцу — превратить трагедию в фарс! Вот только телеграмма с любовной клятвой не доходит до отчаявшейся невесты…. Ничего не попишешь — война, мобилизация, все линии связи забиты!
Разумеется, война вспыхивает в перегретом сюжете не вдруг и не случайно, впрочем как и на всей планете. Глубокомысленный Аугуст обрисовывает главное обстоятельство зарождения всеобщих несчастий и бед: глобальные конфликты разгораются прежде всего из-за перепроизводства состояний и статусов, которые невозможно наследовать или обменивать вследствие критического сужения поля конвертаций. Можно высказаться конкретнее: все войны вспыхивают из-за запоздавших писем и поцелуев, розданных невпопад.
«Поцелуй». Дания, 2022
Режиссер Билле Аугуст
В ролях: Эсбен Смед, Клара Росагер, Ларс Миккельсен, Розалинд Мюнстер, Давид Денсик, Мас Бьорн, Матиас Бойелунд, Хенрик Блонер Клаузен
18+
В прокате с 8 февраля