История сменяюших друг друга в России авторитарных режимов обнаруживает определенную закономерность - они гибнут не от внешних ударов судьбы и не от натиска своих противников. Они, как правило, неожиданно умирают от какой-то странной внутренной болезни - от непреодолимого экзистенциального отвращения к самим себе, от собственной исчерпанности и сартровской тошноты (la nausee) бытия.
Царское самодержавие выдержало в своей истории очень многое - крестьянские бунты, офицерские заговоры, разгул террора, отчуждение образованного класса. Выдержало и, казалось бы, устояло. Его самый непримиримый противник, неутомимо работавший в уютной Швейцарии на поражение русской армии, воевавшей с Германией, с горечью и безнадежностью заметил в конце января 1917 года, выступая перед местными молодыми социал-демократами, что "мы, старики, может быть, не доживем до решающих битв этой грядущей революции. Но... молодежь... будет иметь счастье не только бороться, но и победить в грядущей пролетарской революции".