Южный Крест (11)

Не бойся, я с тобой! 

В самом конце 1882, после триумфального возвращения Кечвайо из метрополии, - в Кейптауне его, естественно, встретили чуть ли не цветами, - власти колонии объявили о «реорганизации» Зулуленда, которому отныне надлежало состоять не из чертовой дюжины клановых «княжеств», а из трех «королевств», каждое во главе с «законным королем» из правящего дома. Около половины ополовиненной страны, - правда, самая разоренная войной, - досталась Кечвайо, а весь север, - примерно треть (земли мандлакази плюс еще кое-что), - получил Сибебу; малую толику отслюнили и дождавшемуся своего часа Хему.

Прочим «чифам» позволили определиться, кто под чьей крышей хочет быть (подавляющее большинство пожелало уйти под Кечвайо), а всем «королевствам» официально вернули «независимость». Но, разумеется, на основе ранее данных обязательств, разве что резидент теперь был один на всех. В принципе, на фоне недавнего кошмара это было уже что-то, и Кечвайо начал как-то восстанавливать экономику.

Увы, человек лишь предполагает. Уже через пару месяцев Сибебу, которому новые ветры активно не нравились, решил переиграть партию. Утром 30 марта 1883 он напал на долину Мсебе, лучшие пастибища   инкоси, разграбив все до последней козы, затем, по настоянию англичан, попросивших Кечвайо не воевать, извинившись, покинул занятые земли, которые от его извинений богаче не стали.А 21 июня его импи атаковал Улунди, перебив множество не ожидавших такого кондратия узуту. Убить Кечвайо и Динузулу, на что расчитывал Сибебу, правда, не вышло: инкоси, по-прежнему могучий воин, вырвался из кольца и, раненый в руку, ушел вместе с сыном, найдя пристанище в землях клана цубе, у старого «князя» Сигананды, связываться с которым Сибебу боялся.

Естественно, инкоси срочно связался с англичанами, однако те, «выразив сочувствие и предложив гостеприимство», помощь оказывать не спешили, ссылаясь на то, что раз Зулуленд «внутренне независим», то права на вмешательство у Британии нет. То есть, изучали варианты. Некоторые из ближнего круга советовали инкоси обратиться за помощью к бурам, однако он очень четко заявил, что все будет так, как хотят «дети Вдовы», а от буров ему не нужно никакого добра, потому что добра для зулу от буров быть не может.

И трудно сказать, как бы оно все развивалось дальше, - в Зулуленде нового «инкоси», самодура и скупца, не любили, - но жизнь жестока. 8 февраля 1884 Кечвайо, совсем не старый здоровяк, отправившись все-таки к сэрам для переговоров, умер в краале Эшове непонятно от чего. Предания зулу по сей день утверждают, что его отравили люди Сибебу, расходясь лишь в том, с помощью англичан или без таковой. А впрочем, какая разница…

Как бы то ни было, принимать решение, как быть и что делать дальше, пришлось Динузулу по прозвищу «Младенец». Или «Слоненок». Достойный парень, но совсем «зеленый», без собственной репутации, он имел в активе немногое: «священную кровь» по прямой линии и отблески харизмы покойного батюшки. Плюс собственный клан, ненавидевший Сибебу. Да еще приятеля в Трансваале, - молодого, однако уже многими уважаемого бура по имени Луис Бота, в свою очередь, имевшему много молодых и активных друзей и поэтому считавшегося генералом.

Как вышло, что зулу и бур подружились, сказать точно не могу, - есть версия, что кто-то кому-то помог (возможно, даже спас) на охоте, - и тем не менее, отношения были более чем приличные, и в конце концов, беглый королевич без королевства попросил Луиса помочь, пообещав за поддержку, в случае победы, отдать земли мандлакази, - где его все равно не любили. Как впрочем, и он их. И Пит, получив просьбу, помог, даже не прося залога. Собранное им коммандо отменных сорви-голов, с пальбой из трех сотен стволов явившись в Зулуленд, разгромило импи Сибебу, так и не сумевшего собрать никого, кроме своих соплеменников. А заодно и ополчение прочно лежащего под узурпатором Хему.



Безотцовщина

В итоге, Динузулу вернулся в Улунди, Сибебу убежал в «коронные» земли, Хему куда-то сгинул вовсе с концами, а на уже своих землях (Динузулу слово сдержал) буры основали независимое государство, Республику Ниёве, сразу же объявившую себя протекторатом Трансвааля, а через четыре года и вовсе вошедшую в его состав. И вот это всерьез встревожило «весь Наталь», которому усиление буров, недавно отбивших себе самостийность, не нужно было ни в коей степени.

Предъявить претензии Динузулу было никак не возможно (сами же вернули «незалежность»), а воевать с бурами сил не хватало и Лондон, имея массу дел в других местах шарика, запретил, но пускать дело на самотек и далее никто не собирался. В июле 1885 года законодательное собрание Натала приняло обращение к кабинету Ее Величества, «почтительно прося» немедленно аннексировать Зулуленд, а поскольку дело затянулось, 5 февраля 1887 года Майкл Осборн, британский резидент в Улунди, не дождавшись официальной санкции, заявил, что с «независимостью» покончено. Навсегда.

Иными словами, явочным порядком Зулуленд  присоедили к Наталю, аего инкоси отныне считался обычным «чифом». В Кейптауне хорошо подготовленную импровизацию, ясен пень, поддержали, а когда из Лондона, где о «выходке Осборна» никто ничего не знал, пришло указание не спешить, было уже поздно. Рыбка задом не плывет, и метрополия, будучи поставлена перед фактом, дала добро.Но, правда, м-р Осборн получил выговор.

Не видя выхода, Динузулу и другие «лучшие люди» признали аннексию и (против лома приема нет) попытались приспособиться к новым реалиям, однако кошка в Кейптауне, чуя, чье мясо съела, опасалась подвоха. Поэтому, не глядя на подчеркнутую лояльность, низложенного «короля» щемили по-черному, мелко унижая, обижая и всячески провоцируя. Какое-то время он, понимая, что происходит (да и отцовские советники разъясняли), терпел. Но когда в мае треть его дедовских земель передали безземельному Сибебу, а тот,начал качать права, тэрпець урвався.

Динузулу, собрав ополчение, показал интригану, что зарываться не надо, тотчас сообщив англичанам, что против них ничего не имеет и во всем покорен, однако, когда «красные мундиры» пришли помочь сопернику, оказал очень серьезное, аж на два месяца, сопротивление, подавить которое удалось лишь в конце июля, да и то с артиллерией. На краали наложили контрибуцию, множество «бунтовщиков» погибло или пошло на каторгу, полковые щиты, заменявшие знамена, конфисковали и сожгли, а сам Динузулу бежал в Трансвааль.

Бурские старейшины, однако, не видя от беглеца прямого профита, беглеца его выдали, а заступничество Питера Боты не то, что не помогло, но, скорее, помещало (патриархи «бородачей» не любили молодых с амбициями и лишней инициативой). Так что, в конце концов, сын Кечвайо предстал перед трибуналом по обвинению в «неподчинении властям», «мятеже» , а также (на суде помянули и север страны, отданный бурам) «действия против интересов Великобритании» и получил «червонец» химии на острове Святой Елены. Куда и отбыл в 1890-м.

Ровно через семь лет, сын Кечвайо, - очень разжиревший и уже  не ищущий странного, - вернувшись по УДО, поселился на своей ферме в  центре нового микро-Зулуленда, женился и зажил тихой жизнью провинциального джентри. Ни во что не вмешиваясь, но, помимо своей воли, постепенно превращаясь в «Младенца» - живую легенду зулу, высшую силу, которая похищена врагами, но рано или поздно, когда придет время, вернется и сделает хоть что-то, чтобы жизнь стала полегче.



Мы вонючки...

Но время шло, а жизнь легче не становилась. Напротив, когда казалось, что беспросветнее невозможно, вскоре выяснялось, что возможно, да еще как. Будь речь только о налогах, зулу бы не роптали: что побежденный обязан платить дань, они принимали, как должное, и если бы англичане решили посадить их всех на колья, тоже бы пошли на смерть спокойно. Возможно, и с песней.

Однако сэры вовсе не собирались кого-то сажать на колья. Напротив, им были нужны люди, как можно больше молодых и крепких мужчин, способных трудиться на все более расширяющихся плантациях, но самое главное – на рудниках и шахтах. Ибо аккурат в то время были открыты знаменитые рудные залежи Южной Африки, включая золотые и алмазные копи, и в европейских столицах начался ажиотаж высшего пилотажа.

Изобилие руды подталкивало рост производства, внедрялись новые, ранее за ненадобностью лежавшие под сукном технологии, акционерные компании возникали одна за другой, сливались, превращались в тресты, за концессии шли форменные бои на кулачках, правительства колонии и метрополии восторженно отчитывались о рекордных пополнениях бюджета, - и…

Ну что «и»? В итоге все это, естественно, подмял под себя дом Ротшильдов, интересы которых на Юге Африки представлял знаменитый Сесиль Родс, авантюрист хрустального разбора, фанатик идеи «от Капа до Каира» и полного покорения всего, что еще не вполне стояло перед Британией по стойке «смирно». А для того, чтобы прогресс не замедлял ход, нужны были рабочие руки. Много рабочих рук, как можно больше рабочих рук, и еще сверх того.

Африканцев, - формально свободных людей, - загоняли в рудничные казармы всеми средствами, ради этого, к слову сказать, развязав войну с ндебеле, последним еще не охваченным заботой народом Юга (о чем мы еще обязательно поговорим), - а осознать смысл происходящего люди, одной ногой еще стоявшие в эпохе «военных демократий» просто не могли. Особенно зулу. И тем не менее, именно зулу не бунтовали. Все остальные, даже растертые жизнью и привыкшие к полному смирению коса, время от времени срывались. И буры, когда дело дошло до них, как известно, уперлись рогом. А вот зулу, легендарные и страшные, терпели все. И это многих удивляло.

Хотя, на самом деле, удивляться не стоило. В отличие от всех окружающих, мысливших категориями клана и племени, у зулу за восемь десятилетий сформировалась совершенно особая психология. Любой из них потенциально был героем, - сильным, умелым, абсолютно бесстрашным, - но для того, чтобы потенциал реализовался, требовался совершенно четкий набор условий.

Если инкоси отдавал приказ, если индуна созывал полк, если полк, разобрав щиты, строился в боевые порядки, если колдун совершал некие обязательные обряды, а над строем гремела военная песня - остановить зулу, надевшего воинский убор, можно было только пулей, и не всегда первой. Но сам по себе, без приказа, без призыва, без своего полка, без щитов, без строя и обряда средний зулу мог разве что дать в морду оскорбителю, даже двум-трем, да еще уголовничать на большой дороге. И не более.

Такая вот «полковая» психология, помноженная на муравьиную аксиому «Начальству виднее», - а поскольку как-то приспосабливаться к новой жизни надо было, вчерашние герои безмолвно платили налоги, послушно брели туда, куда велели вожди кланов, покорно пахали на плантациях и рудниках за мельчайшие (не рабы же!) гроши, тут же пропивали их, благо скверного, но дешевого бренди было в избытке, ну и, конечно, ворчали, в редкие минуты досуга грезя о том, кааак встанут, ежели в один прекрасный день кто-то все же отдаст приказ собирать полки...

Продолжение следует.